Мы приближались к горе, и Норма сбавила скорость. Я взглянул наверх, в темноту, где блестели глаза макаки:
Это и есть Джелоси Маунтейн?
«Воспитательница» отрицательно покачала головой. Она решительно не хотела говорить по-людски, хотя все прекрасно понимала, и не она ли давеча дразнилась «чурбачком»?
На холме земля не скручивалась в пики, не было заметно ни змей, ни пауков. Что меня всегда удивляло, так это некоторые участки в джунглях, очень напоминавшие природу, какой я помнил ее с детства, лес, лужок или зелененький скверик. В джунглях редко попадались островки мира и покоя. Май говорил, что когда-то, в неизвестную пору, на заре творения этих мест, все вокруг было цветущим садом: прекрасным, невообразимо изысканным таким, что увидишь и никогда никуда не захочешь уходить. «Могут тащить волоком, а тебе не хочется покидать дивный сад. Но потом, через сотни лет, природа медленно стала меняться»
Что, и? спрашивал я и видел, что Май не знает, как продолжить, и все, что он скажет, будет догадкой. Твои рассказы, Май, как их ни назови, самое светлое, самое-самое прекрасное, что можно почувствовать в этом чуждом мире. Я ведь не умею так мечтать, поэтому скажи!
Но не дослушивал его одинаковые, давно придуманные рассказы и встревал:
Как можно утверждать, что это место близко душе каждого человека? Этакая зеленая пропасть без дна и края, сплошь в сорных деревьях и зловонных порослях, а ты утверждаешь, что эти джунгли близки каждому?
Недотепа, грустно улыбался Май, твой вопрос такой человеческий, рожденный теплом и уютом. Завтра или через день ты узнаешь или вспомнишь, это как придется. Сейчас поверь в сказку, доказать и подтвердить я ничем не сумею, просто поверь!
Глава 8
Обезьяна прервала воспоминания:
Где Бог, покаж-ж-жи! мне показалось, что я услышал от нее такой вопрос, и растерялся от подобного требования. Глупая, она полагала, что Бог это предмет, который достают из кармана, приобретают или меняют. Что же, я готов был показать ей один новый прибор спиннинговый окуляр для наблюдения тонких полостей. На ободах он имел зеркальные отражатели и при поворотах поблескивал.
Чур-р-рбачек! Бог-г-г-а не стала дожидаться моего обмана макака.
Он у меня внутри, не растерялся я и указал на грудь, вот здесь!
Примат состроил злобную гримасу, в которой одновременно читались неверие и зависть, что у меня может быть вещь, значимая и ценная, а у обезьяны это отсутствует.
Нет, правда, это твой Бог живет на «Джелоси Маунтейн», а мой проживает здесь, внутри меня. Этим люди отличаются от животных.
В последнем утверждении я был неуверен, но вырвались слова машинально. Я хотел продолжить проповедь, но над головой раздался треск, и на макушку упали опилки и кусочки расколотой древесины. Это буйствовала ночь. Она царила над всем, включая наш укромный островок; здесь было опасно. В темноте велась борьба, и, слава Богу, я пока не был участником сражений. Отовсюду неслись хрусты и трески. Видимо, деревья предприняли новую попытку доказать свое превосходство над лианами. Обыкновенно ночью только темно, но предметы не покидают своих мест, подсвети их и непременно распознаешь знакомую форму. Тут, в лианах и связках неимоверных стволов, ночь искривляет форму, меняет ее свойства. Сравнимо это с проснувшейся фантазией скорбного головой художника, который в приступе помешательства перекраивает весь пейзаж по образу своего буйного миража. Причем художник выделяет контрасты, усиливает, сгущает противоположные тона, создает трение, борьбу. Из своего двухлетнего опыта пребывания в джунглях я понял, что территория «Джей» номер один по части разнузданности выдумки.
Тебе снятся сны, Норма? услышал я свой вопрос, который даже не успел обдумать, ведь как-никак, а спрашиваю обезьяну.
По макаке было видно, что она боится происходящего не меньше моего, и спасибо ей, поскольку местечко, где мы остановились, такое одно. Шаг в сторону и угодишь под падающий сук или закрутит лианой под землю. И почему охранник не оставил оружия? Боится да, боится, трус, иначе почему бы еще?..
Где Бог читал я в глазах Нормы, он должен помогать!
Так он и помогает! Не спит, все видит, иначе давно нас с тобой опилками бы засыпало, начал я улавливать тон, в котором стоило разговаривать с «воспитательницей».
Та обеими руками схватилась за голову, прижалась к моим ногам и разжалобила меня.
Постарайся уснуть, я подежурю.
Часто моргая, макака сделала вид, что закрывает глаза, но при любом треске широко распахивала веки, и все повторялось по новой. Ей важно было даже не спать, а просто не видеть кошмара ночи. Но я бы вздремнул, и пусть все вокруг хлопает себе на здоровье.
