Три точки Сборник стихов - Агуш Лекс

Посвящается моей любимой ученице, Кнопочке

Давай, я нарисую твой портрет:
Днём хочешь спать, а по ночам не спится.
Мечтаешь быть как лица на странице.
Ты скажешь «Да», потом, подумав, «Нет».

Не взглянешь в зеркало, пока не выпьешь чай.
Не любишь вкус лимона  только запах.
В пушистых тапочках  а думаешь, что в лапах 
семь раз зайдёшь на кухню невзначай.

Ты хочешь куклу, а берёшь смартфон.
Не пишешь первой  ждёшь, чтобы ответить.
И самая печальная на свете
из функций на смартфоне  «телефон».

Ты не готова к собственным слезам.
Наедине с собою очень страшно.
Ты, отступая гордо и отважно,
не веришь чувствам, взглядам и словам.

Твой мир  он не вокруг, он за углом.
Не успеваешь за собою. Жалость.
Тебя зовут. Идешь. Вдвоём, втроём
а ощущение ненужности осталось

Твой облик  невесомый силуэт
из тени выступающих деталей,
Ты хочешь, чтоб Тебя нарисовали,
но, свет любя, боишься выйти в свет.

Сижу в своей голове:
прибраться ли, не прибраться?
С одной стороны  «да не!»,
А надо бы постараться мне
Злюсь на себя. Рысь.
Когтями мозги препарирую,
мне бы сказать «брысь» себе, 
не реагирую

Забыть и не знать совсем!
Сто раз зарекался,
чего толочь!
Без чувств, увы, не бывает тем,
 Зачем тебе темы, бестолочь!
Книжки писать? Сочинять стихи?
Жукашечками по белому?
«Хи-хи»  сверху
и снизу  «Хи-хи».
Как тебе, ошалелому?

Быть или не быть?
Не в шубу влезаешь, в сеть!
Зачем мучить себя?
Любить
так сильно, что больно смотреть!?
Зачем?
Зачем приоткрыта душа?
А кто не боится врозь?
И снова и снова  как будто спеша
ты падаешь грудью на гвоздь

 «Ай!»  это моё драгоценное Я
живущее «гармонично»
 Признайся же! Ну же! 
И тайна твоя
Не будет сугубо личною!
Боишься?
Осудят?
Молчишь
Тебя безумия сгложет бес

 Боюсь? Да ничуть! Я молчу любя, 
Мой это будет крест
и только!
Я сильный, я столько горел,
зачем же сгорать другим?
Прибраться бы только в своей голове.
Я  Феникс! Я не опалим!

Сегодня назовёт свиньёй.
Как завтра назовёт? Подстилка?
И одноклассник, вроде, свой.
Но как чужой
как враг
ухмылка

Свинья?
Я для него «свинья»?
Меня вот так он представляет?
Не знаю я,
какая я,
но не хочу и не желаю!

Я с ним борюсь, я так борюсь!
Держусь в одну восьмую века
Я не его 
себя боюсь,
я в нём теряю Человека!

Был добрый.
Он вначале так
Такой, как раньше  я то знаю!
Потом
потом приходит страх
Чутьё
Я спину напрягаю

Он говорит: Привет свинье!
До слёз,
и сердце разрывает
Не от того, что больно мне я плачу 
я Его теряю!

Я выпадаю из реальности,
как из картонной пачки сигарета,
и, ударяясь мыслями о крайности,
я часто думаю об этом.
2
И, просыпаясь в странном окружении,
не удивляюсь превращениям,
перебирая пальцами видения,
живу воспоминанием-сомнением.
3
Взлетаю ввысь, сжимающимся паром
встаю и падаю в расщелину окна,
и, раздуваясь раскаленным шаром,
не достигаю огненного дна;
4
Или, зависнув, соглашаюсь с Летой,
что иронично свёрнута реалия,
в которой осень крутится монетой:
А я ли я?

Не существует бестелесных слов.
Слова для чувств  что платье из гранита,
для образов слова сродни оков,
для вечности  беззвучная сюита.
Но в связи слов живой способен глас
струной дрожащей, тающей палитрой
сплести столетний быстротечный час
с непостижимой тихою молитвой.

Когда вдруг неожиданно из ада
Ты попадаешь в райский уголок 
В глаза бросаются слащавость и бравада,
Становишься закрыт и одинок.

Не радуют приветствия, приёмы,
Шарахаешься дружеских услуг,
Озлобленности чувствуешь симптомы
И фальшь излишне мягких, теплых рук.

И признаки довольствия на лицах
Считаешь ты следами пустоты,
И не находишь повод веселиться
Среди счастливой праздничной толпы.

Под компас настроения магнит
Беззлобно сунули, сменив басы на хрипы, 
А кто-то очень добрый говорит,
что это все  твои стереотипы.

Мне внутренней довольно тишины,
Не отвлекают осени проделки:
Ни гром упавшей за спиной сосны,
Ни писк и скрип ругающейся белки.
Ни деловитое пыхтение ежа,
Среди листвы проторившего тропку,
Ни шорох пожилого камыша,
Что гимн осин подтягивает робко.
Лист, падая, спиной заденет лист,
И рядом всхлипнет неизвестный кто-то,
И вспышкой яркой пронесётся вниз
Вдруг рыжий хвост, мелькнув у поворота.

