Под ее критическим взглядом я одергиваю жакет дань «утонченному обществу» и прохладному вечеру и первой спускаюсь к двери.
Мягкий перезвон колокольчиков возвещает о нашем прибытии. Посетители оборачиваются, чтобы скользнуть взглядами и тут же вернуться к своим делам, разговорам, разглядыванию книг на полках, картин на стенах, кофе в компании и без. Только сидящие в соседнем зале те, кому видно входную дверь глазеют с любопытством.
Вы на встречу? выглядывает хозяйка «Черной рыбы», Иванна высокая рыжеволосая женщина в громоздких очках. Проходите. Мы скоро начнем. Пока можете книжки полистать. Захотите чая или кофе подходите к стойке.
Ненавижу места, в которые нельзя зайти незаметно и раствориться. «Черная рыба» из таких. Сразу ощущаешь себя чужеродным элементом в некой давно устоявшейся системе: сюда ходят, в основном, одни и те же люди, хотя в последнее время все больше новичков. Помнит меня Иванна или нет не знаю, но виду не подает. Я прихожу изредка на встречи или презентации, когда собирается немало людей. Но такие, как я, обычно не возвращаются.
Лидка заваривает чай и уходит в соседний зал. Слышу оттуда высокие ноты ее смеха.
Раньше в «Черной рыбе» была выставка работ о суициде: картины, фото. Изречения черным маркером на криво оторванных листах. Висели вороньи чучела к счастью, кажется, не настоящие. Я еще писала об этом, только статью так заминусовали, что ее быстро из топа выкинуло. Иванна тогда возмутилась критике. Экспозиция, мол, это отражение определенного пласта культуры, и вообще: не стоит слишком серьезно относиться к подобным вещам.
Экспозиция сменилась, и мне интересно поглядеть, какие пласты культуры отражают в «Черной рыбе» теперь. Подхожу к ближайшей картине: сердце, нож, кровь, руки, бокал с алым кровью, видимо? Подпись: «Любовь». Неожиданно, да.
Следующее произведение: крупные мазки, темная краска синяя, черная. Угадывается человек, лежащий в ванной. На его руке ярко-красная полоса. Красные капли стекают по пальцам, постепенно чернея, и расплываются лужей. Подпись: «Скука».
Подходит еще одна посетительница, останавливается в паре шагов. На первый взгляд она лет на пять меня младше. Одета забавно: слоями брюки, платье, блуза, рубашка, жакет, да еще, словно этого мало, объемный шарф, из которого ее коротко стриженная голова выглядывает, как булавочная головка из подушки. Постояв, посмотрев задумчиво на картину, девушка идет к следующей.
Полотно под названием «Осуждение»: человеческая фигура, едва намеченная все теми же крупными мазками, стоит на четвереньках, пронзенная черными полосами.
Дальше: человек, словно разрезанный вдоль, раскрывающий себя руками, заглядывающий внутрь, во внутренности «Самоанализ».
И финальное: руки, очертания тела, брызги то ли крови, то ли огня. То ли звезды фейерверка. «Самосожжение». Хмыкаю, оборачиваюсь.
Негромкий гул голосов из соседнего зала. Неподалеку другая девушка и молодой человек застыли в схожих позах, перелистывая взятые с полки книги. На обложках такие же крупные, темные мазки, как на картинах. В той же тональности. Оборачиваюсь к полотну напоследок, взгляд снова падает на подпись. Хм, в первый раз я прочла неправильно: картина называется «Самосъедение».
Звенит у двери колокольчик. Долговязый парень улыбается широким ртом, едва не кланяется, здороваясь с рыжей. И уходит в соседний зал. Что ж, пора и мне туда.
Парень берет себе стул, усаживается. Отвечая на приветствие, кивает так, что голова, кажется, вот-вот отвалится. Ему неловко, и он очень рад быть здесь. Публика самая разная, но в основном молодежь. Есть и фриковатый народ, вроде той девушки с шарфом, есть и вполне обычные. Вроде Лидки. Первые сидят со скучающим видом либо негромко беседуют со знакомыми. Вторые жадно глядят по сторонам, у них горящие глаза и улыбки, скрывающие волнение.
Они теперь вхожи.
А шарф можно и в следующий раз накрутить.
На магнитной доске позади рыжей крупная надпись маркером: «Стереотипы. Методы противодействия».
Большеротый парень вскакивает, приносит мне стул, ставит его возле Лидкиного и улыбается до ушей в ответ на тихое «спасибо».
Итак, к нам присоединились Андрей и рыжая вопросительно смотрит на меня.
Марта.
Очень приятно, я Иванна. Присаживайтесь, скоро начнем.
