Подумать только и заметил: Но, пожалуй, в этом случае приобретение ещё более ценно. Кстати, это тоже совершенно непонятный мне обычай с волосами. И снова если бы ему следовали все, то
А это каждый решает сам для себя, пояснил Веденеев. Есть и сейчас народы, у которых ношение бороды является традицией. Или усов без бороды. Есть группы людей, у которых усы или борода или они вместе традиция службы. Есть, наконец, женщины, которым нравятся мужские борода и усы, скиутт выразил весёлое изумление всем своим видом. Изначально усы и борода резко подчёркивали различие между мужчиной и женщиной, потом напротив стали считаться атавизмом Вообще-то это сложная и многоплановая тема.
Какое счастье, что она неприложима к моему народу, серьёзно заметил Храу-Гар-Эрр. В далёком прошлом у нас на материнской планете существовала опасная эпидемическая болезнь я не знаю, было ли у вас что-то аналогичное. Начиналась она с того, что облезала шерсть и передавалась буквально со скоростью дыхания. От неё вымирали целые страны. Позднее мы научились управлять иммунитетом и победили её, но и сейчас иногда бывают отдельные случаи у почему-либо сильно ослабевших и потерявших волю к борьбе скиуттов. В древности, кстати, всерьёз говорили, что эта болезнь первыми забирает тех, кто испугался её. Впрочем, это было достаточно разумное наблюдение страх ослабляет волю к жизни.
Да, это так, задумчиво согласился Веденеев.
Вдали за городскими кварталами, погружёнными в полутьму (мало кто сейчас праздновал дома вернутся к полуночи) ослепительно, но в то же время уютно сверкало огнями полушарие Императорской Консерватории. Навстречу машине по боковой дорожке проскочила цепочка мальчишек и девчонок легко одетые, они стремительно бежали на лыжах, ровно, ритмично взмахивая руками с зажатыми палками, и, казалось, снегопад расступается перед ними, давая дорогу. Храу-Гар-Эрр смотрел им вслед, и его взгляд был странным настолько странным, что Веденеев спросил прямо:
Вам не нравятся наши дети?
Не нравятся? скиутт задумался. Нет я скорей это странно. Их реакция на меня. Видите ли, мы, скиутты, считаемся по меркам Галактики довольно страшными существами. Практически уже внешне. Так вот я ни разу не видел, чтобы ваши дети меня испугались. А вот посмотреть вблизи, даже потрогать таких случаев была масса. Причём это был очень доброжелательный, восторженный интерес. Как скиутт замолчал, но Веденеев беззлобно дополнил:
Как к большому плюшевому волку.
Да, в голосе скиутта оказалось немного смущения. Я был поражён видимо, не желая ещё явственней демонстрировать смущение, он снова повернулся к окну. Понаблюдал полёт снежинок (автомобиль ехал медленно, проплыли кованые перила одного из мостов через Волхов) и задумчиво произнёс: Зима всё-таки очень странное время. Непонятное.
Вы ведь не видели зиму?
На моей родной планете зима была но я очень плохо помню это. А позже нет, как-то не приходилось. Сейчас думаю это тоже даже странно, что я впервые снова увидел зиму на вашей планете, хотя посетил их немало
У нас многие не любят зиму почти на генетическом уровне, после Безвременья. Но многим она и нравится. Особенно детям.
Поразительно голос скиутта был медленным и негромким. На вашей планете ещё живы те, кто помнит время, когда всё вокруг было покрыто снегом, и люди забыли, что такое уметь читать и писать Я ведь прав?
Более того, подтвердил Веденеев, жив ведь и кое-кто из поколения, которое учили в школах, что лгать, подличать, красть достойно и что это называется «успешностью». Именно это и привело к гибели прежнюю цивилизацию. Они очевидцы этого и живые свидетели прошлого краха.
Тем странней вся ваша ситуация. Нам, скиуттам, пришлось пережить немало, но ни разу наша раса не стояла на краю полной гибели.
Даже когда сторки уничтожили вашу материнскую планету?
Голос человека был спокойным. Скиутт напрягся, прижал уши и дёрнул щеками. Но ответил тоже спокойно:
Даже тогда, именно. Мы в те годы жили уже на множестве планет. До космической эры наши войны никогда не выходили за пределы одного-двух континентов. Хотя в них несколько раз применялось атомное оружие может быть, именно поэтому мы стали относиться к нему осторжней И всё-таки я удивляюсь тому, что вижу у вас. Вы настолько уверены в прочности достигнутого вами тем более, что, как вы сами признали, живы те, кто помнит, как уцелевшие люди ели человеческое мясо?
