Простите, капитан! Я же не знал, что бомба и, вконец сконфуженный, человек с портфелем как-то боком-боком удалился.
Ребята, перекур! выкрикнул не по-уставному капитан, Неязов, подежурь здесь, пока ребята пообедают, обратился он затем к бульдозеристу, а мы с тобой потом, минут через сорок
Солдаты направились в столовую зенитно-артиллерийского училища, которое располагалось поблизости, на углу Малой Монетной и улицы Мира, а капитан с Неязовым остались приглядеть за техникой и за бомбой. Звягинцев присел на скамейку в скверике, у бомбы, и закурил. Неязов прилёг на траву и с наслаждением вытянулся. Из распахнутых окон дома, под которым выкопали бомбу, глазели жильцы, дом не расселяли, не часто же доводится поглядеть на такое.
Стоял жаркий май. Кусты сирени, отделявшие школьный двор от проезжей части улицы Мира, отяжелели под гроздьями белоснежных соцветий и жаждали влаги. Воробьи весело чирикали, подбирая выкопанных дождевых червей да вездесущие мальчишки отгоняй их, не отгоняй! вертелись вокруг ямы
Весной 1966-го года по всему городу и в пригородах развернулись работы по обезвреживанию всяких разных взрывоопасных предметов, оставшихся ещё со времён войны и представлявших хотя бы малейшую опасность, ведь следующий год не простой, юбилейный: пятьдесят лет Великой Октябрьской!
У Звягинцева это уже пятый объект. Помнится, когда велись работы на улице Льва Толстого, в парке Первого медицинского института выкопали не менее десятка зажигалок и фугасных! Да! Досталось родному Питеру!
Но не все из этих «подарков» оказывались боевыми: друзья-сапёры говорили, что нет-нет да и находились такие, в которых вместо детонаторов металлическая стружка а иногда и записка даже: «чем можем, тем и поможем» наши, видать, делали пленные.
Василий! Вот ты где окопался! весёлый усатый майор, подойдя к скамейке, на которой отдыхал капитан, присел к нему по-свойски. Неязов, торопясь подняться, чуть было не полетел, споткнувшись, но майор махнул ему дружелюбно, лежи, мол, отдыхай.
А ну-ка, покажи эту чушку! На шесть метров зарылась, говоришь? и майор с капитаном подошли к бомбе.
Вот она, гляди! На шести метрах достали: яму пришлось досками укреплять, а иначе земля осыпáлась. Так-то! По воспоминаниям очевидцев работали, на ощупь, можно сказать.
Корпус бомбы, разъеденный ржавчиной, только отдалённо (да и то лишь по уцелевшему хвостовику) напоминал некогда смертоносный снаряд: он теперь представлял собою вполне мирную громадную лопнувшую сардельку, в некоторых отсеках которой, правда, еще сохранилось зажигательное вещество чёрного цвета. Эта чёрная жижа, дымясь, вспыхивала вдруг то здесь то там, на свету, напоминая о своём зловещем предназначении.
Фосфор констатировал майор, забрасывая очаги возгорания пригоршнями земли. Ведь это ж надо! Столько лет в земле, а на свет реагирует! Обалдеть! и он удивлённо помотал головой.
Я, Вася, вот по какому делу заскочил, майор выпрямился, разогнув спину, твоё ходатайство о проверке поля в Александровке начальство поддержало. Закончишь с этим, он указал на яму, и отправишься поле проверять, и майор, хлопнув капитана по плечу, вдруг расхохотался. Шельмец! Всё лето на даче, с семьёй! Завидую! Коньяк с тебя!
Так я тебя на дачу и приглашу, на природу: вот и проверим в поле-то, и загоготали оба.
А кстати, как там Катя с Юркой? выросли уж, поди? Выросли да только такие ж замкнутые: с ребятами не водятся Катька особенно. Ну, передавай от меня привет, и майор, снова хлопнув друга по плечу, отправился по своим делам.
Капитан же, глядя ему во след, усмехнулся чему-то и, затушив сигарету, направился к яме. Там, на краю, он долго, будто вглядываясь в яму, сосредоточенно о чём-то думал, затем, неторопливо достав новую сигарету, опять закурил Он, похоже, был чем-то взволнован.
Товарищ капитан, а болотце это будем проверять? солдат с металлоискателем, обследовавший только что заросли камыша и рогоза, что со всех сторон обступили громадную воронку, заполненную подёрнутою ряской зеленоватой водой, выбрался на дорогу и начал счищать пучком травы с сапог сырую грязь.
Нет, в болоте нам делать нечего. Да и вообще, на сегодня хватит, капитан взглянул на часы, на солнце, клонившееся уже к закату, и, достав из планшета блокнот, сделал в нём какие-то пометки. Затем он подошёл к водоёму и оглядел его.
