В наше время уже объективно отсутствуют понятия «слишком интимного» и «неприличного». Хотя нет: крайне неприлично в современном цивилизованном обществе быть этаким варваром, который размахивает своей дубинкой и требует, чтобы все вокруг с автомобилей пересели на лошадей, спали на тюфяках, ели с ножа. И не видели разницы между высокотехнологичными куклами и живыми людьми».
Мика Савин, из интервью
Глава 4
Проходите, сюда Лестница, осторожно
Ненавижу утренние вызовы: после бессонной ночи, не глотнув горяченького и не потупив в экран хотя бы полчаса, я мало на что гожусь. Разве людей пугать. В такой ситуации любой гемод меня полезней и адекватней. Могла бы и отказаться, но работа Нет, не эта, а статьи сейчас за них особенно неплохо «капает».
И А-46 не идет из головы.
Я плетусь за Максом по лестнице на второй этаж частного дома. Смотрю под ноги: при взгляде на спину Макса, обтянутую клетчатой рубашкой, начинает рябить в глазах и подташнивать. Рик бесшумно шагает следом: будет, кому поймать меня, если оступлюсь.
Я снова легла за полночь: искала в сети информацию по Савину и его благотворительному правозащитному фонду. Звонила Векшину узнать новости. Костя был необычно многословен, рассказал, наверное, больше, чем было можно. Жаль только, ничего интересного. И ругался. Не в динамик, но я слышала.
А сегодня Макс забрал меня на министерской машине, и на встроенном в панель мультимедиа экране страшная, неопрятная тетка рассказывала о применении гемодов для лечения психических расстройств. А известный по телешоу диетолог рассуждал о том, что, наверное, предложение выращивать искусственные человекоподобные организмы для нужд пищевой промышленности сейчас звучит чудовищно, однако чисто теоретически
Вот, это здесь. Хозяин дома подводит нас к двери, оклеенной картинками с цветочками, завитушками, принцессами из мультфильмов. Нерешительно мнется, вздыхает. И Макс медлит: ненавидит он эти выезды, после его долго мутит, и аппетит пропадает.
Обойдя Макса, я выхожу вперед.
Открывайте уже.
Издав еще один тяжкий вздох, хозяин нажимает на ручку. И словно открывается портал в обитель сказочной принцессы: балдахин, мишки, куклы, подушки Посреди комнаты на мягком ворсистом ковре сидит нечто, обряженное в несуразное платье, конфетно-розовое, с рюшами, блестками. У «нечта» на голове кокетливая шляпка с вуалью, лица не видно, только торчат из-под тульи грязно-белые патлы.
Что это? я подхожу ближе и не сразу решаюсь протянуть руку, снять шляпу с головы сидящего.
Гемод смотрит на меня с легким интересом. Лицо у него тоже ярко-розовое: регенерация на месте сплошного ожога. Даже ресницы отрасли. Правда, шрамы все равно останутся, и глаз перекошен. На кривых губах вежливая полуулыбка.
В обрамлении кружевного декольте пышная грудь.
За моей спиной тихо ругается Макс, а Рик спокойно просит «не использовать нецензурную лексику при клиентах». Оборачиваюсь. Взгляд невольно обращается к Рику: нет, он не напуган, не зол, не расстроен.
Ему все равно.
Понимаете, хозяин дрожащими пальцами теребит полу рубашки, моя дочь У нее друзей нет совсем. Она вообще необщительная. Может днями в комнате сидеть, играться вот Я говорю: не дело девочке твоего возраста в куклы играть! В школу надо. А она нет. А ей уже тринадцать, понимаете? Я дома сидеть не могу работа, вот и купил эту. Думал: присматривать будет. А она в нее вцепилась с первого дня, от себя не отпускает, и знаете, как она ее называет? Мама! Так и говорит: мама!
Ее? переспрашиваю.
Теперь я вижу, что черты лица гемода слегка отличаются от стандартных. Даже под ожегом заметно: мягче линия бровей, полнее губы. Но выпуск гемодов-женщин так и не состоялся.
Ее, да. Я брал б/у, документы вроде бы в порядке, тараторит хозяин. Модификация незначительная, меня предупредили, что она не на гарантии
Солнце заглядывает в окно, и на ярко-розовом платье сидящего гемода вспыхивают блестки.
Я это, я д-думал, от волнения хозяин вдруг начинает заикаться, дочка ее п-приняла за красивую куклу. Но это же н-нельзя, н-ненормально! Я вот замолкает.
Так это вы его?
Д-да.
Ясно. Все, хватит с меня. Рик! Вызывай полицию.
Это зачем? хозяин подскакивает ко мне, заглядывает в лицо, а я упрямо отодвигаюсь, чтобы ни в коем случае не дотронуться. За что?