Глава 9
Всегда удивляет, как все-таки удается пережить ночь. Столько раз накатывает желание уснуть, отключиться, махнуть на все рукой и поддаться усталости. Но внутри сидит «жучок» и срабатывает слышной только мне сиреной в тот самый момент, когда я начинаю дремать. Вокруг меня необузданная фантазия «Джей» принимала формы, создавала существа и видения.
Я сам видел, как возникали призрачные деревья буквально выстреливали в бездну лишенного звезд небосвода. Не проходило и секунды, как налетали птицы и ломали ветви этих гигантов. Дятлы-фантомы принимались выдалбливать отверстия в стволах с тем только, чтобы подкосить дерево, урезать его высоту. Остроклювые дятлы вызывали зависть у мелких пичуг, и те начинали кружить над крылатыми дровосеками, отвлекать, щипаться и слать обидные выкрики.
С наступлением утра все наваждения рассеялись, и я мог хоть немного поспать до появления охранника. Но как поспишь с обезьяной под боком, ведь убежит. «Воспитательница» выглядела сонной, однако макаки еще те притворщицы. Поразмыслив, я выдумал крепкую сцепку из своих инструментов и накинул Норме на шею. Та встрепенулась, быстро ожила и прыгнула вверх. Я взмыл следом за нею и через секунду шлепнулся на прежнее место. Тогда я пристегнулся к ближайшему дереву, хотя ствол и сопротивлялся моим карабинам. Древесный массив, по глупости или чтобы отомстить, втянул мою цепочку внутрь себя, сделав нас таким образом неразрывными.
Тебе жалко?! От тебя не убудет. Я ведь тебе не завидую, и тебе до меня нет дела подержались друг за друга и разбежались! Идет?
Крях, крях, дерево соображало, по-видимому, раздумывая, не соперник ли я ему, а мне было все равно, потому что я дремал на ходу. Но, как и раньше, через каких-то десять минут страж разбудил меня, наделав много синяков на пятках.
Ничего не понимаю, скулил я, куда мы с макакой попали? Всю ночь меня полоскали по макушкам деревьев и бросили здесь. Где мы?
Две мили от предгорья Джелоси Маунтейн. Вставай и иди!
Что там за Бог?
Тебе к нему не надо. Проверь гидравлику вокруг храма и все, задание закончено!
Небось, опять на неделю работы?! Тут все так запущено. Вообще, гидравлика не сегодня-завтра посыплется ко всем чертям
Полегче с эмоциями. Не трать, они пригодятся. Все! Вперед!
Необыкновенно плодотворный диалог с охранником. Эти типы слова лишнего не скажут. Пока я негодовал, мой «тип» растворился за деревьями.
Ну что, Норма, поскакали дальше? Бога проведаем
Не ври, казалось, я слышал и видел от нее упрек: дескать, тебе не разрешено туда ходить!
Но тебе ведь никто не запрещает?! Ты мелкая, незаметная
Я нашелся, чем парировать макаке, потому как с ней можно хитростью на хитрость. Подобные «приемчики» прилипли ко мне в этой завидущей части джунглей. Прежде не замечал за собой, что увлекаюсь упреками или желанием принизить собеседника.
Вперед, скомандовал я, но обезьяна не пошевелилась.
Шевели ногами. Тебе приказали! Слу-ша-йся!
Преданности от обезьянки я не дождался и побрел в одиночестве, досадуя. И на кой она мне сдалась, мелочь пузатая?! Воображает о себе незнамо что. Ах, опять! Умственное злословие это вирус, который проник в меня в «Джей». И кто бы им в здешних краях не заразился?! Повсюду, куда ни кинь взгляд, разбухшие стволы или скрученные в узел кусты. Эти местные обитатели только и смотрят друг на друга, только и стараются подмять под себя соседа, брата и недруга, а все для того, чтобы на минуту побыть королем, тем самым Богом:
Эй, мой голос загремел по джунглям, я хорошо знаю вашего Бога. Это тот, кто всех вас заткнул за пояс!
Мне в ответ донесся гул и скрежет. Должно быть, я прав! Разве смогли бы обитатели зоны хоть кого-то уважать, не будь он наделен способностью всем беспрекословно доказать свое величие, причем не однажды, а раз за разом, непрерывно? Мои догадки неожиданно подтвердил громкоговоритель:
У личности, имеющей глаза, рассказывал неприятный фальцет, непременно возникнет интерес сравнить себя с остальными. В результате такого сравнения вы дадите себе оценку: либо вы превосходите других по качествам и умениям, либо вы хуже других. Заурядная личность, единица общего числа, понимая, что недостойна и слаба, часто испытывает упадок духа, депрессию и презрение к своей жизни. Возвышающаяся над всеми личность понимает, как устроены униженность и превосходство. Кто на практике знаком с этими понятиями, может отрешиться и стать неуязвимым как для позора, так и для хвалы. Еще одна способность знающего: он управляет законом, который заставляет других завидовать и, как следствие, желать зла объекту зависти