Теперь мне понятно, отчего эта война возникла!
Мне кажется, что здесь все гораздо тоньше.
Михаил с громким стуком поставил стакан на стол.
Ладно, пора работать.
А как же другие методы достижения высот в карьере? Ты не расскажешь? не мог успокоиться Голдман.
Как-нибудь в другой раз.
Лева издал непонятный утробный звук, символизирующий, по всей видимости, разочарование. Он поставил свой пустой стакан на стол рядом с Мишиным и закурил. Внезапно его лицо прояснилось.
Слушай, Миш! Если ведомости готовы, значит должны деньги давать?
Завтра, милок, завтра.
Это уже радует.
На следующий день было назначено внеочередное заседание местного отделения Союза журналистов России. Внеочередным оно было из-за срочности одного пункта повестки дня. Предлагалось рассмотреть ситуацию, сложившуюся на телерадиокомпании.
Председатель компании приехал на заседание не один. Вместе с ним в служебной машине прибыла Наталья Романенко. Однако, по выражению лица председателя можно было догадаться, что такая попутчица не доставляла ему радости.
Увидев председателя местного отделения Союза журналистов, председатель телерадиокомпании быстро подошел к нему, шумно поздоровался и что-то быстро шепнул на ухо. Причем, сделано это было так, что остальные присутствующие ничего не заметили. Председатель Союза журналистов сделал понимающий взгляд, а потом объявил присутствующим:
На заседании будут присутствовать только члены правления!
А как же я? вырвалось у Романенко. Она единственная из присутствующих не входила в правление Союза журналистов.
А вы подождите за дверью. Думаю, заседание не займет много времени.
Заседание, действительно, поражало своей скоротечностью. Благо вопросов о положении районных газет не было редакторы «районок» просто не успели бы приехать. Быстренько пробежались по положению с бумагой и типографскими услугами и перешли к последнему вопросу в повестке дня.
К нам поступило коллективное письмо от журналистов областного радио, начал глава местного отделения союза. В нем в частности пишется, что новая администрация области, а в особенности лично Виктор Мефодиевич Раскатов оказывает давление на руководителей областной телерадиокомпании с целью увольнения выбранного общим голосованием коллектива радио заместителя председателя компании по радиовещанию Николая Анатольевича Гурова и последующего назначения на это место ставленника областной администрации Сергея Анатольевича Николаева.
Сказка о том, как Николай Анатольевич поссорился с Сергеем Анатольевичем, глумливо шепнул кто-то из сидящих.
Я бы попросил внимания, возвысил голос председатель Союза журналистов. Авторы письма настоятельно требуют, чтобы мы разобрались в этой ситуации и защитили всеобщего любимца коллектива Николая Анатольевича Гурова от нападок новой власти, нарушающей закон о средствах массовой информации и конституцию России
Председатель союза заглянул в письмо и поправился:
Так, по крайней мере, написано в этом документе.
Что ж, разберемся, подал голос кто-то из присутствующих.
Сделать это просто, вновь перехватил инициативу глава союза журналистов, так как у нас на заседании присутствует лично председатель государственной телерадиокомпании.
Председатель компании встал и, откашлявшись, начал:
Думаю, зря вы решили разбирать это письмо. Все, что сейчас происходит в стенах областного радио, является внутренним делом телерадиокомпании.
Мы получили письмо и обязаны на него отреагировать.
Тогда понятно. Но дело в том, что ни о каком увольнении кого бы то ни было вопрос не стоял в принципе. Имеются планы переместить Николая Анатольевича Гурова на другую должность: не менее значимую и также хорошо оплачиваемую. Но это, повторяю, внутреннее дело компании.
Тогда вопрос закрывается сам собой, председатель союза добавил чуть торжественности в голосе. И внеочередное заседание местного отделения Союза журналистов России можно считать закрытым.
Присутствующие стали подниматься со своих мест.
На выходе председателя телерадиокомпании с нетерпением поджидала Наталья Романенко.
Ну как, отстояли Николая Анатольевича?
В машине скажу. Пошли быстрее, я тороплюсь.
Председатель на самом деле торопился. Ему надо было как можно быстрее отчитаться по заседанию перед Раскатовым и, что немаловажно, получить в бухгалтерии рекламную премию.
Присутствующие стали подниматься со своих мест.
