Всё же на строгие выпады моей наставницы, синеволосая красавица реагирует крайне вяло. Вид у неё уставший и в глазах читается скука. Она пьяна, впрочем, как и всегда. Большую часть времени наша Мальвина прибывает в этом состоянии. Рабочий график санитарки в краевой больнице позволяет ей по два дня выглядеть эксцентричной девицей, а всё остальное время она бодро заливает шары и долбит косяки за углом. Однако если в поле твоего зрения попадало это безупречное лицо, то ты долго ещё не можешь думать о чём-то другом. Лицо Американки: ровное, бледное, красивое и крайне скупое не эмоции. Придя в Сайди, она сбрила брови, в нижнюю губу вставила толстое серебряное кольцо, выкрасила свои длинные пушистые волосы в синий цвет и покрыла глазницы схематичным изображением двух солнц. И всё же, такое красивое лицо ничем нельзя было испортить. Что уж там более? Сказать, что она красива ничего не сказать. Огромные глаза, идеальная форма носа, маленькие чувственные губы. Тем более что и фигура ей дана отменная: роскошная грудь, тонкая талия, красивые длинные стройные ноги. В самом деле, живая кукла Барби.
И при всём этом великом даре богов, ей на редкость удачно удаётся походить на бомжа. Её волосы в вечном беспорядке, а моет она их разве что когда идёт на работу. Поэтому неотъемлемой частью образа синеволосой куклы давно стала ковбойская шляпа. А одежда чаще всего походит на половую тряпку. Затасканные джинсы и некогда белая блузка. Она никогда не снимает своих тяжёлых чёрных ботинок на толстой подошве. Они, должно быть, весят целую тонну. А вот украшения Американка не любит. Оно и понятно с таким образом жизни они слишком часто теряются.
Я еле успеваю прийти в себя, когда Хиросима тащит меня и остальных к выходу. На всю громкость она орёт насколько же хреновый сегодня вечер, и я ей его в конец испортила. У нас уходит много времени на то, чтобы привести в чувство запавшую Лу. Казалось, что и тело, и мозг её просто превратились в вату и уже не чувствуют ничего вокруг. И всё же, медицинские навыки Американки дают о себе знать.
Сделай с ней уже что-нибудь, нервно требует Хиросима, посматривая на часы.
Американка не поддаётся её психозу. Спокойно, как и всегда, она проверяет пульс и зрачки своей послушницы. Вот же будет умора, если она сейчас тут и откинется! Я бы посмотрела на то, как две великие Сайди справятся с этим!
Синеволосая кукла вынимает из своей сумки нашатырь и какими-то едва ли не колдовскими манипуляциями заставляет Лу прийти в себя.
Моё воображение работает с такой дикой скоростью. Я так живо могу представить себе, как на своей неблагодарной работе Американка с всё тем же выражением лица заставляет людей выйти из состояния полного забвения. Интересно, знают ли на работе, что она так мастерски обходится с наркошками вроде её послушницы? Я всегда подозревала, что лучшими врачами для торчков становятся только бывшие торчки.
В коридоре ужасно холодно. Я чувствую, что у меня дрожат губы от холода. Девица с пирсингом в губе, раздающая вещи в гардеробе сообщает нам, что на улице только что закончился дождь. Ненавижу этот город с его постоянной непредсказуемой погодой.
На выходе Хиросима снова закуривает. Пахнет ментолом.
Прохладно, говорит она.
В Сибири же живём, подмечает Американка, со свойственным ей хладнокровием.
Она уже успела натянуть свой синий пиджак. И только благодаря этой детали теперь чуть меньше смахивает на масленичное чучело. Лу молчит и, по всей видимости, уже мечтает добраться до кровати. У неё уставшие красные глаза. Я же просто хочу поскорее отсюда свалить. Неимоверно.
Мне надо успеть на автобус, сообщаю я моей псевдояпонской наставнице.
Сейчас чтобы сразу домой! кивает она, положив руку на моё плечо. И, я тебя умоляю, даже и не думай принимать хоть что-то ещё! Тебе уже хватило на сегодня!
Я могу только молчать.
Ты о чём? спрашивает её синеволосая приятельница.
У неё кровь пошла носом, отвечает Хиросима. Погляди, какая теперь опухшая физиономия!
УУУУ, протягивает звуки эта помятая пародия на человека, это серьёзно. Надо бросать. Так и скопытиться недолго.
«Какого чёрта?!» думаю я.
Американка хватает меня за подбородок и пристально всматривается в моё лицо. Мелкая дрожь проходит по телу, когда она так делает. Её глаза даже не двигаются, будто она пытается посмотреть мне прямо в голову и прочитать мысли.
Ты о чём? спрашивает её синеволосая приятельница.