Даже тогда, именно. Мы в те годы жили уже на множестве планет. До космической эры наши войны никогда не выходили за пределы одного-двух континентов. Хотя в них несколько раз применялось атомное оружие может быть, именно поэтому мы стали относиться к нему осторжней И всё-таки я удивляюсь тому, что вижу у вас. Вы настолько уверены в прочности достигнутого вами тем более, что, как вы сами признали, живы те, кто помнит, как уцелевшие люди ели человеческое мясо?
Люди никогда не ели человеческого мяса, Храу-Гар-Эрр, тихо ответил Веденеев. Они уничтожали тех, кто его ел. И они да! помнят это. Поэтому мы да! уверены в прочности достигнутого нами.
Вам известна судьба независимого Нарайна? резко спросил скиутт.
Известна, голос Веденеева был спокоен. Очень хорошо известна. Это угроза? Или предупреждение?
Скиутт откинулся глубже в мягкую податливую спинку сиденья. Буркнул казалось, не имевшее отношения к разговору:
Мы не рабы сторков, а их союзники. Мы воины. Народ воинов. Нам доставляет удовольствие война как процесс, победа как результат.
Тогда почему вы вспомнили о Нарайне и почему сделали это именно в разговоре с землянином?
Потому что ваш опыт, которым вы гордитесь и из которого делаете выводы на будущее, причём не только своё он крохотен. Опыт Нарайна был намного больше. И они шли тем же путём. Совершенно тем же путём, что и вы, земляне.
Послушайте, Храу-Гар-Эрр, в голосе человека прозвучал смешок, и скиутт его уловил. Вы действительно народ воинов. Поэтому ваши попытки играть в слова выглядят так же нелепо, как если бы принялся говорить с вами о торговых контрактах. Говорите прямо.
Сторки ценят нас, скиутт чуть повернулся снова всем корпусом, тяжело. Это не самоутешение, это правда. Когда Стая проиграла войну Сторкаду, мы были готовы к гибели. И были очень удивлены, когда их нежданные посланцы заговорили о мире и союзе. Так вот, они ценят нас. Если мы скажем, что готовы вступить в союз с Землёй союз, который ничем не свяжет вас кроме клятвы никак не затрагивать интересы Сторкада они согласятся на это. И сделают вид, что они тут ни при чём. Альянс, который вас так обеспокоил не отрицайте это, обеспокоил, это правильно! станет мертворождённым детищем, выкидышем страха перед непонятной Землёй. В космосе множество отвратных существ и бессмысленных в разрушении рас. У вас будет обширное поле деятельности. Причём в рамках вашего понимания справедливости. И Сторкад поддержит вас. Как поддерживает нас.
Чтобы придти на расчищенные, вспаханные, засеянные и политые нами поля и снять урожай? жёстко спросил землянин. Как это бывает с вами?
Лучше так, чем иначе, не менее жёстко парировал Храу-Гар-Эрр. Лучше Сторкад, чем другие. Вы никогда не задумывались, почему у Сторкада столько союзников? Почему их почти нет у Джаггана и совсем нет у Нэйкели и Дайрона только рабы? Вы задавали себе вопрос не о целях Альянса, а о целях каждой из четырёх входящих в него рас в отдельности? Вы удивитесь и, конечно, не согласитесь со мной но подумайте: сторки в сущности защищают десятки слабых рас от намного большего зла, чем они сами
Давайте остановим машину, неожиданно предложил землянин, нажимая кнопку на подлокотнике своего кресла. Я хочу поговорить вон с теми детьми. А потом мы продолжим наш разговор, хорошо?
К двенадцати ночи мне надо быть в начал скиутт, не без труда выбираясь из машины и с явным удовольствием распрямлясь во весь свой гигантский рост и даже чуточку разведя в сторону руки. Но Веденеев весело его перебил:
Я помню вам обещали показать настоящий русский Новый Год! Мы успеем. Не волнуйтесь. Лучше посмотрите туда.
На большой площадке, освещённой длинными направленными лампами по углам видимо, летом это было футбольное поле или что-то вроде этого с левой стороны которого шла сплошная стена кустов, а с правой начинался обрыв к Волхову, высилась снежная крепость. На самом деле высилась не меньше чем на рост скиутта, а с башнями ещё выше. Над центральной башней развевалось под ветерком с реки зелёное с белым воющим волком знамя. Скиутт с интересом отметил, что на стенах крепости видны и защитники вот только от кого они
На штурм! звонко и воинственно прокричал кто-то. Из-за кустов стали выпрыгивать мальчишки по двое, один швырял снежки, второй прикрывал его и себя большим фанерным щитом и держал запас боеприпасов. Над атакующими гордо развевалось другое знамя чёрное с золотым мечом. В снежной крепости пронзительно-металлически, тревожащим живым голосом, завизжал рожок.