На выходе председателя телерадиокомпании с нетерпением поджидала Наталья Романенко.
Ну как, отстояли Николая Анатольевича?
В машине скажу. Пошли быстрее, я тороплюсь.
Председатель на самом деле торопился. Ему надо было как можно быстрее отчитаться по заседанию перед Раскатовым и, что немаловажно, получить в бухгалтерии рекламную премию.
Ну как? взялась за свое в «Волге» Романенко.
Все прошло прекрасно! Я выступил перед присутствующими с, прямо скажу, пламенной речью и потребовал, чтобы союз журналистов безотлагательно принял меры по защите Николая Анатольевича от антиконституционных действий областной администрации. Думаю, что заседание журналистов прошло не зря, вдохновенно врал председатель.
Когда же они будут принимать меры?
Не знаю. Все, что зависело от меня, я сделал. Дальше дело за ними.
Романенко удовлетворенно хмыкнула.
Объективности ради, надо заметить, что день для председателя вышел тяжелейшим. Дурацкие собрания, звонки руководству области, всякая суета, необходимость врать больше обычного Поэтому, получив рекламную премию, председатель решил прогуляться пешком пройти через парк прямо к своему блатному дому, где давали квартиры в свое время только тем начальникам, которые били все рекорды подхалимажа, стукачества и беспринципности.
В любом городе есть десяток домов старой постройки, поражающих своей массивностью, респектабельностью и роскошью. Думаете, там даже в старое время жил хоть один простой учитель, работяга или рядовой коммунист? Да, никогда такого не было! Квартиры в таких домах получали крупные начальники, особо преуспевшие в коррупции, воровстве и подхалимаже. Еще там жили крупные начальники НКВД, собственными руками расстрелявшие десятки честных людей. Если изредка в таком доме и селили героя войны, то лишь для того, чтобы показать свой либерализм.
В нынешнее время часть квартир в этих домах была перекуплена новыми русскими, в основном тоже имеющими родственные корни с партийной и репрессивной номенклатурой. Ничего не изменилось.
Дом, в котором жил председатель тоже строился для партийных жополизов. Но сдан в эксплуатацию он был в начале восьмидесятых, а тогда уже, даже если очень хотели, все равно не могли строить так хорошо, как в свое время это делали пленные немцы. Поэтому и вышел он какой-то негармоничный: большие коридоры но маленькие комнатки, огромные лифты но узкие лестничные пролеты, паркет на полу но поразительная по своей неудовлетворительности звукоизоляция. Более того, дом пытались воткнуть как можно ближе к центральной площади, где и так максимальная плотность застройки. Поэтому ни о каком скверике во дворе не могло быть и речи. Только помойка от соседствующего ресторана.
Номенклатура всегда славилась безвкусицей. Вполне понятно, почему тогда квартиры в этом доме ценились очень дорого.
Выходя из своего кабинета, председатель сделал вещь, за которую потом благодарил самого себя очень долго. А именно, деньги, полученные за рекламу, которой сам он никогда не занимался, оставил в кабинете, положив в свой личный сейф. После этого дал несколько инструкций секретарше, вышел с территории телерадиокомпании и направился через парк.
Желтые листья остервенело осыпались с деревьев, намекая на предстоящую зиму. Председатель шел по тропинке и шумно пинал листья, размышляя о тяжелой и неблагодарной участи, выпавшей на его долю. Поэтому, он удивился, когда без единого звука перед ним вырос невысокий мужик в клетчатой кепке, вареной джинсовой куртке, шерстяных штанах и массивных ботинках.
Незнакомец вытащил из кармана удостоверение персонального пенсионера и просительным голосом произнес:
Помогите ветерану психиатрических лечебниц, инвалиду по призванию.
Председатель попытался отодвинуть настырного незнакомца, но тот будто врос в землю. Голос наглеца в клетчатой кепке стал плаксивым, с какой-то визгливостью:
Я ведь знаю, ты сегодня получил рекламную премию и готов со мной поделиться.
Никакой премии я не получал, по привычке соврал председатель, заодно оглядываясь по сторонам в поисках подмоги. Но никого, как назло поблизости не было.
Незнакомец внезапно заговорил доверительным тоном:
Я никому не скажу, что у тебя много денег. Свинья не выдаст кошка не съест. Мы поделим денежки поровну, и это будет нашей маленькой тайной.