О, Виракоча! ужасаясь, простонал Мигель. Ооо!
Если бы какой-нибудь путник проходил в это время здесь, он ничего бы не увидел кроме нагромождения камней и переплетённых корнями, переломанных, с ободранной корой, деревьев, тянущихся языком из горного ущелья. А ещё бы он увидел по бокам этой реки смерти, трупы погибших животных.
И как бы тщательно он не осматривался вокруг, он не увидел бы ни тщательно обработанных полей, ни казуч, ни людей. Одни лишь только грифы, несмотря на моросящий дождь, чувствующие за много миль приход смерти, кружились в воздухе и, посматривая вниз, готовились к кровавому пиру
Что с нами будет? послышался чей-то дрожащий, совершенно не узнаваемый голос.
А другой, теперь уж точно мужской, ответил:
Не знаю! Нужно спуститься на место деревни, может кто-то остался в живых Надо посмотреть и поискать.
Кто может остаться?! полувопросительно, полуутвердительно, пробормотал Мигель, ещё раз окидывая взглядом окружающее пространство. Разве не видите деревни нет! Мы одни здесь
Всё равно нужно пойти и поискать! настойчиво повторил тот же мужской голос.
Теперь Мигель узнал его. Это говорил Родригес двадцатипятилетний коротышка, сын кацика старосты их деревни, и соперник Мигеля во всём, даже в любви к Марии.
Родригес, повернувшись к рядом стоявшей девушке, пытался взять её за руку, а она, всё ещё бледная и дрожащая от только что пережитого ужаса, смотрела вокруг ничего не понимающими глазами, и только две слезинки, а может быть это были капли дождя, скатывались по её щекам.
Мигель, не произнеся ни слова, отвернулся от них, и пошёл не вниз, прямо к деревне, а в сторону.
Все, кроме Родригеса, потянулись за ним.
По колено в жидкой грязи, обходя валуны, а кое-где оскальзываясь, перескакивая с одного на другой, он упорно продвигался подальше от скалы.
Эй! Услышал он сзади голос своего соперника, вы что, ослепли? Зачем за ним пошли? Деревня внизу!
Пришлось ответить.
Выберемся из грязи, тогда и пойдём вниз.
Продолжая выдирать ноги из жидкой глинистой каши, и шаг за шагом продвигаться вперёд, даже не обернувшись, громко добавил:
Если идти вниз, то мы можем поломать ноги.
С трудом преодолев препятствие, вышли к полосе кустарников и, не сговариваясь, разделились, на две группы мужчины и девушки, чтобы выжать промокшую насквозь одежду.
Дождь, казалось, почувствовал, что людям теперь он не страшен, перестал сыпать с неба, а вскоре среди туч появились просветы. В воздухе потеплело.
Окоченевшие от долгого пребывания в воде, но живые, страдальцы наконец-то смогли хоть немного согреться. Холод начал понемногу покидать их тела, а дрожь уменьшаться.
Мигель, чтобы поскорее согреться, стал подпрыгивать и похлопывать себя ладонями. Это помогло. Вскоре он почувствовал, что его мышцы вновь могут работать, а боль из них ушла.
Тело от энергичных движений и похлопываний постепенно разогрелось, и на душе стало как-то веселей.
Правда, нужно идти к деревне, мысленно вернулся он к предложению Родригеса: может, действительно, кто-то уцелел, хотя, и он ещё раз посмотрел в сторону тольдерии нет, это совершенно невозможно.
В ожидании, пока его односельчане: муж с женой Игнасио и Хуанита, а также Родригес, Хосе, и шестнадцатилетняя, большеглазая Мария, будут готовы продолжить путь, он непроизвольно стал думать о ближайшем будущем оставшихся в живых людей, и о своём тоже.
У них нет крова над головой, нет одежды и, главное, у них нет продуктов, а если бы они даже были, нет огня, чтобы разжечь костёр и приготовить хотя бы мало-мальски съедобную пищу. Хорошо ещё, что у мужчин есть мачете. Спать, конечно, придётся на сырой земле, завернувшись в мокрые, пока не высохли, пончо. Сколько времени они выдержат такие условия жизни? Неделю? Две? А дикие собаки? Сейчас их здесь нет куда-то ушли, но они в любое время могут вернуться! Что, тогда? Даже представить страшно!
Пошли, что ли! вывел его из задумчивости голос Игнасио, мужа его двоюродной сестры крепко сбитого парня, ростом не менее шести футов и очень сильного.
Вот так всегда, вздрогнув от неожиданности, подумал Мигель об Игнасио. Подойдёт так тихо, что даже шагов не услышишь. Не зря про него говорят, что он лучший охотник. Мне бы так научиться ходить.
