Зима 142 г. Третьей Эпохи
Зима в Семиводьи почти не отличалась от тех двенадцати, которые успел застать Таргитай еще в Ринии. И если до появления первого снега мальчик ощущал себя еще не в своей тарелке, ибо все в этих землях было совершенно по-другому нежели у него дома, то с наступлением заморозков он практически даже начал забывать, что находился не в родных горах, а в далеких западных землях, которые так же, как и родина мальца, были полны разнообразных горных долин, достаточно высоких, как и там, где провел большую часть своего детства беглый наследник престола Ринии. Теперь же ему этот престол было не видать после того, как предатели свергли его отца, они полностью взяли всю власть в тех землях в свои руки и усадили нового правителя на трон, который был ринского происхождения, всех же ариантов, как частенько слыхивал юнец из разговоров старших, они напрочь лишили всяких чинов и положений в обществе страны и даже начали гонения на представителей северного народа, многие из которых были вынужден укрыться в братских землях и в Семиводьи в том числе. Конечно, не все из тех беглецов поселялись именно в Кологарде семиводские земли были довольно просторными и занимали часть южных склонов Чюдрокских гор и обширные степные, озерные территории на полдень от тех гор, восточные же границы этой страны доходили вплоть до их юго-восточных склонов, за которыми дальше на восход солнца уже открывались просторы Ринии, тянущиеся вплоть до Данайского моря. Всю величественность Чюдрокских гор Таргитаю посчастливилось оценить во время их с матерью и братьями конного побега из столицы рода Сиа через чюдрокские земли к Семиводью. Уже в столь юном возрасте молодой ариант осознал насколько огромным является весь Мероур, до этого же момента он лишь мог представлять, что где-то далеко, за пределами Ринии могли существовать иные земли, населенные интересными людьми, полные всевозможных загадок и диковинных животных. Хотя до двенадцати лет Таргитай практически даже и не покидал пределов города своего отца и не имел даже представления о том, каковы были размеры их страны. Но малец пока еще не знал, какие обширные просторы раскидывались еще дальше в сторону заката солнца. Здесь же, в Семиводьи, для него началась новая страница его жизни, именно тут он осознал, что детство его кончилось и пора было становиться сильным мужем. Отчасти это осознание также пришло и с потерей отца, с которым маленького Таргитая связывали очень сильные и необычные узы: он не был даже столь привязан к своей молодой матери, нежели к тяте, который дарил ему свою безграничную и суровую отцовскую любовь как своему первенцу. Его вьющиеся темно-русые волосы, почти такие же как у матери княжича, но покороче лишь до плеч, и стального цвета очи придавали статному мужчине еще большей схожести с героем какого-нибудь древнего ариантского эпоса, как всегда казалось Таргитаю. Не мог также малец забыть и улыбки своего отца, особенно когда будучи еще совсем маленьким он играясь дергал его за бороду, предвкушая того момента, когда наконец и у него начнет пробиваться первая щетина, дабы еще больше быть похожим на папу. Адвин всегда мечтал, чтобы его сын стал первоклассным воином и достойно занял его место на престоле, а младшие же братья-близнецы ему бы в этом помогали, поэтому и воспитывал наместник Таргитая, Порыша и Спорыша в строгой ариантской воинской традиции, а для постижения ими в равной мере и сакральной мудрости их древних предков он также приставил к ним своего самого доверенного советника Ульгеня, мудрее которого, по мнению Адвина, было не сыскать. Так в юного Таргитая было заложена сразу два зерна для взращивания огненного тела и водяной души, становления, соответственно, искусным и велимогучим воем и образованным человеком. Здесь же, в Кологарде, военным воспитанием мальчика занялся Царь Семиводья Сам, который являлся двоюродным братом Таргитая, но был на порядок старше его самого. Искуснее воина, нежели Сам, в этих землях не было, и он по праву занял престол своего отца Трояна, который уже несколько лет как уехал далеко на юго-запад, где построил величественный град на берегу синего моря, в котором начал править. А со временем, как также слыхивал Таргитай из разговоров взрослых, вокруг того горда разрослось и целое царство.
В один из зимних дней трое братьев уже возвращались со своих занятий военному искусству с Самом и любовались всей снежной красотой, которая придавала и без того сказочному городу еще большей чудесности и живости. Это утро действительно стало сюрпризом для мальчишек, ибо, проснувшись и выглянув в окно, они увидели толстые шапки снега, накопившиеся всего за одну ночь их радости не было предела. И вот сейчас, завершив свои ежедневные практики, они бежали по просторным круговым улочкам Кологарда и задиристо кидались друг в друга снежками. Дом, в котором они теперь жили находился не так и далеко от военного двора, где тренировались все стражи и вои города. Братьев принял в свой терем сын Сама молодой Зорян вместе со своей супругой. У них также имелось и двое деток мальчик Славен и девочка Ильмера, они были помладше Таргитая и его братьев Славену было пять лет, а его сестренке всего три годика. Их-то трое юных воинов и встретили на подходе к дому. Оба закутанные в толстые медвежьи шубки детишки походили на косматых медвежат, весело резвящихся в сугробе у ограды. Завидев приближающихся Таргитая, Порыша и Спорыша, они тут же быстро перешепнулись о чем-то, и в руках обоих сверкнуло по комку снега. Успели только близнецы приблизиться к калитке, как в головы им тут же прилетело по снежку немноголюдная улица заполнилась раскатистым детским смехом. К Таргитаю же младшенькие не решались задираться все-таки он был старше их обоих более, чем в два раза. Старший же сын Адвина пребывал в прекрасном расположении духа, поэтому не замешкался и заступился за своих младших братьев, зарядив огромным снежком, ибо ручонка у него была уже побольше, в мелких проказников и сразив их обоих в сугроб. Повеселившись вдоволь, все пятеро гурьбой ввались через порог дома в сени и принялись счищать с себя остатки снега на своих дубленых шубках и вытаптывать снег с валенок. Первым с этим делом расправился Таргитай и поторопился скрыться в глубине дома, устремившись побыстрее к добротно вытопленной печи. Он уже было собрался отодвинуть занавес, перегораживавший одну комнату от другой, где находилась печ, как вдруг услыхал громкие крики разговаривали взрослые. Таргитай не решился зайти внутрь и прерывать их и принялся ожидать за бархатной шторой. До его уха доносились речи Зоряна:
О, Боги, Рада! С меня хватит этого всего! молодой человек уже, казалось, был на пределе. Мне надоели эти твои вечные: «Принеси то, сделай это!». Я не твой прислужник в конце концов!
