Геринг выкинул вперёд правую руку в нацистском приветствии.
Хайль Гитлер! воскликнул Рудольф фон Бергманн и тоже вскинул вперед правую руку.
Рудольф вернулся в свою эскадрилью пятнадцатого июня. Выйдя из автомобиля около большого здания бывшей школы, оборудованного под офицерский отель, он направился в него, неся в руках два чемодана с берлинскими презентами для приятелей.
Сослуживцы встретили его в офицерском отеле восторженными приветствиями. Как же, герой эскадрильи побывал в Берлине и виделся с самим шефом авиадивизии «Герман Геринг».
Как поживает твоя Марта? добродушно спросил Рудольфа его приятель лейтенант Ганс Шварцкопф. Она не забыла своего жениха?
Всё в порядке, Ганс, ответил приятелю Рудольф, Марта верна мне и ждёт моего возвращения после восточной кампании. Мы прекрасно провели время, пока я был в Берлине.
Ты, я смотрю, бородку отпускаешь! подтрунивал Рудольфа Генрих. Твоей Марте, что, бородатые мужчины нравятся?
Рудольф мечтательно улыбался, уйдя в свои воспоминания о встречах с любимой девушкой в фамильном замке семьи в пригороде Берлина.
Ну, а мы живём здесь тоже неплохо, прервал воспоминания Рудольфа Ганс, не дождавшись от него ответа. Местные девки любят нас и не дают нам скучать. И, вообще, польки такие страстные! Стоит только намекнуть на любовь и они твои. Не все, конечно. Есть и такие, которые шарахаются от нас на другую сторону улицы, едва увидят германский мундир.
Отчего у вас скучная жизнь? не понял Ганса Рудольф. Вы, что, совсем не летаете?
Да полёты это привычное дело! скривив гримасу на лице, недовольным голосом произнёс Ганс. Летаем мы ежедневно. Пересекаем границу русских, углубляемся на их территорию, смотрим, чем они заняты и возвращаемся обратно. Скучные полёты.
А что русские? с любопытством спросил Рудольф. Раньше, до моего отъезда в Берлин. Они вели себя очень скромно. Летали на своих самолётах И-16 или И-153 в отдалении и не мешали, мне, по крайней мере, совершать облёты их территории.
А ничего не изменилось, качнув головой, ответил Ганс. У русских издан приказ, который запрещает им противодействовать нам, чтобы не вызывать конфликтов. Они, глупые, думают, что нас можно спровоцировать на военный конфликт, не понимая, что скоро им так и так придёт капут.
Ладно, слетаю, и сам увижу, что изменилось за время моего отсутствия, сказал Рудольф. Сейчас я с дороги и не против отдыха в твоей компании. Я привёз из Берлина прекрасный французский коньяк. Приглашаю тебя ко мне в номер на дегустацию этого напитка.
О! Ты, Рудольф, как всегда, гостеприимен и щедр! потирая ладони, воскликнул Ганс. С удовольствием составлю тебе компанию! А после этого мы с тобой пойдём в казино, где найдём себе красавиц и отвлечёмся от повседневных забот и мыслей о предстоящей восточной кампании.
Ты, что, боишься? спросил приятеля Рудольф.
Боюсь, не боюсь, но русские мне не понятны своим поведением, рассуждая, произнёс Ганс, от них можно ожидать чего угодно. Это не англичане, с которыми мы с тобой сражались в небе над Лондоном. С русскими воевать будет не просто!
Ещё кампания не началась, а ты уже в штаны наложил! пристыдил приятеля Рудольф. Не нужно бояться неприятеля. Это главное условие для победы. К тому же не забывай, что ты мой ведомый. И в воздушном бою я всегда рассчитываю на твоё мастерство пилота, хладнокровную выдержку и защиту.
Я всегда помню об этом, ответил Ганс, и, как ты знаешь, никогда не давал тебе повода сомневаться во мне.
Ладно, ладно, примирительно произнёс Рудольф, идём же скорее в мой номер и отметим моё возвращение.
На следующий день лейтенант Рудольф фон Бергманн вместе с другими пилотами эскадрильи приехал на полевой аэродром, который находился на окраине городка. Пилотов и авиатехников от гостиницы до аэродрома возил специально оборудованный грузовик «Опель».
Лейтенант фон Бергманн предстал перед командиром эскадрильи гауптманом Штольцем и доложил ему о своём прибытии в эскадрилью после краткосрочного отпуска по причине получения награды в Берлине.
Вы, лейтенант, как раз вовремя прибыли, выслушав доклад лейтенанта, сказал гауптман Штольц. по приказу командования наша эскадрилья начинает интенсивные полёты на территорию СССР. Русские оказывают вялое сопротивление нашим прилётам. Их усилия всегда сводятся к корректным попыткам вытеснить наши самолёты за пределы их границы. Огня они не открывают. Бояться нарушить приказ о недопущении пограничного конфликта с нашими войсками. Вы же знаете, лейтенант, что германское правительство заключило с Советами пакт о ненападении на СССР. Они свято верят в этот пакт и строго наказывают своих военнослужащих и даже гражданских лиц не только за их активное противодействие отдельным актам солдат вермахта на их государственной границе, но и за ведение разговоров о предстоящей нам восточной кампании. Всё это выглядит очень наивно, но эта наивность нам на руку. Мы ежедневно делаем по два-три вылета на их территорию с разведывательными, а сейчас и с провокационными целями. Наша задача узнать фактическое базирование войсковых соединений Красной Армии и, особенно, расположение боевой авиации русских, и их готовность к ведению боевых действий. Что касается провокационных действий, то я приказываю вам открывать огонь по самолётам русских, когда они пойдут на сближение с нашими самолётами с целью выдворения их за пределы СССР. Следует учитывать только одно обстоятельство. Стрельба из оружия должна производиться не на поражение, а по касательной траектории по линии полёта. По возможности нужно добиться ответного огня от русских лётчиков. Если это произойдёт, то у германского командования будет повод заявить об агрессии русских. Вы поняли меня, лейтенант?
