На улице таяло. Ослепительное солнце приканчивало залежалый снег, текли ручьи. Не каждый день в начале марта случается такая погода.
У Сергея, тем временем, в единственной комнате уже был накрыт небольшой семейный стол. Были все: жена, тоже Татьяна, пятилетняя дочь Лариска и четырехлетний Коська.
Привет, а я тебе бабу привел! пошутил я пропуская вперед Таню.
Это была типичная шутка между нами.
Достали бутылку водки, которая не оказалась на столе в гордом одиночестве, разделись и сели за стол. Когда подняли рюмки, Сергей провозгласил тост:
За лучшее, что есть на свете! За баб!
Шутки Сергея порой не имели границ. Вот и теперь, не успели мы выпить, как он оглушительно пернул.
Как тебе не стыдно, Лариса! У нас гости за столом, а ты такое себе позволяешь, сваливал он свой грех на дочь.
Я, честно говоря, в эту секунду даже растерялся и забыл поднести рюмку ко рту.
Хуй выпал, а ты ебешь! подбодрил меня Сергей своей любимой поговоркой. Это можно было истолковать в том смысле, что пора пить, а я о чем-то задумался.
В этом доме любили выпить. Тосты шли стремительно один за другим. Бутылки быстро пустели. Я, в целях самосохранения, пропускал большинство рюмок, тяги к спиртному у меня не было. А вот Татьяна пыталась не отставать от хозяев, что и привело к печальным последствиям.
Вскоре она потеряла контроль над собой и, как подстреленная птица, рухнула со стула.
Слабачок, прокомментировал падение Серега и отнес с моей помощью тело на кровать.
Через несколько минут хозяева засобирались.
Мы к соседям на полчасика зайдем, поздравим их, объяснила жена Сергея.
Сам глава семейства подошел ко мне и посоветовал:
Ты пока трахни ее, чего скучать-то?
Она же без сознания, возразил я.
Так оно и лучше, ничего помнить не будет.
Забрав с собой детей, они пошли к соседям.
Я подошел к кровати и придирчиво осмотрел «труп». Видимо, в какой-то момент Татьяне стало плохо, так как возле ее лица растеклась небольшая лужица блевотины.
Поморщившись, я повернулся к окну и так простоял полчаса. Или мне это только показалось?
Когда семья вернулась, я подошел к Сергею и заговорщицки произнес:
Получилось.
Ладно, не ври, отмахнулся Сергей.
Когда я провожал Татьяну к общежитию и болтал о всякой ерунде, она меня внезапно спросила:
А ты меня не раздевал?
Не-а.
Странно, у меня какое-то ощущение
У меня для тебя важная новость, сообщила при очередной встречи Танечка. Я поплыла.
Что значит «поплыла»? не понял я.
Менструация у меня началась.
Я плохо разбирался в подобных вещах, поэтому решил промолчать, дабы не выказывать свою необразованность.
Теперь я вся запеленатая, продолжала Таня. Вот, потрогай.
Она взяла мою руку и приложила ее в районе ширинки своих джинсов. Действительно, лобок выпирал несколько сильнее, чем обычно.
И надолго?
Не знаю, у меня с этой тюрьмой восемь месяцев не было менструации. Обычно она идет три-четыре дня, а сейчас может и на несколько недель затянуться.
А я как раз собирался найти для нас уединенное место, расстроился я.
Всему свое время, успокоила меня Татьяна. Я думала на эту тему. Мы можем в пункте проката летом велосипеды взять и ездить на природу.
Отлично! Поедем куда захотим, остановимся где захотим!
Вся область будет в нашем распоряжении.
И мы будем вдвоем покорять ее.
Ой! встрепенулась Таня. Еще одна капля вышла.
Ты чувствуешь?
Конечно, это же моё.
На меня грузом свалились женские проблемы. Меня распирало от чувство собственной значимости, чувства посвященности.
В один из субботних дней отец отгонял в гараж машину и вернулся домой во взвинченном состоянии.
Где твоя подруга работает? набросился он на меня.
В столовой, ответил я абсолютно честно.
Возвращаемся мы с Васькой-соседом из гаража, рассказывал он матери, вижу его подруга идет.
Отец кивнул на меня.
Я Ваське говорю: вон Витькина подруга идет. А она вдруг заходит в общежитие. Васька, мне говорит: так это же общежитие «химиков». Я чуть со стыда на месте не сгорел.
Прекращай с ней встречаться, потребовала мать. Обокрадет еще нашу квартиру.
Она не воровка, выкрикнул я.
А за что она на химию попала? спросил отец.
А за что она на химию попала? спросил отец.