У неё кровь пошла носом, отвечает Хиросима. Погляди, какая теперь опухшая физиономия!
УУУУ, протягивает звуки эта помятая пародия на человека, это серьёзно. Надо бросать. Так и скопытиться недолго.
«Какого чёрта?!» думаю я.
Американка хватает меня за подбородок и пристально всматривается в моё лицо. Мелкая дрожь проходит по телу, когда она так делает. Её глаза даже не двигаются, будто она пытается посмотреть мне прямо в голову и прочитать мысли.
Тебе стоит больше следить за своим лицом, а то такими темпами оно начнёт деформироваться, а к моему возрасту будешь выглядеть, как настоящий зомби, выносит свой вердикт наш великий врач.
Уж чья бы корова мычала, в конце-то концов! Великие праведные Сайди старшего поколения читают мне свои благословенные проповеди! И это при том, что Хиросима могла бы с лёгкостью провести многочасовую лекцию о том, как можно получить дешёвый кайф. Целыми часами её несёт под «феном» или ещё каким-нибудь чудным составом. Она глотает всё, что попадётся: таблетки, порошки, сиропы, дымит, как паровоз, может в три глотка прикончить литровую бутылку водки, не запивая и не закусывая. Настоящая террористка. Упоровшись, она тихо хихикает и несёт полную чушь. Иногда ей до такой степени сносит крышу, что моя наставница просто на ногах держаться не может она сидит прямо на земле и хохочет до тех пор, пока слёзы из глаз не брызнут. А уж про постоянные алко-наркотические оргии Американки и говорить нечего. Как ей только сил хватает на то, чтобы делать Лу постоянные инъекции морфия? У неё, должно быть, железные нервы жить в таком безумном ритме. Наверно, внутренности старших Сайди давно превратились в пластмассу, и их не возьмёшь тем, что с лёгкостью убьёт любого человека.
Не задерживаясь около клуба, мы сворачиваем к тому месту, где нам предстоит разойтись. Напоследок Хиросима снова хватает меня за плечи и внимательно смотрит в глаза:
И чтобы сразу домой!
Ага, киваю я. Кажется, что моя голова оторвалась и сейчас падает вниз. Как колобок подпрыгивает на кочках. И мир перед глазами сходит с ума: небо, земля, небо, земля и опять по кругу. Тело без головы всё ещё стоит тут, без намерения двигаться куда-то дальше.
Стоящая рядом Лу быстренько выдаёт какую-то прощальную речь. Голос у неё такой будто она разговаривает с нами, засунув губы в стеклянную бутылку. И тут же мчится прямо через дорогу, игнорируя все светофоры. Хиросима озадаченно смотрит на Американку. Та же в ответ только закуривает очередную сигарету и молча машет рукой в сторону убежавшей ученицы. Даже если её сейчас собьёт КАМАЗ, бесчувственная американская кукла и бровью не поведёт.
До завтра, говорит она мне. Её длинные ресницы поблёскиваю от света.
Пока, киваю Хиросиме.
Увидимся, кивает та в ответ.
И я ухожу, даже и не думая оборачиваться на мою наставницу. Нужно просто заткнуть уши музыкой и продолжать путь в ночь. Сейчас я чувствую себя обиженной, ущемлённой и неполноценной. Надо же было так себе вечер испортить! Да и от них никакой поддержки, одни лишь обвинения. Все они мерзкие эгоистичные твари, от которых никогда не дождёшься хорошего обращения. Но мне нужно сдерживать себя. Настоящая Сайди никогда не должна выражать протеста. Не в нашей природе оказывать поддержку друг другу. Мы не друзья и не враги. Куклы не добиваются ни мира, ни войны. Они просто молча взирают на разваливающийся мир, ожидая его конечного краха. Это вечный закон, а остальное противоречит нашим принципам.
Глава вторая. Город
Моя жизнь. Мой город. Моя извечная депрессия. Холодная тоска моего проклятого города. Одиночество, равнодушие, блёклый свет в окнах домов. Всё это отдаёт мертвечиной. Я вижу этот город полуразрушенным, съеденным временем. И снова этот вопрос в моей голове: «Сошла ли я с ума?» Мне одиноко, мне страшно. Я требую, я жажду, я прячусь и тихо жду, когда это огромное небо затянется чёрными тучами, когда природа возьмёт своё и мы перестанем существовать. Когда все эти дома превратятся в скелеты. И все мы станем гниющими трупами. Торжество смерти. Пустыня вечной тишины. Кто-то уничтожит нас, раздавит наши тела, раздробит кости. Наша кровь напитает голодную землю, она отравиться этой красной жидкостью и её вырвет новым человечеством, как это и происходит уже тысячи лет. А я? Я всего-навсего кукла, которая прячется в своём кукольном шкафу.