Нет, доня. Раньше деревня стояла там, где теперь наш погост. Не гоже было селиться в тех местах, где упокоились наши родичи.
Но там же лес растет, и к речке неудобно добираться
Дак, сколько лет с тех пор прошло. Земля-матушка не терпит пустоты. Все должно быть засажено. Вот и деревня наша, та, порушенная, затянулась лесом, чтобы никто не видел того сраму, что сотворили с людьми вороги. Предки наши Наумка и Шалика мудро поступили, ушли от старой деревни, поставили дома на новом месте. Здесь спуск к Рессе попроще, да добыча глины под боком. А капустища наши остались с тех времен
Деда, а Селибы? вновь осмелилась напомнить Груша.
Селибы старик помолчал в раздумье, Селибы это капища истинных богов наших предков. Мне, такому же мальцу, как вы, бабушка рассказывала, что на том месте в старину было городище, где жили пращуры и наши, и лазинские, и гороховские, и карповские, может, и другие какие. Там чтили других богов, древних. Теперь про это запрещают говорить. Потому и жизнь становится такая злая, жестокая Нельзя предавать свою веру, своих богов. Отступников боги лишают разума, насылают мор, засуху, голод и жадных и завистливых чужаков, которые готовы содрать с нас последние порты, чтоб самим разбогатеть Бойтесь пришельцев, которые рассказывают красивые сказки о том, как в дальних странах хорошо да сытно. Лучше всего в родной сторонке. Нашими богами испокон веку определено, как нам жить, что делать. И надо соблюдать их заветы
Старик замолчал. Примолкли и дети. Только шуршали веретена в проворных женских пальцах. Никто не отваживался прервать затянувшееся молчание. Наконец Димитрий вернулся из своих дум в реальность и встряхнул головой:
Что приуныли, пострелята? Нагнал на вас мороку старый дед? Все пройдет. Вернутся наши боги. Они добрые. Вот скажите, какие сейчас деньки?
Святочные, деда осмелилась ответить сестра Груши Анюта.
Правильно. А кого мы прославляем в закликаниях-колядах?
Ярилу-солнышко дружно ответили внуки.
Вот про него я вам и скажу сказку Слушайте
Спустя несколько дней приехали навестить родню Лизаветины родители. Пока хозяйка привечала матушку, у Герасима с тестем состоялся обстоятельный разговор о предстоящем лете. Тесть сам уже в летах, но отходным промыслом еще занимался, так как без этого выжить в деревне становилось невыносимо. Выкупные государству за землю не уменьшались, а там еще набегали весенние подати, налоги С урожая всего не погасить. Оставалось одно отходный промысел. Не всем он под силу. Многие ломались от непосильной работы за гроши, но на их место приходили новые. Просто потому что неоткуда больше было добыть средств на погашение долгов. В отходе непривычные к городским порядкам крестьяне порой привыкали к разгульной жизни местных бродяг, почти мгновенно спивались, оставляя в кабаках все свои нехитрые пожитки, пополняли число пропойц, воров, в большей части нищих на папертях многочисленных московских храмов.
Герасим последние лет пять в отход не собирался, обходился тем, что выручал с урожая, с продажи посуды Но прошлое лето выпало дождливым, хлеба не уродились, да и народ обнищал, спрос на гончарные изделия упал. Не хотелось бросать Лизавету одну с детьми на все лето, но без этого, как ни крути, не вытянуть оплату податей. А попасть в кабалу Герасим ох как страшился. На глазах дальние родичи превращались в голытьбу, уходили на работу в город, отвыкали от крестьянского хлеборобного труда, бросали землю-матушку, забывали обычаи
Лизавета с матушкой в печном углу обговаривали свое, женское. Матушка вновь советовала принять на постой дальнюю родственницу, вдовую бездетную тетку Груню. Той в одиночку не справиться с прожитьем, а в семье она будет помощницей Лизавете, и в доме, и в огороде, и за детьми присмотрит.
Дочь соглашалась с доводами матушки, что это лучший выход из положения, но как на это посмотрит Герасим. Тот не любитель был привечать посторонних. Хотя какая же посторонняя тетка Груня?
О предложении матушки Лизавета завела с мужем осторожный разговор уже после отъезда родителей. Но Герасим неожиданно признался, что и сам уже подумывал найти помощницу жене. Все-таки пятеро детей, да пока еще малых, с ними тяжело будет одной управляться. Порешили на том, что на масленую неделю об этом и поговорят с теткой Груней.
На Крещенье морозы чуть спали. Детвора высыпала кататься на санках и ледянках с высокого склона Рессы. Под окнами загомонили ребятишки. Они то и дело слетали по раскатанной горке вниз, тащили свои ледянки наверх, падали, хохотали, растирали замерзшие пальцы, дышали на руки, чтобы согреть их, и вновь катились вниз.