За наркотики.
Совсем плохо, расстроился отец. Я-то думал, может по молодости, по глупости где-нибудь на стреме стояла. А она за наркотики. Совсем конченная девка.
Ты должен с ней порвать, заявила мать. Можешь сегодня встретиться и все объяснить. И больше что б ни единой встречи!
Я не буду с ней расставаться. Она мне ничего плохого не сделала.
Толку от нее все равно не будет! отрубил отец. Наркоман конченный человек! Она и детей тебе родить не сможет даже
А мы не собираемся жениться. В конце года она домой уедет.
Она хоть знает, что тебе всего семнадцать? спросила мать.
Знает, пришлось мне соврать.
Ты несовершеннолетний. Так вот скажи своей подруге, если вы не расстанетесь, то мы заявим на нее в милицию. Скажем, что она тебя растлевает. И ее, будь уверен, очень надолго упрячут.
Но ведь это неправда! воскликнул я.
Ну и что? Мы с отцом вынуждены будем на это пойти. Так передай ей. И если она не полная дура, то сама с тобой прекратит всякие встречи.
Через тридцать минут я встретился с Татьяной и передал ей содержание разговора с «черепами». Не стал только говорить, что мне еще на самом деле нет восемнадцати.
Ничего страшного, успокоила меня Татьяна. Первое время будем встречаться как можно реже. А летом возьмем в прокате велосипеды, и тогда нам никто не помешает оставаться вдвоем. Вся область будет в нашем распоряжении.
Только магнитофон пока отнести придется, чтобы не вызывать у них подозрение, успокаивался я.
Ладно, переживу
Слушай, пришла мне в голову идея, а ведь магнитофон тоже в прокате можно взять. Причем сразу, не дожидаясь лета.
Видишь ли, мне не дадут. У меня нет паспорта, только справка о досрочном освобождении. Срок-то у меня не закончился.
Зато у меня есть! Сейчас мой магнитофон занесем, я возьму паспорт и сразу пойдем другой возьмем.
На том и порешили.
Таня вынесла магнитофон, подождала у моего дома, пока я его заносил и незаметно от родителей брал свой паспорт.
В пункте проката стоял всего один подходящий магнитофон.
Можно взять на месяц? спросил я.
Паспорт давайте.
Я вытащил документ. Приемщица быстро его пролистала и вернула мне.
Вам нельзя пользоваться услугами проката.
Почему? удивился я.
Вы несовершеннолетний, вам еще нет восемнадцати лет.
Из пункта проката я вылетел пришибленный.
Нам с тобой лучше расстаться, на Татьяне лица не было.
Ты так считаешь?
А ты разве хочешь, чтобы твои родители посадили меня в тюрьму. Мне хватило. Я больше не хочу туда.
Они только грозились. Вряд ли они свои угрозы выполнят.
А если выполнят? Если они на меня напишут телегу в органы?
Я молчал.
Извини, я пойду.
Подожди еще чуть-чуть!
Она остановилась.
Таня, я люблю тебя. Я никого еще так сильно не любил.
Что же делать? Нам ведь все равно надо немедленно расстаться. Ты хоть это понимаешь?
Понимаю. Постой
Я сделал шаг к ней, обнял и поцеловал.
Прощай, сестренка.
Прощай, братишка.
Прощай, моя Роза.
Прощай, мой Маленький, действительно маленький, Принц.
Проходили месяцы. Постепенно боль потери утихала.
Как-то летом я бродил по городу и зашел в аптеку. На прилавке среди других лекарств лежала пачка «Пенталгина». Обычная тройчатка. Только с кодеином. Не долго думая, я купил две пачки таблеток. Рецепт на них даже не спросили.
Вечером пришел в гости к Голдману. «Черепов» у него дома не было.
Лева, покайфовать не желаешь? предложил я ему.
Почему бы нет?
Мы пошли в туалет, и каждый проглотил по десять таблеток, запивая их из под крана.
Что-нибудь чувствуешь?
Пока нет.
А у меня, кажется, что-то заиграло в голове.
О! Теперь и у меня!
Голова кружилась все сильнее, и я побежал домой. Родители уже спали. Я тоже лег, но заснуть не мог. Мне казалось, что диван, на котором я спал, раскачивается. Я вцепился в него, чтобы не вылететь. И тут мне стало совсем дурно.
Я побежал в туалет. Внутренности выворачивало наизнанку. Меня тошнило.
Наутро зашел к Голдману и пожаловался на свое вчерашнее состояние.
А я встал, улыбался Лева, оперся на стену, а стена возьми, да отодвинься. Так и рухнул возле кровати.