Марусина заимка (сборник) - Короленко Владимир Галактионович 13 стр.


Тихие суды с 61-го года, то есть именно с тех пор, как в жизнь стала вторгаться гласность! Я не утерпел и попытался разрушить Яшкину фантасмагорию, для чего стал излагать основания нового гласного судопроизводства. Яков слушал довольно внимательно.

 Постой,  перебил он меня, наконец.  Думаешь, я не сужден? Сужден, как же! Безо всякого преступления судебною палатою сужден. Не признаю я суда ихнего Ну, все же судили. Вот набольший-то судья и говорит мне: «Не найдено твоей вины ни в чем. Расступитесь, стража!.. От суда-следствия оправлен». Ну, думаю, вот меня на волю выпихнут, вот выпихнут А они тихим-то судом звона выпихнули куда!

Я понял: суд гласно оправдал Якова, администрация его выслала. Яшка полагает, что гласный приговор хитрость антихриста, что, кроме этого приговора, был еще другой, тихий. «Видишь вот, на каки хитрости идет». И все это, конечно, имеет определенную цель: судебная палата, министры, губернаторы, тюремный смотритель, Михеич все они в заговоре, чтобы предать антихристу Яшкину душу

Вследствие всего этого на миру «жить стало не можно». «Вместе отец с сыном, обнявши, погибнет». Общественные связи нарушены. Приходится душу блюсти в одиночку, вразброд. Победа «слугам антихриста» почти обеспечена. Бросил Яшка семью, бросил хозяйство, бросил все, чем наполнялась его труженическая земледельческая жизнь, и теперь он один во власти «беззаконников». И «пошто только мучают?  удивляется Яшка.  Невозможно мне от истинного прав-закону отступить. Не будет этого, нет! Наплюю я им под рыло. Вот взял приколол, только и есть. А то морят попусту!» Он был вполне уверен, что если до сих пор его еще «не прикололи», то лишь потому, что живая Яшкина душа доставит антихристу большее удовольствие.

Но даже и это положение казалось Яшке лучше того, которое ожидает «на миру» всех, принявших печать антихриста. Новые порядки грозят всеобщею неминучею бедой.

 Что дальше, то и хуже будет. Худа ждать надо, добра не видать,  в «Сборнике» писано Земля на выкуп пойдет.

 Да ведь и теперь земля идет на выкуп,  заметил я.

 То-то, и теперь идет,  отвечал Яшка невозмутимо.  А там и еще хуже будет. У кого двенадцать тыщей будет, тот и землей владеть станет. А и кто тыщу, другую имеет, и те без земли погинете. Верно я тебе говорю. Молод ты еще, поживешь вспомнишь.

 Как же, Яков, неужто можно думать, что антихрист сильнее Бога? Неужто божия правда не сладит с кривдой?

Яков подумал. Я заметил на его лице следы усиленной умственной работы. Он почерпнул откуда-то определенный ответ.

 Ну,  сказал он,  не бывать тому. Поработают, да и погибнут Верно!..  повторил он через минуту.  Поработают, да и погибнут. А только не увидать нам с тобой правды.

V

 Ты, Яков, не признаешь гражданского суда. А государственный признаешь?  допытывал я в другой раз.

 Признаю государственный.

 Какие же, по-твоему, государственные власти? Например, генерал-губернатор?

 Енерал-губернатор государственный От великого государя. Правильный.

 Значит, его решение правильное?

 Давно велел отпустить меня. Да, вот, видишь ты

 Постой. Ну, положим, твое дело стал бы судить генерал-губернатор.

 За что меня судить? Не за что.

 Погоди! Ты, вот, говоришь: не за что, а гражданские власти говорят: есть за что. Надо ведь кому-нибудь рассудить. Государственные власти ты признаешь? Ну, вот, они и судят, и решают твое дело против тебя.

 Не могут они Они должны правильно

 Да ты обдумай хорошенько. Говорят тебе гражданские власти: пусть, мол, рассудит генерал-губернатор твое дело. Ведь он имеет право решать дела, так ли?

 Ну?  сказал Яков, видимо ожидая, что из этого выйдет.

 Ты ему должен подчиниться, как правильной государственной власти?

 Нн-у-у?  протянул Яков, осторожно избегая ответа и, очевидно, заинтересованный возможностью некоторой новой комбинации.

 Ну, вот, и выходит от него решение: подчиняйся, Яков, новым порядкам, неси земские повинности

Яшка смутился.

 Эвона! Видишь ты Вот  подыскивал он ответ.

 Теперь отвечай мне: покоришься ты или нет?

 То-оно[7] Видишь ты Где уж, поди

 Нет!  отрезал он, наконец.  Где, поди, покориться. Како коренье Невозможно мне

И на лицо его легло то же выражение непоколебимого сурового упорства.

