Собирался дождь. Я, немного поболтав с Левой, пошел домой.
Поглядел в окно. О подоконник стучали крупные капли дождя. Я достал несколько листков бумаги, сел за стол и начал писать:
«За окном лил проливной дождь.
Антуан де Сент-Экзюпери сидел в кресле возле камина и курил марихуану. Состояние у него было расслабленное.
Внезапно в дверь постучали. Знаменитый писатель встал и пошел открывать.
На пороге стоял Маленький Принц. Волосы и одежда на нем были мокрыми. Сент-Экзюпери молча взял мальчика и провел его в дом. У писателя было много вопросов к нему, но он не торопился их задавать. Глупо задавать человеку вопросы, особенно маленькому, когда он стоит весь мокрый.
Хочешь, я тебе приготовлю горячий чай?
Не дожидаясь ответа, писатель сходил за чашкой чая. Но Маленький Принц к ней так и не притронулся. Постепенно он начал обсыхать. Писатель знал, что любой заданный им вопрос, гость посчитает пустяком и даже не будет на него отвечать. Поэтому он ждал.
Нарисуй мне розу, внезапно попросил Маленький Принц.
Писатель взял листок бумаги и, как умел, нарисовал розу.
Это не та роза. Нарисуй мне розу без шипов.
Малыш, но ведь таких роз не бывает.
Бывает. Есть, по крайней мере, одна такая роза.
Сент-Экзюпери очень удивился, но послушно нарисовал розу без шипов. Маленький Принц долго рассматривал рисунок, а потом внезапно заговорил:
Когда меня укусила Змея, я потерял сознание. Но вскоре пришел в себя. Змея уползала. Она сказала, что не стала меня убивать, потому что есть место, где меня любят и ждут. Она могла читать мысли. Тогда я полетел на свою планетку.
А дальше произошло вот что:
Маленький Принц быстро отыскал свою Розу.
Здравствуй, милый Маленький Принц, сказала та.
Как я счастлив, что ты жива! воскликнул Маленький Принц.
Здесь было много ураганов, но меня спасли четыре моих шипа. Ты помнишь их? Это не простые шипы: один любовь, второй верность, третий благородство и четвертый память. Благодаря им я выжила.
Маленький Принц стал еще усерднее поливать свою Розу. А короткими вечерами садился возле нее и рассказывал о своих странствиях, показывал рисунки. Роза слушала и дарила ему свой волшебный аромат.
Однажды она ему сказала:
Послушай, Маленький Принц. Я сегодня почувствовала, что стала расти.
И правда, она вытянулась и окрепла. Вскоре она стала одного роста с Маленьким Принцем.
Мне скучно, сказала Роза, когда он в очередной раз рассказывал о своих путешествиях, и потребовала: Лучше спой мне!
Но я не могу петь.
Тогда расскажи о розах.
Зачем тебе? Ты ведь самая большая и самая красивая.
Ну, ладно, успокоилась Роза, тогда молчи и не мешай мне любоваться собой.
Когда Маленький Принц в очередной раз пришел поливать Розу, она сказала:
Ты такой маленький. Уходи, мне с тобой неинтересно.
Но ведь нас многое связывает, возразил Маленький Принц.
Вот что нас связывало, сказала Роза, и кивнула на четыре шипа, которые валялись на земле, как использованные иголки от шприца. Я стала большой, и теперь мне не страшен любой ураган. Мои корни уходят глубоко в землю, и я всегда найду себе воду. А теперь уходи!
И Роза отвернулась.
Тогда я ушел, закончил свой рассказ Маленький Принц.
Сент-Экзюпери сидел и молчал. Он не знал, что посоветовать Маленькому Принцу. Но тот и не ждал совета. Он положил в карман листок с нарисованной розой и тихо вышел на улицу.
Опомнившись, писатель подбежал к двери. За сплошной стеной дождя ничего не было видно.
Маленький Принц! крикнул он.
Тишина в ответ.
Антуан де Сент-Экзюпери вернулся в комнату, сел в кресло и достал из шкатулки шприц. Когда наркотик подействовал, зрачки писателя сузились, он откинулся на спинку кресла и ушел в прострацию.
А, может, это было видение? запоздало подумал он.»
Исписав листки, я запечатал их в конверт и надписал Танечкин калининградский адрес. Конечно, она еще была здесь, но я не знал, как пишут письма в общежитие «химиков». На улице я опустил письмо в почтовый ящик.