Лейтенант фон Бергманн предстал перед командиром эскадрильи гауптманом Штольцем и доложил ему о своём прибытии в эскадрилью после краткосрочного отпуска по причине получения награды в Берлине.
Вы, лейтенант, как раз вовремя прибыли, выслушав доклад лейтенанта, сказал гауптман Штольц. по приказу командования наша эскадрилья начинает интенсивные полёты на территорию СССР. Русские оказывают вялое сопротивление нашим прилётам. Их усилия всегда сводятся к корректным попыткам вытеснить наши самолёты за пределы их границы. Огня они не открывают. Бояться нарушить приказ о недопущении пограничного конфликта с нашими войсками. Вы же знаете, лейтенант, что германское правительство заключило с Советами пакт о ненападении на СССР. Они свято верят в этот пакт и строго наказывают своих военнослужащих и даже гражданских лиц не только за их активное противодействие отдельным актам солдат вермахта на их государственной границе, но и за ведение разговоров о предстоящей нам восточной кампании. Всё это выглядит очень наивно, но эта наивность нам на руку. Мы ежедневно делаем по два-три вылета на их территорию с разведывательными, а сейчас и с провокационными целями. Наша задача узнать фактическое базирование войсковых соединений Красной Армии и, особенно, расположение боевой авиации русских, и их готовность к ведению боевых действий. Что касается провокационных действий, то я приказываю вам открывать огонь по самолётам русских, когда они пойдут на сближение с нашими самолётами с целью выдворения их за пределы СССР. Следует учитывать только одно обстоятельство. Стрельба из оружия должна производиться не на поражение, а по касательной траектории по линии полёта. По возможности нужно добиться ответного огня от русских лётчиков. Если это произойдёт, то у германского командования будет повод заявить об агрессии русских. Вы поняли меня, лейтенант?
Яволь, господин гауптман! лейтенант Рудольф фон Бергманн вытянулся перед командиром эскадрильи и щёлкнул каблуками до зеркального блеска начищенных сапог. Я и мой ведомый выполним ваш приказ!
Ваш ведомый пилот здесь не причём, пояснил гауптман Штольц, наши пилоты вылетают на эти задания не в паре, а одиночно. Сегодня летают обер-лейтенант Вайс и ваш ведомый, лейтенант Шварцкопф. Первым вылетает Вайс. После его прилёта вылетит Шварцкопф.
А когда будет мой вылет? удивлённо спросил командира Рудольф. Я не могу долго обходиться без полётов. Вы же знаете, господин гауптман, как я люблю летать!
Знаю, лейтенант! успокоил Рудольфа Штольц. Вы полетаете, но завтра! Сегодня готовьте себя и свой самолёт к предстоящим большим делам. Скоро у нас будет большая и трудная работа. Такую работу вы уже выполняли в небе Англии и во Франции. И я поздравляю вас, лейтенант, с заслуженным Железным крестом второго класса. В новой кампании, полагаю, наград у вас прибавится, как, впрочем, и очередных офицерских званий и должностей. Вы стоите на пороге большой карьеры! Наш фюрер рассчитывает на таких офицеров как вы, лейтенант! Идите и готовьтесь к большим делам. Хайль Гитлер!
Гауптман Штольц небрежно вскинул правую руку, приветствуя, таким образом, фюрера.
Хайль Гитлер! Лейтенант фон Бергманн вновь вытянулся перед Штольцем и, щёлкнув каблуками сапог, вскинул вперёд правую руку.
Получив задание, Рудольф покинул комнату командира эскадрильи и направился по грунтовой рулёжной дорожке к своему самолёту.
Его «мессершмитт» стоял в самом конце стоянки.
Пока Рудольф шёл к самолёту его до блеска начищенные сапоги покрылись тонким слоем дорожной пыли.
Проклятая страна, выругался он. Никакой цивилизации, хоть поляки и близки к Европе. Ни дорог нет хороших, ни порядка.
Около самолёта лейтенанта встретил его верный и надёжный авиатехник лейтенант Генрих Шульц.
Шульц доложил своему командиру о готовности самолёта к полётам.
Рудольф подошёл к своему самолёту и постукал его по капоту двигателя.
Самолёт выглядел идеально. Свежая краска блестела на солнце.
Рудольф обошёл самолёт со всех сторон, придирчиво осматривая все его агрегаты. Ему казалось, что чего-то не хватает этому самолёту, чтобы выделить его среди остальных машин эскадрильи.
У барона Рудольфа фон Бергманна заиграло самолюбие. Он почти герой. На его боевом счету пять сбитых самолётов противника. Пять воздушных побед. Он ас и это должны видеть все, в том числе и русские лётчики, с которыми ему предстоит в ближайшее время встретиться в бою.