А люди приходят и приходят. Завсегдатаи и друзья хозяйки подтаскивают ящики, коробки, даже каремат, но все равно кому-то придется стоять.
А люди приходят и приходят. Завсегдатаи и друзья хозяйки подтаскивают ящики, коробки, даже каремат, но все равно кому-то придется стоять.
Удачно пришли, да? Ух, сколько людей сегодня! шепотом восхищается Лидка. Ее улыбка выглядит натянутой: в короткой юбке, приталенной блузке и лаковых туфлях на каблуке подруга ощущает себя неуместной.
Но тут снова звенит колокольчик над дверью, и лицо Лидки меняется.
Ааа! Смотри, смотри! она округляет глаза, хватает меня за руку.
Добрый вечер, в помещение заходит невысокий брюнет, снимает светлый пиджак, вешает его на плечики у двери. Под пиджаком оказывается шведка нежно-сиреневого цвета, и тут я этого брюнета узнаю: именно он вещает по телеку о защите прав «граждан с особыми пищевыми потребностями» или как их там.
Добрый вечер, Иванна встречает его рукопожатием, переходящим в дружеские объятия. Потом представляет собравшимся: Известный правозащитник и общественный деятель Мика Савин!
И еще регалии перечисляет: член союзов таких-то, обладатель премий сяких-то. А мне сразу вспоминается вчерашнее утро, и просыпается желание сводить этого Мику на экскурсию по подпольным кухням, которые нам с Максом и Костей довелось увидеть.
Мика присаживается под восторженные овации, улыбается белоснежно кажется, вот-вот сверкнет зубами, словно в рекламе. И глядит на всех холодными темными глазами. Как у гемода. Улыбка существует отдельно, взгляд отдельно.
Сейчас каждый, Иванна добродушно улыбается, поправляет очки, по желанию, конечно, выскажется, где и как он встречается с проявлениями стереотипных представлений, и как на него это влияет.
И начинается!
В основном, конечно, фриковатые ребята в шарфиках, в таких же очках, как у Иванны, со смешными галстуками и забавным сочетанием розовых брюк и рубашек в горошек рассказывают о том, как их не понимает дремучее серое общество. Немного разнообразия вносят девушки, которых якобы не воспринимают всерьез именно из-за пола. Тут я бы их поддержала, если б не вспомнила бывшую начальницу Ольгу Дмитриевну ее-то попробуй не восприми всерьез! Хотя под мужика не косит, ходит в узких платьях с глубоким декольте, что на ее пятьдесят каком-то размере выглядит внушительно. Так что у этих девочек проблема не пола, а отсутствия дресс-кода. В странной одежде, со спрятанными за огромными очками лицом они просто не похожи на взрослых, на серьезных людей, которым можно доверять серьезные дела.
Основная масса стереотипов порождение патриархального общества, замечает Савин. Все оттуда: и упреки женщинам, что лезут в дела не их ума, и мужчинам за недостаточную мужественность. Есть и более древние стереотипы, нормы, утратившие актуальность. Например дело, которым я занимаюсь сейчас. Использование универсальных помощников, как вы знаете, в основном ограничено нашими представлениями о том, как надо обращаться с человеком. Пусть и низшего сословия, но именно человеком. Штука в том, что гемоды не люди. И человечеству дается с их помощью уникальный шанс! К примеру, реализовать полезные моменты антропофилии это новые перспективы в медицине, в диетологии и косметологии. Но стереотипные представления, которые ошибочно распространяются на гемодов, не дают обществу сделать решающий шаг.
Пауза. Некоторые перешептываются с умным видом. Лидка наклоняется ко мне:
Это он о чем, а?
Дальше речь идет о «методах». Мика Савин оставляет тему гемодов и обсуждает различные глупости, которые предлагают собравшиеся:
Можно поменяться одеждой с кем-то из коллег другого пола, который тебя поддерживает. На день или два. И таким образом заставить окружающих воспринимать нас всерьез вне зависимости от одежды.
И еще уговорить начальство ввести веганский день! Почему у мясоедов есть все дни, а у нас ни одного! Так все попробуют и поймут, что ничего ужасного нет! Те же котлеты можно из моркови приготовить или шпината.
Вот именно, одобрительно улыбается Савин. Стоит подтолкнуть человека к тому, чего он никогда не делал, дать попробовать то, чего он пробовать не собирался и он взглянет на мир другими глазами. Не вашими, да, но поймет, что и ваш взгляд имеет право на существование.
Часа через два мероприятие официально заканчивается, но народ не расходится: собираются небольшими группками, беседуют, кто-то у барной стойки заваривает чай или кофе, бросая денежку в коробку для оплаты. Лидка, улучив момент, подходит к Савину.