Исписав листки, я запечатал их в конверт и надписал Танечкин калининградский адрес. Конечно, она еще была здесь, но я не знал, как пишут письма в общежитие «химиков». На улице я опустил письмо в почтовый ящик.
Прошел год, который принес много событий. Моя семья переехала в новую, более просторную квартиру. Теперь у меня была своя отдельная комната. И приводить в гости я мог кого захочу.
Кроме того я познакомился с Галиной. Она тоже была иногородней. Из Свердловска. Когда она проходила производственную практику в нашем городе, я познакомился с ней.
Летним днем я сидел возле подъезда, где жила моя бабушка и где когда-то мы с Татьяной под группу «Назарет»
Впрочем, о ней в те минуты я не вспоминал. Я ждал Голдмана, с которым мы собирались пойти за пивом.
И тут меня окликнули.
Это была Татьяна. Абсолютно такая же, какой была больше года назад. Может быть чуточку поправилась, да одета посолиднее.
Что здесь делаешь?
Приятеля жду.
А я переехала. У меня теперь новая двухкомнатная квартира.
Правда?
Я замуж вышла.
Поздравляю.
Пойдем ко мне в гости?
А это удобно?
Абсолютно!
Конечно, они были не расписаны. Хотя какое значение это имело для меня спустя столько времени?
Ее новый парень давно отслужил в армии и был авангардным художником. Картины были красивыми, но несколько странными. На одном холсте совмещались лики святых и черепа со змеями. Прямо какая-то дъявольско-религиозная тематика.
А ведь я нашла альбом «Лауд Ин Прауд». Послушай ту самую вещь.
Навалилась музыка.
Theres seven people dead, on a South Dakota farm
Theres seven people dead, on a South Dakota farm
Somewhere in the distance
Theres seven new people born.
На мгновенье мне показалось, что стены сжались, и нечем стало дышать. Крик застрял в горле. Но через секунду все прошло.
Татьяна (Как же ее по отчеству?) казалась в интерьере расчетливой домохозяйкой.
«Когда-то она была расчетливой наркоманкой», подумал я.
Записать вам музыки на катушки? предложил я.
Будем рады, ответил муж.
Заберете через два дня, сказал я. Только я сам не смогу подъехать. Таня, ты зайдешь?
Семейка переглянулась.
Лучше я зайду, сказал художник.
«Господи, она ему все рассказала», подумал я.
Конечно, она рассказала ему каким я был неумелым. И, наверное, добавила, что секс у нас был всего один раз, да и то не по-настоящему. А сейчас они думали, что я хочу заманить Татьяну к себе домой и изнасиловать. Они не понимают, что мне просто приятно ее увидеть у себя дома, поболтать. Они меня боятся.
Пришла ко мне все-таки Татьяна, а не он. Не знаю, почему она решилась в последний момент. Но вела себя отстраненно, хоть и дружески.
Окно было раскрыто. Покачивались листья на тополе.
Несколько минут поболтали: когда в армию, есть ли девушка так, о всякой ерунде. Но знакомство с ее «мужем» все нарушило, разговор не клеился. Я отдал записанные катушки и пошел проводить Татьяну до автобуса.
Когда автобус скрылся за поворотом, я повернулся и направился на телеграф. Я хотел позвонить Галине.
1998 г.Теплоходство
Посвящаю Олегу, лучшему пассажирскому администратору.
Глава К
К борту теплохода «Ольга Садовская» примыкал небольшой узкий трап, предназначенный для служебного пользования. Проникшийся мыслью, что он допускается в святая святых, Лев Голдман стал гордо подниматься по металлическим ступенькам. Трап охранялся. Наверху стоял широкомордый черноволосый матрос.
К кому?
Голдман протянул направление из отдела кадров.
Новый моторист? В каюту второго механика.
А где она?
На шлюпочной палубе, матрос рукой указал на лестницу, по которой можно было подняться коротким путем.
Это был первый рабочий день Голдмана в Дальневосточном ордена Ленина морском пароходстве. И этот день ему не особо нравился. Лева был скорее электриком, чем мотористом. Точнее электриком первого класса, мотористом второго класса это значилось в его дипломе. Причем о специальности «моторист» он имел самое смутное представление. Дело в том, что в то время, а это был 1986 год, была мода обучать совмещенным профессиям. Основная профессия была электрик, но отдел кадров был озабочен тем, что перед отходом пассажирского лайнера «Ольга Садовская» на борту не хватало одного моториста. Поэтому Голдмана, недолго думая, отправили именно на этот теплоход и именно мотористом.