Тонкое льняное полотно ткала уже сама Лизавета. Она заготовила в достатке льняной пряжи и теперь почти круглые сутки стояла за станом, монотонно переставляя нити основы и быстро пробрасывая уток. Глубоко за полночь слышался равномерный стук подбиваемой нити. Надо было наготовить ткани и на одежду ребятишкам, которые подрастали, и себе, и Герасиму, и хотелось выгадать на продажу. Лишняя копейка всегда пригодится.
Герасим тоже работал, не покладая рук. Днем он пересматривал инвентарь для весенних работ в поле, обихаживал скотину, вывозил навоз на овощник, а потом и в поле, на свою полосу, подлатывал тын, готовил дрова, а как завечереет, садился к гончарному станку. И при свете лучины под монотонный стук ткацкого стана вертел приводной круг станка и вытягивал из глины крутобокие крынки, носатые рукомои, широкие миски, кружки А чтобы работа не была в тягость, запевал песню. Ее тут же подхватывала Лизавета своим глубоким грудным голосом. Глядишь, в их голоса начинали вплетаться и Николкин, и Андрейкин.
Мальчишки старались не отставать от родителей. Николка уже допускался к украшению выполненных отцом изделий. Особенно ему рукомои удавались. Оба носа рукомоя он украшал зверушками, а то и сам носок превращал в разверстую пасть чудища.
Герасим посмеивался над чудачествами сына, но не оговаривал. Знал, что с такими зверушками рукомои берут лучше. А между делом старший сын лепил фигурки и свистки. Это тоже подспорье в гончарном деле. Вот уже и Андрейка пробует творить свистульки. Пока они еще неказисты, но придет время, наловчится, благо, что от старшего брата навыки перенимает.
На Масленой неделе на тещины вечерки Герасим отвез Лизавету с детьми в Есипово к родителям. Теща загодя приготовила встречу зятьям, как и принято по обычаю. Выставила на стол медовуху, наливки, закуски. А уж как с блинами расстаралась! Каких только прикусок к ним не было!
Пока мужчины в красном углу угощались, женщины собрались своим кружком. Сестры и невестки завели разговоры о своем женском житье-бытье. У кого кто родился за прошлый год, кто преставился, какие новости у дальней родни. Словом, о том, что обычно волнует женщин.
Хозяйка меж тем послала старшую внучку за теткой Груней, что жила на другом конце деревни. Лизавета давно не видела тетку и не знала, как пройдет встреча. Вдруг они друг другу не глянутся. Еще тяжелее будет, если тетка не глянется Герасиму.
Лизавета украдкой взглянула на мужа. Тот сидел в кругу мужчин, ее братьев и зятьев, и что-то увлеченно рассказывал. Она заметила, что хмельное он предпочитал не пить, под благовидным предлогом отказывая угощавшим родственникам.
Тесть обсудил с Герасимом предстоящую работу в отходе. Дело в том, что по некоторым сведениям, на предстоящее лето требовались землекопы на строительство железной дороги на Урале, где обещали хорошую плату. Тесть со своей артелью уговорился ехать туда.
Герасим согласно кивнул головой. Делать нечего, куда скажет артельный, туда и отправятся. Самим братьям прибиваться к чужой артели не с руки. Непривычных к работе в отходе мужиков запросто могут обмануть ушлые вербовщики. А тут все ж таки сродственник. Чай не обманет.
Незаметно вошла тетка Груня. Еще не совсем старая, но какая-то изможденная, с потухшим взором. Тяжело на деревне одинокой вдове, потерявшей не только мужа-защиту, но и детей. Приходится по любому пустяку идти кланяться к родне да соседям. Оттого и спина гнется под тяжестью горя и нужды. И ждет такую вдовицу горькая участь или на паперть идти, или отдавать себя в руки общины, что там решат. Или наниматься в поденщицы к помещику. Да вот только силы уже не те.
Матушка Лизаветы молча провела новую гостью в горенку, кивнула дочери. Та направилась следом. В горенке, подальше от посторонних ушей и состоялся договор. Тетка Груня переезжает жить к Лизавете. Будет помогать по хозяйству, за детьми присматривать, а за это племянница обязуется досмотреть за теткой до скончания дней. На том и порешили.
Герасим вопросительно взглянул на вышедшую из горенки жену. Та согласно кивнула головой.
Тем же днем, пока Наумкины гостили у родни, тетка Груня собрала нехитрые пожитки в узлы и перенесла их в сани. Так что назад возвращались уже с пополнением.
Вскоре Лизавета поняла, что матушка опять помогла своей донюшке, приискав той хорошую помощницу.