Младшие Дуняша и Маняша долго уговаривали мать и отца разрешить и им покататься со старшими. Но в таком многолюдье малюток могли и покалечить. Герасим, занимавшийся изготовлением горшков, поставил очередной на полку для просушки и снял рабочий фартук.
И то, мать, пойдем на горку. Гляди, уж вся деревня собралась За окнами, сквозь заиндевевшие стекла было видно, как веселится на улице народ.
Старшие дети катались на самом крутом склоне берега. Оттуда раздавались крики и подбадривания саночников.
Дуняша вывезла санки, которые сделал для них с Маняшей отец в эту зиму, еще не шибко обкатанные, и поглядела на вышедших родителей. Ей боязно было идти на большую горку.
Герасим понял страх дочери и повернул к оврагу. Здесь катались младшие. Да и склон здесь был самый пологий.
Вот тут, доня, мы и попробуем, произнес он успокаивающе, уселся в санки, посадил впереди себя Дуняшу и уверенно оттолкнулся от утоптанного снега. Санки споро покатили вниз, туда, где летом плещется вода Рессы, а сейчас ее покрывает плотный лед.
Дуняша в восторге завизжала.
Потом настал черед Маняши. Потом с дочерьми скатилась Лизавета, вспоминая время своего детства. Увидев на горке родителей, к ним присоединились и старшие дети.
Герасим стал на краю берега, оглядел окрестности. Красота! Сверху как на ладони все окрестные места. Все занесено снегом. И от этого вокруг необычно и сказочно. Поля и леса скрылись в сугробах. На противоположном берегу вьется проторенная дорога к соседней деревне Лазино. Вон и дома едва виднеются в бескрайнем снежном море. Детвора оттуда частенько приходит покататься с высокой и крутой краснинской горки.
Вскоре в праздничном веселье на горке приняли участие почти все молодые жители деревни. Девки на выданье, парни, только входящие в возраст, молодые семейные пары, у которых период жениховства еще не перебродил, а то и почтенные отцы и матери семейств собирались на высоком берегу Рессы, наблюдали за тем, как веселится на горке молодежь. А некоторые отчаянные головы из старшего поколения, забыв свое положение отцов семейств, забирали санки или ледянки у своих отпрысков и вспоминали свои молодые годы, скатываясь с самой крутой части берега. Детвора бегала вокруг, хохоча от восторга, подбадривая родителей, толкаясь и сваливаясь с горки вниз.
К Герасиму подошли братья Семен и Никита.
Што, братик, не тряхнуть ли стариной? спросил Никита и как был, прыгнул на раскатанную ледяную дорожку катка, следом за ним сиганул Семен, ухватив за полу тулупа и Герасима. Мгновение спустя они, хохоча и оббивая друг с друга снег, уже поднимались наверх.
Более приземленный и степенный Василий от предложения скатиться с горы, категорически отказался. Он стоял об руку со своей женой Аксиньей и лишь наблюдал за тем, как другие веселятся.
Не прокатиться ли нам с тобой, как раньше, Лизаша? предложил Герасим, когда вместе с братьями выбрался на горку. В порыве нежности он обхватил жену за плечи, развернул к себе лицом, потерся о ее румяную щеку своей жгуче-черной бородой. Та засмущалась, уткнулась мужу в плечо и согласно кивнула. И вот уже они катятся в санках с горы, и у Лизаветы захватывает дух от восторга и страха. Но она знает, что ничего не случится, потому что ее крепко держит в объятиях ее муж и защита
Сразу после праздников в избе установили ткацкий стан. С этого дня у Лизаветы прибавилось работы. Она стала приучать к ткацкому ремеслу старшую дочь. Ариша уже помощница по дому, знает, как убраться в избе и хлеб замесить, и лепешки испечь. Пора и к ткацкому стану приучать.
Начали с половиков. Дело это нехитрое, движется быстро, а рука у ткачихи набивается, так что когда придется холсты ткать, уже будут руки сами знать, что делать. Ариша кидает уток между натянутых нитей основы, потом прибивает прокинутую бечеву, нажимает на педали, меняя местами нити основы, и так весь день. Накручивается на барабан сотканное полотно половика. С каждым движением все увереннее ее руки
Тонкое льняное полотно ткала уже сама Лизавета. Она заготовила в достатке льняной пряжи и теперь почти круглые сутки стояла за станом, монотонно переставляя нити основы и быстро пробрасывая уток. Глубоко за полночь слышался равномерный стук подбиваемой нити. Надо было наготовить ткани и на одежду ребятишкам, которые подрастали, и себе, и Герасиму, и хотелось выгадать на продажу. Лишняя копейка всегда пригодится.