Побочные
Юлия Келлер
© Юлия Келлер, 2018
Часть первая. Марфа
Глава первая. Сон
Лёжа на полу, я вижу, как Хиросима, девушка с волосами малинового цвета, моет в раковине свои огромные красные туфли. Зеркало отражает её в точности такой, какая она есть. Рост средний, даже несколько ниже моего. Невозможно худая. Клетчатый пиджак, красная футболка с изображением гравюры укиё-э1, тёмно-синие шорты, белые носки с кружевами и чёрная широкополая шляпа. Будто бы она подросток, разгуливающий по Харадзюку2. Волосы, уложенные, точно как у куклы кокэси3. Изящное лицо. И губы тоже накрашены, как у гейши. Это делает её великолепно неподражаемой. Это лицо словно маска с фестиваля Танабата4. Естественно, что скулы японской куклы украшены чёрно-серебряной паутиной, а глаза подведены чёрным и красным карандашом в точности, как у БЖД-кукол. Толстые стальные кольца, тяжёлые подвески, бридж на переносице, биопластовая штанга в языке, пара шипов на бровях, двухсантиметровые тоннели в ушах и, разумеется, два серебряных кольца в нижней губе неотъемлемая черта любой Сайди.
Под толстым слоем тонального крема и пудры на лице Хиросимы, кожа чудовищно шелушится. Перекрашенные на сто рядов волосы стали совсем безжизненными, а из-за огромных «кукольных» линз взгляд вообще перестал что-либо выражать. Тем более, что как и у любой Сайди старшего поколения, у неё полностью сбриты брови.
Эта напыщенная японская кукла моя наставница. Наглая, надменная, всегда и во всём безупречная Хиросима.
Такова структура нашего движения: учителя и ученики. Закрытая каста, в которой все друг друга знают. Ты не можешь просто разукрасить лицо, нарядиться в кружева и рюши, а потом прилюдно объявить себя одной из нас. Прежде всего, мы никогда не стремимся к популяризации своего движения, открыто не пропагандируем нашу философию, не пытаемся увеличить наше количество. Это противоречит законам Сайди. Мы Side dolls побочный эффект современного общества, разноцветные тени, что прячутся за спинами человечества. Если ты попал сюда, значит это и есть твоя истинная суть. Во-первых, всегда существует кто-то, кто привёл тебя. Он-то и становится твоим учителем, твоим наставником в долгом пути превращения в настоящую «побочную куклу». Во-вторых, стать самостоятельной не так-то просто. Это особый вид мышления. Однако это и является самой желанной для меня целью.
Но всё же, вот в каком я теперь положении. Когда закружилась голова, и я рухнула вниз, содержимое моей сумочки рассыпалось по полу, а тело распласталось на прохладной поверхности, не в силах пошевелить хоть какой-то своей частью. К руке подкатилась помада, баллончик лака для волос валяется где-то рядом с правой ногой, в волосы высыпалась какая-то порошочная гадость и теперь пахнет дешёвым мылом запах парфюмерного магазина. Все, кто проходят мимо, делают вид, будто меня просто не существует. Ну и пусть! К чему мне все эти глупые взгляды? Я ведь всего лишь кукла.
Где-то за дверью туалетной кабинки, Американка всаживает иглу в тело Лу. Я, кажется, слышала треск стенки её вены. Череп раскалывается на части. В моей голове рождается звук жидкости, вливающейся в организм. Тяжёлое прерывистое дыхание Лу, получающей сейчас безумный кайф. Я уже размазана по стенке, но мне хочется ещё и этих самых ощущений. И я начинаю представлять, что это мои вены, мои сосуды, мой организм. Но я знаю, что наставница никогда не позволит мне принимать морфий.
Зов рвущейся бумаги. Хиросима отрывает большой кусок бумажного полотенца и хорошенько протирает свои туфли. Я смотрю на неё и думаю, что это действие никогда не кончится. Это только сон. Я лежу на полу, и кафель обжигает мою кожу. Это сон, но я уже проснулась. Однако тело не желает подчиняться команде «Встань!» и оно лежит. Я думаю обо всём, что угодно. О крови, бегущей внутри меня, о крови, вытекающей из меня в этот самый момент. О тишине, о смерти и муках. Как хорошо умирать, как это приятно. Мне даже хочется смеяться, когда уже пора умирать. Пора склеить ласты, дать дубу, сыграть в ящик, скопытиться, отбросить коньки что там ещё? Что-то про лыжи
Хиросима отрывает ещё один кусок бумаги. Кидает туфли на ледяной пол, опускает в них ноги, подтягивает носки. Я вижу её превосходные ступни. Знаю, что она не смотрит на них сейчас, сворачивая в руке полотенце, но ступни её выглядят так, будто она ими любуется. У Хиросимы просто безупречные ноги. Стройные и плавные линии. Просто безупречные. Шипение окурок упал в раковину. Хиросима вынимает его и бросает в урну. Окурок сигареты с ментолом и на нём красная помада, точно кровавый укус, но я всё ещё думаю об огромных туфлях. Они вдруг поворачиваются и идут в мою сторону. Хиросима поднимает меня на ноги, даёт пощёчину и прижимает бумажное полотенце к кровавому потоку, текущему из моего носа. Благодаря пощечине, я снова начинаю чувствовать боль, разливающуюся по моему лицу. Она пылает около щеки, перетекая к вискам, и достигает апогея в кровоточащем носу.
Спасибо! невнятно бормочу я.
Тебе пора завязывать с «кокосом», отвечает Хиросима.