Тетка Груня была немногословна, но понятлива. Она сразу включилась в жизнь семьи, стараясь не особо мозолить глаза, но своевременно и ненавязчиво помогая во всех работах. Дети, особо младшие, с ней быстро нашли общий язык. Теперь она спала с ними на печи, перед сном рассказывала сказки, которых знала несметное множество, рано вставала, растапливала печь, обихаживала скотину. И все это с улыбкой, в удовольствие. Она и внешне стала приятнее. Ушла из глаз тень обреченности и печали. Дети, даже старшие, стали звать ее нянькой Груней, спокойно приняли в члены своей семьи на место умершей бабушки, которой им явно не хватало.
Теперь Герасим был спокоен за семью. У Лизаветы появилась помощница, которая присмотрит за детьми, поможет по дому и в поле. И Лизавете не станет так одиноко в те долгие месяцы, пока он будет работать в чужих краях.
Тетка Груня, намаявшись в одиночестве и нищете, тоже ощутила тепло новой семьи. Здесь было небогато, но, по крайней мере, сытно. Муки было в достатке, и пока не приходилось в хлеб добавлять ни желуди, ни мякину. Раз в неделю заводили квашню, замешивали тесто, потом протапливали печь и сажали хлебы на капустных листьях. Для этого у Лизаветы в погребе всегда хранились капустные кочаны. Когда уже испеченные ковриги раскладывали на столе, смачивали водой корку и покрывали полотном, по избе растекался восхитительный аромат, которого тетка Груня не вспоминала уже много лет.
Весна выдалась дружная и быстрая. Только что лежали снеговые сугробы. А тут вдруг засветило, заиграло солнышко, потекли ручьи, лед на Рессе потемнел, вспучился и однажды ночью сошел. Лишь кое-где по берегам виднелись небольшие заломы, но и они быстро исчезали. Спорые дожди согнали с полей последний снег, и земля покрылась легкой зеленой вуалью. Чернеющий еще недавно лес вдруг забурел, стал одеваться зеленоватой дымкой набухающих и проклевывающихся почек.
Герасим с братьями каждый день ходил на земельные наделы. Ранняя весна радовала тем, что успевали до отъезда на работы посеять зерновые, но и беспокоила непредсказуемостью погоды летом.
Разлив этот год не удался, был скудным и краткосрочным. Заливные луга не получили того запаса влаги, как обычно по весне. Капустища, что располагались под крутым берегом, хоть и заливались, но тоже не ощутили в достатке воды. Лето обещало быть сложным. И это огорчало Герасима. Опять возможен неурожай, а это серьезно отзовется на достатке. Тяжело придется Лизавете без мужской помощи. Но и оставаясь в семье, значило обречь детей на полуголодное существование. Как не раскладывай, а выходило одно ехать зарабатывать деньги.
Перед отъездом братья успели вспахать и засеять свои наделы. Герасим помог Лизавете привести в порядок семейный участок на капустном поле, а в овощнике она уже управлялась без него, с детьми и теткой Груней.
После Пасхи старый Димитрий отвез сыновей в Юхнов. Там и собралась артель землекопов. Под руководством вербовщиков отходники отправились к местам работ.
Лето пришло с сушью и пожарами. Горели леса за рекой. То и дело сообщали о погорельцах в соседних деревнях.
Тетка Груня каждое утро брала девчонок и шла в лес собирать ягоды, травы для чая. Все, что только можно, заготавливалось к предстоящей зиме.
А Лизавета с сыновьями носила воду из обмелевшей реки на полив овощника в надежде, что это поможет вырастить хоть что-то на грядках.
Это было тяжелое время. Травы погорели, на заливных лугах, где были основные покосы, растительность побурела раньше времени и рассыпалась в прах. Николка с Андрейкой вечерами уходили в лес и готовили ветки, на болоте резали осоку и все несли к дому.
Однажды Лизавета сходила на свои наделы. Зерновые не радовали. Она остро ощутила, что ее семью ждет беда. Без зерна придется отказаться от скотины, а это голод и нищета. В бессилии добрела она до берега Рессы, прилегла под ракитой. Сердце щемило тоской и отчаянием. Слезы градом покатились из глаз.
Рядом опустился незаметно подошедший свекор Димитрий Николаевич. Положил свою тяжелую руку снохе на голову.
Ничего, дочушка, ничего. Все будет ладно
Ах, тятюшка, как же мне тяжко. Как сердце беду чует
Окстись, дочушка. Все наладится Пока кукует над Рессой кукушка, не пропадет наш род. Она нам лета считает, вон как кричит, надрывается. Долго нам всем жить обещает. А тяготы, они всегда у нас на роду написаны. Будем работать, глядишь, все наладится. Терпи, дочушка, тебе растить мальцов надо. Скоро вернется Герасим, станет полегче