Лёнька, в отличие от нас, мальчик. Но он бы, кстати, вообще не стал принимать участия в игре «Черное море». Сказал бы нам, что мы дуры и занимаемся ерундой, развернулся бы и ушел в гараж слушать, как взрослые обсуждают, какой ремень порвался в моторе катера на этот раз. И мы бы не обиделись. Мы бы тоже спокойно сказали ему, что он дурак, мы вообще привыкли говорить друг другу правду.
Лёнька болтлив, любопытен и все время смеется. У Лёньки огромные черные глазищи. Наш любимый спор какие глаза лучше: маленькие или большие. Поскольку у меня глаз немного, а когда я смеюсь, они и вовсе пропадают, я, естественно, бьюсь за то, что маленькие глаза куда удобнее. Лёнька категорически со мной не соглашается. Спор этот настолько давний, что мы уже устали его вести. Но с завидным постоянством затеваем. В итоге к сегодняшнему дню у нас осталось два самых веских аргумента. «Ты же не видишь ничего, как ты можешь жить вообще со своими щелочками?» ржет Лёнька. «А зато тебе в твои широко раскрытые глазищи вечно какие-то комары и мухи залетают». Этот аргумент убивает Лёньку наповал. Что правда, то правда. Когда мы куда-нибудь быстро бежим, он тормозит весь процесс ему постоянно надо останавливаться, чтобы вытащить из глаз какую-то флору и фауну.
3
Вообще считается, что все мы здесь собрались в первую очередь ради того, чтобы кататься на водных лыжах. Ну, в крайнем случае, на виндсерфингах, байдарках и каноэ. Правда, каноэ мы в лагере отродясь не видели, а для серфов нужен особый ветер сильный, ровный и желательно теплый словом, такой, которого в Подмосковье не бывает. Поэтому единственным вариантом водно-спортивного досуга оставались водные лыжи. Для воднолыжного спорта у нас были созданы все условия собственно лыжи, фал (такая веревка, которая одним концом крепится к катеру, а другим к воднолыжнику) и гидрокостюм на шесть размеров больше. Поскольку он был один, а нас трое, очень важную роль играл принцип «Кто первый встал того и тапки». Самые сильные и горластые влезали в гидрокостюм первыми, когда он еще был теплый и сухой. Остальным он доставался с чужого плеча, мокрый и холодный. А, надо вам сказать, что нет ничего хуже, чем влезать собственным сухим и теплым тельцем в склизкий и противный гидрокостюм, в котором уже до вас кто-то катался.
Надо еще учесть, что нас, детей, гнали заниматься этим прекрасным видом спорта преимущественно в дождь и холод потому что в такую погоду лезть в воду добровольно идиотов не было. А зато когда светило солнце и вода в нашем водохранилище прогревалась до нереальных двадцати пяти градусов, на пирсе стояла очередь из взрослых, мысленно воображавших себя не в подмосковном лесу, а где-то в Ницце. Им виделись бирюзовые волны, белые чайки, белозубые мотористы на серебристом катере (неважно, что наяву он был черно-синий), изысканные алкогольные коктейли и средиземноморская закуска (с последним совсем бедабыла, самое аппетитное, что могло быть предложено вашему вниманию в этом смысле, сушки «Малютка»).
Но взрослых не смущала действительность: они хотели красиво отдыхать и они отдыхали. Особенно страстно хотели красивого отдыха новенькие, приехавшие на нашу базу впервые. В основном это были девушки с длинными русалочьими волосами и восторженными глазами, воодушевленные обилием полуголых красавцев с идеальными торсами, играющих в волейбол, катающихся на лыжах и вечерами ревущих песни под аккомпанемент собственных гитар. Этого добра на базе было хоть отбавляй, поэтому новенькие девушки каждый год ломились к нам целыми партиями в надежде отыскать наконец-то своего принца на белом катере.
Приезжали во всеоружии, некоторые даже в туфлях на каблуках. Прямо на каблуках и в бикини топали на пирс и просили научить их кататься на лыжах. «Переоденьтесь», советовали им красивые юноши. Дамы, желающие показать товар лицом, удивлялись: почему же надо непременно переодеваться, когда именно эти микроскопические купальнички на завязочках им так идут? Почему нельзя в таком виде прокатиться? «Потеряются», угрюмо объяснял белозубый моторист. Девушки не верили. И тогда мы, к своим десяти годам повидавшие всякое, устраивались на пирсе поудобнее, чтобы наблюдать за развязкой драмы. Мы точно знали: если девушка, которая решила первый раз поехать на лыжах в бикини, упала и плещется в воде, никак не реагируя на протянутую руку моториста, желающего спасти ее и вытащить на борт катера, таки да, купальник потерялся.