Я подхожу к раковине и смотрю на следы крови на моём лице. В зеркале, на заднем плане отражаются безупречные ступни Хиросимы она стоит прямо на маленькой лужице моей крови, растёкшейся по полу. Не произнося более ни слова, моя наставница стучится в дверь туалетной кабинки.
Вы там ещё долго?
Сейчас, сейчас, раздаётся голос Лу.
В этот момент она прижимает руку к сердцу, которое бьётся всё чаще. Я знаю это.
Мои руки дрожат, тело пытается прийти в себя, и импульсы болезненно колют все конечности. Хиросима поднимает с пола мои вещи. А я смотрю на своего зеркального двойника. Такие точности, такие детали. В какой момент всё так изменилось? Я сменила своё лицо на маску Сайди: белейшая кожа, чёрные «кукольные» линзы и тёмные силуэты лёгких пёрышек на скулах до самых бровей. Чёрная помада. Веки тёмно-синего цвета и синяки под глазами. Оранжевые кудри на голове, перехваченные лентами. Всё, что я так аккуратно складывала в начале вечера, теперь безнадёжно испорчено. Налакированные пряди смялись и растрепались. А ещё у меня три лабреты в нижней губе. Ученицам запрещено сбривать брови и заменять лабреты на кольца. Таковы наши принципы.
Ты как себя чувствуешь, Марфа? говорит Хиросима и ставит мою сумку около зеркала.
Марфа. Да, это именно моё имя. С трудом удалось его вспомнить.
Я смотрю вниз, на свои худые ноги, плотно затянутые в сиреневые колготки. Маленькие хорошенькие туфельки. Тяжёлые металлические браслеты на руках, бусы, кольца и подвески. Короткое платье. Кружева, кружева, кружева. От белизны ничего не осталось. Сплошные уродливые пятна разного происхождения. Но мне не до этого.
Лучше, отвечает мой голос.
Ты давай это. Лучше завязывай с такой фигнёй.
Иногда настойчивое желание Хиросимы разыгрывать из себя мамочку меня бесит. А она тем временем запрыгивает на стойку с раковинами, вынимает две сигареты, подкуривает их и даёт мне одну. Как приятно выпустить дымок из глубины собственных лёгких. Язык покалывает вкус мяты. В этот вечер мы уже выкурили по две пачки сигарет и теперь я будто бы чувствую свои лёгкие изнутри. Но не могу остановиться. Хочу ещё. Ещё больше кайфа.
В зеркале появляются Американка и существо с внешностью демона, чьё имя Лу «Loup» «волчица».
Из всех Сайди только она пользуется трипсами, цепляя их за свои короткие волосы, выкрашенные под седину. Худое лицо, впалые щеки, постоянные синяки под глазами. Немного чёрных теней и пудры. Маленькие чёрные бабочки на скулах. Потрескавшиеся губы, не знающие помады. Жёлтые «кукольные» линзы. Две лабреты над верхней губой и уши, украшенные миллионом сверкающих колечек. Маленькая татуировка в форме разбитого сердца на кисти левой руки. Тёмно-синее лоли-платье. Юбка до того короткая, что стоит наклониться и все видят твоё нижнее бельё и плотные чёрные чулки с белыми лентами. Футуристические туфли на гигантской платформе. И дурацкие шнурки! Ужасные шнурки лимонного цвета. В жизни не видела ничего хуже, чем эти мерзкие шнурки!
Посетители клуба корчат рожи и тычут в нас пальцами. Пустоголовые существа, набитые трухой! Этим идиотам не понять насколько мы выше этого. Насколько мы выше их. У нас есть ответы на все вопросы мироздания, потому что сам по себе окружающий мир не так уж сложен для понимания. Достаточно просто знать определённые ходы, и ты всегда останешься победителем в этой игре. Когда у тебя есть Сайди ты имеешь мир во все щели.
Американка о чём-то разговаривает с Хиросимой. На самом деле эта парочка просто неразлучна. Это всем известно. Даже те из Сайди, кто ни разу не видел их вживую, уже наизусть знают легенду о том, что их совершенно нельзя представить друг без друга. Они не друзья, они не враги. Уже столько лет всё сообщество Сайди пытается разгадать тайну этих отношений, больше смахивающих на какой-то садомазохизм. Ироничнее всего на свете Хиросима и Американка. Не случайно же так вышло.
Всё же на строгие выпады моей наставницы, синеволосая красавица реагирует крайне вяло. Вид у неё уставший и в глазах читается скука. Она пьяна, впрочем, как и всегда. Большую часть времени наша Мальвина прибывает в этом состоянии. Рабочий график санитарки в краевой больнице позволяет ей по два дня выглядеть эксцентричной девицей, а всё остальное время она бодро заливает шары и долбит косяки за углом. Однако если в поле твоего зрения попадало это безупречное лицо, то ты долго ещё не можешь думать о чём-то другом. Лицо Американки: ровное, бледное, красивое и крайне скупое не эмоции. Придя в Сайди, она сбрила брови, в нижнюю губу вставила толстое серебряное кольцо, выкрасила свои длинные пушистые волосы в синий цвет и покрыла глазницы схематичным изображением двух солнц. И всё же, такое красивое лицо ничем нельзя было испортить. Что уж там более? Сказать, что она красива ничего не сказать. Огромные глаза, идеальная форма носа, маленькие чувственные губы. Тем более что и фигура ей дана отменная: роскошная грудь, тонкая талия, красивые длинные стройные ноги. В самом деле, живая кукла Барби.