Лишь здесь вы вспомнили о дуновении Отцовом, о духе животворящем. И что? Стал вам Иисус Богом? Только говорите так. Вот дал он вам учение своё. Послушали, подумали вроде всё хорошо. А кто исполняет? Никто! Ведь тогда отказаться нужно от даров моего владыки, что вам так любы. Вот вы и придумали, что так тяжело ученье Иисуса, что и исполнять его не надо. А Спаситель ваш сам говорил: «Бремя моё легко». Вот ты, священник, исполнял ли заповеди Христовы?
Всю жизнь исполнял, до самой смерти. И другим требовал, тихо молвил отец Митрофан.
Да врёшь ты, висельник! осклабился «чёрт». Ведь ты в армии служил? Служил. Присягу давал? Клялся, значит. Молодёжь на службу благословляешь. Мусульман просто недолюбливаешь, а тех, кто за веру свою воюет, пусть и противозаконно, террористов по-вашему, готов сам своими вот руками разорвать. Да что террористов? Ты чем тракториста Спиридона огрел, когда он пьяный за стенкой храма помочился? Ведь он чуть-чуть всего на стену попал.
Ты Нагорную Проповедь, вообще, читал? Истину говорю тебе: там сказано то, что сказано. Без недомолвок, без лишних комментариев, какие вы очень любите. И в проповеди этой всё учение Христа. Только вы его так извратили, что даже я иной раз диву даюсь. Молодцы одно слово.
А кто супротив, Лёвушка Толстой, к примеру, так вы его от церкви долой. Нельзя людям правду знать, думать нельзя. И кто после этого цари лжи? Молчишь? То-то же. Хотя, что это я на тебя ополчился. Ведь ты нам столько лет Верой и правдой, «чёрт» ласково потрепал отца Митрофана по щеке и отошёл к своему столу.
Никогда я вам не служил. Никогда! с надрывом проговорил обескураженный священник. Всю жизнь я Русской Православной Церкви До последнего дыхания
Так я об этом и говорю. Ты добрый священник, истинный гражданин своего государства, оплот и опора своей церкви, а значит, самый первейший мне друг и союзник. Ведь я тебе, любезный, про что толкую: всю свою жизнь ты радеешь о вере, но это Наша Вера. Ты думаешь, что она Христова? Нет. Вы умудрились так всё изгадить и перевернуть, что от христианства в ней осталось лишь название. Да Иисус бы сам распялся, зная, что вы сотворите с его учением. Ну, вот подумай. Войны вы благословляете, судитесь, осуждаете, мздоимствуете. Храмы у вас чуть не из золота, а рядом нищие сидят. Угодно ли это Богу? Угодно. Моему и вашему. Саваофу Сатанаилу. Христа вы предаёте под личиной любви. А как же тот, которого «лица никто не видел и гласа не слышал?». Отец Небесный, то бишь! Так вы сами себе отцы! Так что забудьте. И государство вас поддерживает, а вы, разумеется, государство. Несмотря на то, что именно государство по Христу и есть сборище всех грехов и пороков. Угодно ли это нам? Сто раз да. Так что и ты, и вся ваша братия не то, что друзья наши, а образцы, так сказать, для подражания.
«Чёрт» снова закурил, выпустил густые, клубящиеся кольца дыма прямо под золочёный потолок. Вид у него был довольный. Чего нельзя было сказать об отце Митрофане. Священник сидел, точно памятник на главной площади, под которым где-то глубоко работало метро, беднягу била мелкая дрожь. «Чёрт» немного помолчал, любуясь на трясущегося батюшку, а затем продолжил.
Что-то ты, болезный, совсем приуныл. Сказал бы поделом, но ты мне нравишься. А потому открою я тебе одну тайну. Хотя, и не тайна это вовсе, но всё же Послушай Утешение тебе, бедному. Да не трясись же ты, не приведи Господи, второй раз тут окочуришься, «чёрт» хихикнул. Итак, в начале сотворил Бог небо и землю. По-простому дух и материю. Сотворил из себя, разом и везде, по всей вселенной. И уж так получилось, что за материю стал отвечать мой владыка Сатанаил, за дух же ваш спаситель, Христос. Но, по сути они одно целое. Оба вышли из Отца и в него же вернуться. Одно без другого немыслимо, потому как являются частью одного целого. Все мы сыновья Бога: и я, и ты, и Христос, и Сатанаил. Во всех нас присутствует Отец. Вот уж многогранная личность.
А всем остальным дана свобода воли. Каждый сам волен выбрать, к какой стороне, к какой руке примкнуть. Воля эта была у Христа и у Сатанаила. И каждый из них выбрал свой путь. Различны были эти пути, но сыновьями Бога они от этого быть не перестали. Уж поверь, что оба купаются в Его любви. А как иначе? Трудно представить, но вдвоём они в своём противостоянии и единстве и есть Сам Небесный Отец. Так-то вот, «чёрт» опять ненадолго замолчал, кашлянул, но тотчас продолжил:
Что-то я расслабился. Не правда ли, отче? Однако, к делу. Ты, любезный, почил, пора и честь знать. Выгляни-ка в окошко, взгляни на тот «ад», который тебе уготован.