Но все это веселье обычно наблюдалось в сухую, ясную, теплую погоду. Все остальные состояния природы дождь, ветер, тайфун, цунами и похолодание до десяти градусов выше нуля означали, что наконец-то пришла наша очередь кататься. Именно в такую погоду в наших отцах просыпалось дикое желание сделать из нас мастеров спорта международного класса, и они, наряженные в массивные телогрейки и резиновые сапоги, стояли на пирсе, грозно глядя на нас, болтающихся в воде. Такая стратегия давала свои плоды. Встав на лыжи в пять лет, к десяти мы все уже имели спортивные разряды по разным воднолыжным дисциплинам, а также стойкое отвращение к девочке Маше Старцевой из фильма про Петрова и Васечкина ну потому что подумаешь, катается она там на лыжах, а все ей аплодируют, тоже мне, мы же лучше умеем, а про нас фильмы не снимают, эх, Маша, ладно-ладно!
4
Вторым по важности после спорта в нашей жизни был общественно-полезный труд. Для нашей же пользы. Поскольку доверить нам сложные вещи вроде готовки обеда на шестьдесят человек или доставки продуктов на базу никто не мог, мы несли посильное (вернее, совершенно непосильное, как нам казалось) бремя мытья посуды, покраски вонючей масляной краской лодок и скамеек, вычерпывания воды из катера, уборки территории и прочих дел, подходящих не слишком обремененным интеллектом небольшим гражданам.
Раньше вся посуда мылась на пирсе. Отвечали за помывку мы. И вроде как легко справлялись с этой почетной обязанностью. По крайней мере, взрослым так казалось. Правда, все чаще дежурные обнаруживали, что еду класть некуда тарелки на кухне заканчивались уж больно стремительно. Однако ведь и народу приезжало с каждым днем все больше и больше. Где уж на всех тарелок-то напастись!
Но однажды тетя Таня спрыгнула с пирса (зачем-то ей понадобилось оттуда непременно спрыгнуть, а не спуститься чинно по лесенке, как это делали все взрослые). Спрыгнула и тут же с воплями выскочила обратно. Подняла ногу и продемонстрировала всем собравшимся вилку торчащую из ее пятки. Так стало понятно, куда исчезает посуда. Взрослые, естественно, устроили расследование с допросом потерпевших и свидетелей. Потерпевшие очень ругались, свидетели пытались рассказать что-то такое, к делу совершенно не относящееся. Но так никто и не узнал о проводящемся весь июнь чемпионате по метанию вилок в уплывающие миски. Я, кстати, занимала в турнирной таблице этого чемпионата лидирующую позицию (об этом мы тоже скромно умолчали).
Правила изобретенного нами нового олимпийского вида спорта были максимально простые ты швыряешь миску в воду так, чтобы она не утонула сразу, а поплыла, качаясь на волнах, и потом меткими бросками вилок подгоняешь свою миску вдаль, чтобы она опередила миску противника. Побеждает тот, кому удастся потопить или хотя бы обогнать чужую миску. Нет, вы не думайте, мы не совсем идиоты, мы же потом лезли в воду и доставали наш спортивный инвентарь со дна живым, невредимым и, кстати, уже чистым (вот, между прочим, еще одна причина, по которой нам был особенно дорог этот вид спорта посуду мыть не было никакой необходимости). Но, как стало понятно после тети-таниного прыжка, спасти удалось не все, особенно пострадало поголовье вилок.
В общем, наши мамы, перевязав раненую тетю Таню, в три голоса запретили нам мыть посуду на пирсе, выдали каждому по большому тазу и велели отныне работать, не покидая кухни. Это была настоящая скукота. Чемпионат не устроишь, не искупаешься, стоишь себе мокрыми ногами на бетонном кухонном полу, уныло шваркаешь тряпкой в тазу. А посуды много одних взрослых на базе проживало человек сорок, не говоря уже о нас. Но делать нечего. Мы приступили к помывке. Тазов три, нас трое. И тут мне пришла в голову гениальная мысль разделить сферы влияния. «Давайте каждый выберет себе что-то одно, предложила я. К примеру, я возьму на себя непосильное бремя мытья стаканов. Ты, Леночка, отвечай за вилки, а Лёньке, так как он есть мужчина и джентльмен, доверим тарелки мыть». Распределились, начали. Три дня прошли, как в сказке, слаженная работа, покой, благодать, мир и дружба. Но потом моя команда что-то подозревать начала. Стаканы из-под чая можно же просто сполоснуть в теплой воде и свободен. А тарелки надо сначала отмыть с мылом, потом поменять воду в тазу и снова перемыть, тщательно прополоскав. Поэтому и получалось, что я через пятнадцать минут после начала трудовой вахты с чистой совестью уходила купаться, а мои мокрые и злые друзья появлялись на пирсе, когда солнце уже начинало валиться за лес.