Но я же беременна, Зорян! А ты мой муж! Ты обязан исполнять мои просьбы, не могу же я все делать сама в таком положении! голос столь же молодой его жены выдавал в ней не привыкшую отступать от своего женщину.
О, чем я только думал, когда заключал с тобой этот союз! воскликнул он с иронией в голосе. И как я смог вытерпеть рождение первых двоих чад! на миг он смолк, но, будто что-то вспомнив, сразу продолжил. Но ты не была такой в те разы, я не знаю, почему ты с каждам разом становишься все ершистее и ершистее!
Да как ты смеешь так говорить! из комнаты раздался отчетливый звук пощечины.
Да поделом это все! Надоело! взбесился мужчина. Я может хочу, как настоящий мужчина жить, подвиги совершать, а не этой женской работой заниматься! Сегодня же я уезжаю отсюда! резко отрезал вдруг Зорян.
Ну и выметайся давай, катись ко всем бесам! в порыве злости бросила Рада, хотя наверняка почти сразу же об этом и пожалела, ведь все знали, что она любила его больше всего на белом свете и не желала на самом деле его ухода. Однако мужчина, по-видимому, уже давно был настроен решительно, ибо ему, вероятно, надоело расплачиваться за ошибку своей молодости столь долго.
Бархатная занавеска марного цвета резко отдернулась и из комнаты словно пуля выскочил молодой человек лет двадцати тр, его светлые стальные глаза были налиты кровью, взлохмаченные земельно-рыжего цвета волосы его придавали ему еще более сумасшедшего вида, при его-то не таком уж и большом росте, вены на его мощных руках, казалось, пульсировали, а кожа на костяшках правой руки была содрана видимо, в порыве гнева он разломал какую-то деревянную утварь, попавшуюся ему под руку. С такой же темно-рыжей, как и его волосы, щетины мужчины упала капля пота. Зорян, по-видимому, не заметил мальца, ибо проскочил дальше к сеням, даже не взглянув в его сторону. Было очевидно, что столь накаленная беседа между молодыми супругами длилась не один час, пока наконец терпение мужчины не лопнуло. Распахивая двери, ведущие в прихожую, он ненароком чуть не сбил четверых уже закончивших раздеваться ребятишек, чем немного смутил тех, хотя они особо и не обратили внимания на состояние главы семейства. В тот же день Зорян словно испарился в неизвестном направлении и к вечеру так и не вернулся домой.
Весна 143 г.
В этот первый весенний день в доме, где некогда главою был Зорян, а теперь же эту роль на себе взял его отец Сам, стояла шумная суматоха: все три жены Сама под водительством матери Таргитая метушились по дому в поисках то подходящего по размерам деревянного корыта, желательно целого, то чистых, стиранных пелен или рубах. Сам же правитель Семиводья находился во дворе вместе со своими внуками и юными потомкоми рода Сиа: Таргитаем и братьями-близнецами Порышем и Спорышем. Жена Зоряна, златовласая Рада, нагая пребывала в остывающей бане и готовилась дать жизнь новому человечку, который уже созрел и был готов войти в этот новый для него, грубый мир. Таргитай еще ни разу в жизни не присутствовал на таинстве рождения нового чада. Конечно, он не мог помнить тот день, когда его родная матушка рожала на свет близнецов, ибо ему было тогда только четыре годика, да и вряд ли он вообще присутствовал при этой мистерии, скорее всего он весело и беззаботно резвился во дворе их родового каменного замка, в то время как его младшие братишки появлялись на свет один за другим: первым увидал лик старой повитухи и своего отца серьезный Порыш, через пять мгновений уже на правой руке Адвина лежал крохотный Спорыш. Сейчас же они оба стояли по левую и по правую руку соответственно от своего старшего брата, облаченные в праздничные яркие одежды, и то и дело теребили его то за один рукав, то за другой, нетерпеливо задавая вопросы:
А у Славена тоже родятся братья-двойняшки?
Пока только Богам известно, кого они подарили царю Саму, наставнически отвечал Таргитай, который после праздника Рожденного Солнца, приходившегося на зимнее солнцестояние, уже начал посещать Храм Вед, где старые длиннобородые ведуны Кологарда обучали его древней мудрости, сохранявшейся жрецами храма. Порыш и Спорыш же были еще юны для постижения глубин сакральной мудрости.