Все уже были готовы к движению, и Мигель последовал за Игнасио.
Так, цепочкой, они и двинулись вниз, к несуществующей теперь деревне.
Все уже были готовы к движению, и Мигель последовал за Игнасио.
Так, цепочкой, они и двинулись вниз, к несуществующей теперь деревне.
Продвигались молчаливой группой, лишь изредка слышалось, как кто-нибудь чертыхался, продираясь сквозь колючий кустарник.
Прошли ярдов четыреста-четыреста пятьдесят, а слева всё то же: сухая река из камней, стволов деревьев с обломанными ветками и ободранной корой, но только здесь она была раза в два шире. По-видимому, поток на равнинной местности, уперевшись в селение как в стену, расширился, а затем, сметя его со своего пути, помчался дальше. Что для него каких-то там два-три десятка казуч из глиняных кирпичей?
Вместе землетрясение, и освободившийся из природой созданного заточения, стремительный, разрушающий как таран всё, что может встретить на пути водный поток эта мешанина из деревьев, камней, трупов и глины за какие-то мгновения разрушили всё то, над чем люди трудились не один день.
* * *
Не останавливаясь, осиротевшие и голодные, они всё шли и шли, и не было впереди ничего, кроме смерти и разрушения.
То тут, то там, виднелись трупы погибших животных и облепившие их, словно мухи, грифы, не боявшиеся бредущих людей, и уже приступившие к трапезе. Для них это был день праздника, а для нескольких, оставшихся по воле Виракочи в живых, людей день скорби и стенаний! Страшный день!
Дойдя до разрушенной деревни, они приступили к поискам.
Как ни напряжённо не прислушивались они к тишине уходящего дня, как ни всматривались они в окружающий их хаос, ничего, кроме клёкота стервятников не было слышно и не видно. Ни одного человеческого голоса, взывающего о помощи, или хотя бы стона, не услышали они. Вокруг витала только смерть!
Развалины деревни стали общей могилой для всех: мужчин, женщин, детей! Погребённые под грудой камней и деревьев, они хорошо были укрыты от голодных хищников и прожорливых стервятников.
Ооо! О Виракоча! Неужели никто не смог спастись?! обхватив голову руками и плача, спросила Хуанита у того «Кто Выше всех». Неужели мои отец, мать, сёстры и братья погибли такой страшной смертью? Инти, дай им место в своей обители! Они своей праведной жизнью не заслужили, чтобы ты отправил их в Око-пака и подверг их души голоду и холоду
Хуанита! Перестань рыдать. Все мы в руках Виракочи! стал успокаивать её Игнасио. Теперь нужно думать о живых
Верно он говорит, подал голос Хосе, вытянувшийся до пяти с половиной футов, худой донельзя, тринадцатилетний брат Марии, не трави душу, тётя Хуанита.
Он стоял рядом с сестрой и, держа её за руку, независимо, как взрослый, исподлобья посматривал на всех. Казалось, он всем своим видом хотел продемонстрировать свою готовность и решительность защищать сестру от любых невзгод.
Мигель, сначала удивился словам мальчика, а потом понял Хосе пытается таким образом успокоить сестру, и скрыть свой собственный страх перед неизвестным будущим.
Ну, что же, он правильно делает, решил Мигель. Так должен поступать любой мужчина в сложной ситуации. Ему тринадцать, и если бы не гибель деревни, через пару лет он бы прошёл испытание на юношескую зрелость, и поднялся бы на следующую ступень к взрослости и праву голоса при принятии обществом решений
* * *
Пока светло, давайте спустимся ярдов на пятьсот, предложил Мигель после небольшого раздумья. Может, всё-таки найдём кого-нибудь, а нет значит, действительно, все погибли. Кроме того нам, в ближайшее время, необходимо подумать об укрытии на ночь.
Пошли, проговорил Игнасио и согласно кивнул головой, как бы подтверждая правильность предложения.
Куда пошли?! закричал Родригес. Все погибли! Я голоден, и вы, все тоже! Я знаю! Я никуда не пойду!
Как хочешь! равнодушно согласился Игнасио, и после небольшой паузы добавил, сидя здесь ты всё равно еды не найдёшь и не защитишься один от диких собак. Так что, догоняй!
И, больше не сказав ни слова, отвернулся и, делая широкие шаги, стал догонять ушедших вперёд односельчан.
Шли не очень быстро. Давала о себе знать накопившаяся за день усталость, да и голод всё больше и больше терзал путников. Хорошо хоть вода была рядом. Им не приходилось страдать от жажды. Небольшие лужи и водоёмчики, образовавшиеся в заторах камней, обеспечивали их водой.
Мигель внимательно посматривал по сторонам, надеясь увидеть хоть что-то съедобное, но пока безрезультатно.