Я это, я д-думал, от волнения хозяин вдруг начинает заикаться, дочка ее п-приняла за красивую куклу. Но это же н-нельзя, н-ненормально! Я вот замолкает.
Так это вы его?
Д-да.
Ясно. Все, хватит с меня. Рик! Вызывай полицию.
Это зачем? хозяин подскакивает ко мне, заглядывает в лицо, а я упрямо отодвигаюсь, чтобы ни в коем случае не дотронуться. За что?
Использование нелегальной модификации универсального помощника. И жестокое обращение в присутствии ребенка. По закону о защите несовершеннолетних от негативной информации
Максим выходит из комнаты последним, осторожно закрывает дверь, но я успеваю увидеть, как обряженный в розовое гемод поднимает шляпку, надевает, поправляет вуаль, и блестки на платье искрятся, рассыпая осколки радуги.
Хорошо, что за рулем Рик. Он спокоен и внимателен. Максим на заднем шуршит фантиком, вскоре по салону расползается запах мятной конфеты.
Не привлекут его, говорит наконец. Это ж гемод. Никого еще не привлекали.
Попробовать стоит. Хотя бы за нелегальную модификацию.
Слухи о подпольном рынке гемодов-женщин вернее, услуг по смене пола универсальных помощников до меня доходили не раз. А вот видеть их раньше не доводилось: Корпорация открещивалась от любых модификаций, а менять внешность гемода запретили законом. Векшин обмолвился как-то, что пара таких спецов-хирургов у них на крючке, но прикрыть не могут слишком большие деньги и влиятельные люди стоят за этим.
А ведь красивый получился получилась. Если бы не ожог.
Ну да, попытаемся, вздыхает Максим. Кабинетная работа, тоже мне Спасибо, что поехала.
Чувствую, если так пойдет и дальше, мне либо совсем уволиться придется, либо возвращаться на работу.
Так и вернулась бы.
Тогда у тебя не будет неофициальной прибавки.
Он молчит долго. В зеркало заднего вида мне плохо видно его лицо, приходится обернуться.
Я это, Макс мнется, видно: ему неловко, я как раз спросить хотел: может, выйдешь на месяц другой? Нет, не сейчас, а Понимаешь, Мариша просила, чтобы я ей помог, когда ребенок родится. Я смогу тогда и с ней побыть, и отпуск не потрачу. Из дома буду помогать, если надо, и пытается улыбнуться, спрятав за щеку леденец. Ну как, договорились?
Оно-то все ничего, но слишком я привыкла к тому, что не надо вставать спозаранку, вот как сегодня, не надо отчитываться, куда ты ходишь в течение дня, чем занимаешься. Но и с Максом ссориться не хочется, и место терять. В конце концов, тексты писать я и в Министерстве могу.
Я подумаю.
Слышу Макс переводит дыхание: он боялся услышать отказ. Вернее, боялся сказать Маришке о моем отказе.
Спасибо. И это включи экран, пожалуйста. Сейчас должны быть новости.
Едем. Диктор даже в такую рань свежая и бодрая, не то, что некоторые рассказывает о встречах на высшем уровне, об открытии нового медцентра, о перестрелке в Седовском районе, а потом:
Как сообщает пресс-служба управления муниципальной полиции, все чаще гемодов похищают для того, чтобы их съесть.
Неужели наконец-то? Макс подается вперед, и мы смотрим, опасаясь пропустить хоть слово.
Оперативные сотрудники раскрыли несколько подпольных цехов, ведется следствие. А мы обратимся за комментарием к известному правозащитнику Мике Савину.
Камера поворачивается, теперь мы с Максом видим Савина: сегодня он в розовой шведке, улыбается все так же рекламно. Здоровается.
Ситуация неудивительна, замечает он. Удовлетворение базовых человеческих потребностей не может быть запрещено законом. Все, что нам нужно правовая база! Только тогда гемоды перестанут пропадать, а их хозяевам не придется оббивать пороги страховых компаний! Но о чем можно говорить в этом глубоко закостенелом обществе, где человека оценивают, опираясь на устаревшие стереотипные представления? Хочу напомнить, что поданное нашим фондом обращение
Чего это он мелет? возмущается Макс. Какие обращения? Какое правовое Тьфу! Тут же о другом речь! О другом!
Савин, наконец, затыкается, ведущая благодарит его и снова остается в кадре одна:
Мы надеемся, что компетентные органы предпримут все необходимые меры, чтобы свести на нет ущерб гражданам, чья собственность была похищена и приведена в негодность. А также чтобы предотвратить подобные случаи в дальнейшем. А теперь о погоде