 Слушай что я тебе спрошу, Володимер,  сказал он мне однажды.  Ты какого прав-закону будешь? Нашего же, видно?

И на лицо его легло то же выражение непоколебимого сурового упорства.

 Слушай что я тебе спрошу, Володимер,  сказал он мне однажды.  Ты какого прав-закону будешь? Нашего же, видно?

Чтобы испытать Яшкину терпимость, я резко отверг свою солидарность с Яшкиным прав-законом и поставил перед этим фанатиком «старого, прав-закону» основания совершенно несродного ему учения. В выражениях, понятных для Якова, я развил известный кодекс практической нравственности с основами братства и равенства. Злоупотребляя несколько его невежеством в догматике и Св. Писании, я опирался на изречении: «по делам их познаете их»  и на подходящих текстах из Иоанна, совершенно отвергая обрядность и ставя на её место «дела», то есть практическое стремление к осуществлению формулы любви. Все это я выдал за свою религию.

Яшка слушал внимательно, но, к моему удивлению, вовсе не заметил самого существенного в моем исповедании.

 Что ж?  удивил он меня.  Это и по-нашему так: все от Адама.

Я поставил вопрос яснее и обрушился с своею критикой на двуперстное знамение.

 Читал ты в Писании: «Поклонитесь в духе и истине»? А что такое персты: дух или плоть?

Тут Яшка понял.

 Сказано тоже  медленно заговорил он,  поклонитесь душою и телом

 А где это сказано?  спросил я.

Яков задумался и не ответил.

 Что ж? Это тоже хорошо  сказал он в раздумьи,  конечно, всяк по своему разумению.

И, вздохнув, прибавил с странным выражением:

 Всяк по-своему с ума-то сходит

VI

Спустя две недели после нашего прибытия в острог, перед вечером,  но еще задолго до поверки,  арестантов стали загонять в камеры. Коридоры опустели, и в подследственном отделении воцарилась тяжелая, будто выжидающая тишина, по которой мы привыкли уже угадывать приближение высшего тюремного начальства. Вскоре громыхнула дверь дальнего коридора, послышалось звяканье оружия, шаги многочисленной толпы.

Ближе и ближе. Толпа ввалилась в наш коридор. Шаги отдавались отчетливо и смолкли у Яшкиной двери.

Лязгнули запоры, дверь отворилась. Несколько секунд стояло гробовое молчание, затем раздался голос старика «помощника»:

 Выходи, Яков на волю.

 Врешь!  послышался в ответ суровый голос Якова.  Врешь, обманываешь, беззакониях! Не те времена, чтобы на волю меня

Конвойные бросились в камеру; послышался шум борьбы, что-то грузно повалилось на пол.

 По душу!  вскрикнул Яков, подавленным, как будто задыхающимся, голосом.  По душу пришли, господи!.. Смерть, смерть моя!  кричал он все громче и громче. В его голосе, то сдавленном, то резком и громком, слышалась глубокая тоска и страх смерти.

Сердце у меня сильно билось Мною начинала овладевать Яшкина фантасмагория, в связи с комментариями реалиста Михеича: «У них это живо!» Яшку вязали, чтобы свезти в дом сумасшедших, где царили известные упрощенные приемы лечения. Яков отбивался в последней степени отчаяния.

 Володимер, Володимер!  вскрикнул он, вдруг вспомнив, что рядом, хотя за такою же дверью, есть человек, быть может, способный понять его положение.

 Володимер, Володимер, Володимер!..

Фантасмагория овладела мною всецело. Я громко застучал в свою дверь.

 Что такое еще?  послышался голос помощника смотрителя.  Кто это стучит?

 Политические стучат, ваше благородие,  сказал Михеич.

 Спроси, что надо? Постой, я сам спрошу.

Седой старик в мундире и папахе подошел к нашей двери и уставился в меня своими старчески бесстрастными, подслеповатыми глазами.

 Вам что угодно?

Вопрос меня озадачил. Что мне было угодно? Реальная действительность глядела на меня в лице этого старика, и я не знал, что сказать реальной действительности. Я сам был заперт в одиночке, за крепкою дверью, и мне ли было вступаться за Яшку? на каком основании?

 Что тут творится?  спросил я.  Что вы делаете с Яковом?

 Это позвольте Какое вам дело? Дело это не ваше Получено предписание от начальства: отправить  5 в дом сумасшедших.  Ну, мы и отправляем Может ли все это до вас касаться?

VII

В отделении подследственных водворилась тишина, Яшку, связанного, пронесли по коридорам, уложили в телегу и увезли вон из тюрьмы.

Отступит ли Яков «от Бога, от великого государя»? Отступит ли сибирская психиатрия от упрощенных приемов лечения? Ответ был ясен Тяжелые мысли теснились в мозгу: меня подавляла мертвая тишь одиночки и коридоров.

Назад Дальше