Вот, кто-то смог сбежать
из круга дяди Вали.
Кому-то не понять 
Он снова сделал круг.
А третьим на роду 
взбираться по спирали,
наматывая нить
на бренном берегу.
За нитку старичок
Вылавливает души,
у ног своих кладёт 
в садок иль кошке в пасть:
Тут жить  единый миг,
не успевая слушать,
но успевая крик
единственный издать.

Боюсь писать не о злом,
О добром боюсь писать.
Вдруг прочитает не тот,
Вопросы начнет задавать:
Что? Когда и почём?
Сразу не мог сказать?
Эх, хорошо бы мне
Эти ответы знать!
Знал бы я, где ответ 
Сам за тебя бы спросил
Хоть и не я паркет,
Где ты упал, стелил.
Только научен, да,
Ждать, терпеливо ждать,
Сверху смотреть лишь когда
Другим помогаешь встать.

Синим безлунием жахнуло небо,
Те, кто стоял  упали и померли.
Стены взлетели. И крошками хлеба
Сыпались, сыпались, сыпались по полю.
 Ах!  скрипел паренёк в горелом, 
Я замерзаю, где мои шлёпанцы?
Рядом вопила женщина в белом:
 Солнце сожрали! Сожрали солнце!
Рвами глазниц асфальт заворочался,
Словно земля хотела зажмуриться.
Рад горизонтов двигался, корчился,
Мучился, плакал, пытался хмуриться.
 Где мои ноги?  орал подвыпивший,
Страшный лицом, как нутро утопленника
И руками какого-то бывшего,
Раньше подвижного, лапал гопника.
Взявшись за плечи слепые и зрячие
Вдаль уползли ручейком муравейника
Эту картину в складках прячу я
Писем массовикам  затейникам.

Весна.
Еще на лыжах я.
Смирись, подойди поближе 
Я чокнутый из-за нас, тебя
А ты так вообще  рыжая!
Не рыжая?
Ах, «брюнетка»!..
Ты докажи, попробуй.
В наш век и блондинистая креветка
Станет брюнеткой  как новая.
Глаза не обманут?
Да врут глаза!
Сегодня  мокрыми карими,
вчера с утра  потекла бирюза,
И встали торчками пламени.
«Это не я не я»
Я же не дурак 
Сказать, что «Не ты", 
Тогда непонятно  а на х..я
Вчера я кому-то тащил цветы?
Мне теперь
пальчики
загибать?
В ломкой фазе кусать локти?
Впрочем, знаешь, мне наплевать 
Лишь бы чай мимо глаз
и ногти
О, эта любовь!
Задушевный трёп,
оговорки бестыжие.
Я лезу в кровать на лыжах: шлёп-шлёп
А ты Ты вообще  рыжая!

Мы учимся и учим потреблять,
Быть близорукими, вдали не видеть горы.
Нам важно жрать, любить и брать,
Вести «кукушечьи» друг с другом разговоры.
Нам сотни фантазёров не нужны
И миллионы умных бесполезны.
В стране, где благоденствуют пажи
Бумажные на службе у железных
Вредна идея мыться по утрам,
Безумна мысль небесного полёта,
Воображение забилось по углам,
И гений, в принципе, похож на идиота.
Нам многое доступно «посмотреть»,
Нас виртуальность жжёт адреналином,
Мы учимся не думая хотеть
И учим жить, не разгибая спины.

Текут вблизи медовых берегов
Кисельные отчаянные реки
Не без греха. Любите дураков! 
Они не ошибаются вовеки!

Гнать в шею неподсудные созданья:
Понять  навряд ли, переврать легко.
Божественное терпит созиданье,
Когда идея скрыта глубоко:
Опасны идеалы! Их на стену
Гвоздями прибивают на века,
Им молятся. Из них взбивают пену,
Которой потчуют любого простака.

Фигуры ходят. Нету игроков.
Сумбур перемещений, правил ветки:
тут бить не обязательно врагов,
и двое умещаются на клетке.

Вздыхает поле. Лето и зима.
Весною  ход, а осенью  одышка;
тут истины взрастают семена,
но их ростки срывают рано слишком.

И кинуть взгляд за краешек доски
любой сподобился, но страшно там, у края:
тут молодеют наши старики,
ходы свои былые вспоминая.

И кажется, минуты не спешат,
мерещится, что тут, за слоем краски
В фигуре деревянной есть душа.
Фигуры ходят, остаются сказки.

Пятнами летающего света,
снегом вперемешку со стеклом
быт любви симбирского поэта
часто незаметно окружен.

В воздухе со вкусом остроумным
старины, подлаченной на глаз,
тонкие пылинки, шорох шумно
тихий миг растачивают в час.

Сонные мерцают: где ты, где ты? 
глубиной воды из капли рук.
Век любви и содроганье света
из рыданья сердца тает в стук.