Нет, в болоте нам делать нечего. Да и вообще, на сегодня хватит, капитан взглянул на часы, на солнце, клонившееся уже к закату, и, достав из планшета блокнот, сделал в нём какие-то пометки. Затем он подошёл к водоёму и оглядел его.
По водной поверхности заболоченного пруда, свободной от ряски, скользила водомерка: замерев на месте, будто о чём-то размышляя, она вдруг молниеносно сменила позицию, оставляя угловатый расходящийся след, и затем снова замерла в ожидании чего-то.
Приборы я заберу, чтобы не таскать их взад-вперёд, а вам предлагаю отобедать у меня: нахлебаетесь ещё в казарме-то. Оба солдата с нескрываемым оживлением тут же дружно поблагодарили своего командира.
Для обследования поля в помощь капитану Звягинцеву были откомандированы двое рядовых, проходивших службу в части, расположенной в Горской, близ аэродрома ДОСААФ. Каждое утро он заезжал за ними на старенькой «победе», и они начинали свои «полевые работы». Вечером же капитан доставлял своих помощников обратно в часть.
Столовались частенько у него, хотя солдатам и выделялся для этого сухой паёк, у капитана в Александровке была своя дача, да и металлоискатель с аккумулятором оставляли у него же Солдатам жилось вольготно: чистый воздух, вдали от начальства благодать! И они старательно выполняли всё, о чём просил их капитан.
Вокруг сапёров частенько вертелась ребятня, и солдатам иной раз приходилось делать весьма серьёзный вид, отгоняя назойливых пацанов; встречались, правда, и такие ну как те двое, что целыми днями с брёвнами возились, что ноль внимания!
Работы в поле велись уже второй месяц. Оно обследовалось планомерно, квадрат за квадратом: во многих местах его, особенно вблизи траншей и капониров, густо заросших травой, можно было увидеть результаты этих работ аккуратно сложенные горки всякого металлического хлама. Здесь были и обрывки траков от гусениц каких-то сельхозмашин, зубья бóрон, детали сенокосилок, и куски ржавой колючей проволоки, и обломки труб
Но дотошный капитан был чем-то всё же недоволен. И частенько, по вечерам, его одинокая фигура с металлоискателем маячила в косых закатных лучах на каком-нибудь из холмов
Через неделю, после столь благополучного завершения работ по строительству плота, началась уже вторая половина июля, но по-прежнему стояла жара, и все дни ребята пропадали то на заливе, то на озере, собрались как-то Боря с Веней вечерком, по холодку, обсудить свои дела. А надо сказать, что эта неделя не пропала даром, в каникулы, да ещё и летом, ни одного дня даром не пропадает (в этом главное отличие каникул от монотонных будней учёбы), неделя эта способствовала воцарению в душах мальчишек ощущения некоего покоя и примирения с действительностью.
Уселись они под окнами Венькиного дома на лавочке и, наслаждаясь ароматом жасмина, громадный куст которого рос у самого крыльца, повели неторопливую беседу.
Крепкий домик у вас, ничего не скажешь! Боря похлопал ладонью по ещё не остывшим камням высокого фундамента и глянул на друга, хитровато прищурившись, ему наверняка уже лет сто будет.
Моя бабушка говорит, что и поболе, вроде ответил Веня, любуясь вечерним пейзажем. А дело в том, что их домик стоял на живописном холме, склоны которого были густо заставлены утопавшими в зелени деревянными домами уже послевоенной постройки; и с высоты этого холма открывался удивительный вид на поле, на лес, чернеющий вдали узкой полоской, на пригорки, над которыми носились писклявые чибисы
Дом был сделан добротно и, хотя и перестраивался, кое-где вкрапления современной неряшливой кирпичной кладки выдавали себя среди более строгой работы прошлых лет, но на старом фундаменте. Фундамент этот, почти с метр высотой, был сложен из больших обтёсанных камней, сцементированных так прочно, что даже и сейчас в нём не заметишь ни единой трещинки.
В доме было две комнаты и кухня, являвшаяся также и прихожей. В одной из комнат стоял камин: от его тепла могли обогреваться обе комнатёнки; на кухне каменная плита, уставленная керосинками, на которых бабушка и готовила (газ они не использовали). Из кухни узенькая лестница с перильцами вела на чердак, сплошь заваленный всяким хламом. Был лаз и в подполье, где хранились заготовки на зиму в виде банок с соленьями и картошка, за которыми дедушка ездил зимой время от времени и брал с собой Веню. Ах, как Венька любил эти зимние поездки за город!