Отец Митрофан, преодолевая скованность в суставах, подошёл к окну. Он ожидал увидеть огненную геенну, чертей со сковородками, дыбы, но за окном он увидел «прекрасный» город. Вдалеке дымил трубами какой-то заводик, по улицам сновали автомобили, автобусы, пешеходы. В небе пролетел серебристый самолёт. Где-то завыла, но почти сразу же оборвалась полицейская сирена. И что удивительнее всего, слух священника уловил бой церковных колоколов. На горизонте маячил величественный златоглавый храм, увенчанный крестами.
Это какая-то шутка, искушение? спросил поражённый священник.
Да уж какие шутки? Ты в моём мире и на своём месте. Но не могу тебе не подсолить напоследок. За «нечисть» и тому подобное. Пенсия тебе назначена в пять тысяч рублей, то есть минимальная, жить будешь по адресу: ***, в коммуналке, с одним алкашом и бывшей шлюхой. Ну, а служить продолжишь в храме. Крест свой забери, «чёрт» протянул отцу Митрофану распятье. И все, ступай. Заболтался я тут с тобой. А у меня, вообще-то, очередь.
Отец Митрофан, окончательно запутанный и потерявшийся, неуверенно двинулся к двери, на которую «чёрт» указал ему украшенным золотым перстнем пальцем.
«Это всё какой-то обман, мистификация, думал священник. Может, я и не умер, а сплю в кошмарном сне? Отравился чем-нибудь намедни и вот бред одолевает?» Но нет! Удар о дверь оказался более чем реальным. Отец Митрофан зачем-то оглянулся на «чёрта», перекрестил его, как бы благословляя, и со словами «Бог с тобой» скрылся за дубовой дверью.
Со мной, со мной, устало проговорил Азазель и откинулся в своем кресле, прикрывая большие лучезарные глаза. Следующим «клиентом» был профессор-атомщик, перепивший какой-то гадости на дне рождения своей супруги. Слава Богу, с ним будет попроще.
Симпатичная теория
«Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Исуса. Кто ни во что не верит, даже в чёрта назло всем. Хорошую религию придумали индусы: что мы, отдав концы, не умираем насовсем»
В. Высоцкий
Индусы верят, что в собак переселяются души тех людей, которые совершили преступление при жизни и очень хотят искупить свой грех или, по-индийски, улучшить свою карму. Именно поэтому собакам присущи такие качества, как смелость, самоотверженность, преданность и бескорыстная любовь к своему хозяину, другу, готовность пожертвовать ради него всем, даже жизнью. Конечно, это всё выдумки, вы же понимаете. Но мне такая теория очень и очень симпатична.
* * * * *
Жизнь у Семёна не задалась. Вернее, сперва всё было хорошо: школа, спортивная секция, первая любовь Потом умерла бабушка. Ушла из жизни внезапно, нанеся Семёну сокрушительный удар. Вскоре за ней ушла мать. Два самых дорогих, самых любящих человека оставили Семёна наедине со всем миром. Что отец? Да его и не было никогда. Раньше Семёну говорили, что он полярник и космонавт, но вскоре стало понятно, что его и не существует вовсе, в том смысле, который вкладывают в слово «отец».
Семёна воспитывали бабушка и мать, а когда их не стало, то Семён, не выдержав горя, впервые стал пить. Водка проклятая штука. Если бы она могла заглушить тоску, то во всем мире, а уж в России-то точно, были бы одни счастливые люди. Ан нет. Проблемы не уходят, тоска возвращается, а водки нужно всё больше и больше. И человек, который встал на этот путь, сперва тратит все деньги, потом продаёт все нужное и ненужное, а затем скатывается и до преступления. Так случилось и с Семёном.
Сначала он пытался приворовывать в окрестных магазинах. Но лихого мальца быстро вычислили, накостыляли, как положено, и просто перестали подпускать к торговым точкам на пушечный выстрел. Тогда Семён сменил тактику. Выследив какую-нибудь старушку возле здания почты в день пенсии, он, пробегая мимо, выхватывал у несчастной сумку с «заветной добычей» и был таков. Не густо, но хватало. Что до старушек плевать, у них внуки есть. А я один. И Семёну везло. «Неуловимый разбойник» переполошил весь городок, пока однажды удача не отвернулась от него.
Стояли морозы. Дорожки, тротуары и даже стены домов, казалось, были покрыты тонкой корочкой льда. Холодно, скользко Главное, скользко. Семён мчался от почты в сторону местного парка с очередной добычей подмышкой, предвкушая запотелый стакан «горькой» и чего-нибудь на закуску. «Класс, ещё дня три-четыре житухи. Гуляй, рванина!» думал он. Когда Семён перебегал через дорогу, ноги его, одетые в заношенные прорезиненные кеды, заскользили, поехали в разные стороны и «неуловимый грабитель» со всего маху грохнулся затылком о заледенелый асфальт. Запоздалый визг тормозов, гулкий удар, жуткая боль во всём теле и пронзительный хруст костей. И темнота