На тебе слишком много надето, сообщил я ей.
Я знаю. Это намек?
Грубая попытка.
Сделай ее нежнее, посоветовала она,
Анри поставил перед ней бокал красного вина и улыбался глазами. Бармены все слышат и видят, и лишь делают вид, что очень заняты. Когда она ко мне обращалась, я заметил ее грустные глаза.
Я вижу грусть.
Она легко вздохнула: Если бы только она.
Такая красивая не должна грустить. Я тебя такой не видел.
Такая красивая должна как-то жить, а это не так просто, как иногда кажется. Я приняла решение, но боюсь ошибиться и выйти замуж не за того человека, надеясь на то, чего там нет. Пусть я слишком цинична, Жан, но ты бы удивился, если бы узнал, как много девушек выходит замуж, чтобы иметь дом, семью. И все.
Я удивился, ответил я, и в голове мельком проскочило, что я уже не первый раз слышу подобное, когда знакомые женщины сообщают мне о предстоящем замужестве, словно предлагают мне участвовать в их выборе. Звучалоэто так, что они вынуждены это делать и тайно надеялись, чтоя их спасу от этого поступка. Но я точно не был спасителем в этой области человеческих отношений, и уж тем более, не собирался предлагать себя в качестве альтернативы.
Ты женат?
Нет, покачал я головой, и пока не собираюсь. Значит, ты сделала выбор, но сомневаешься. Он знает о твоих сомнениях?
Нет, разумеется, но сомнения касаются только чувств, а так он надежный.
И ты пришла, чтобы поведать свои сомнения бокалу? кивнул я на вино.
Я пришла, чтобы не быть одной. Он уехал на два дня, а я решила, что не помешает окунуться в иную атмосферу, и кто знает, может быть, разобраться во всем. Надо ли мне все это?
Да, сложное решение, но ты классная девушка и не останешься одна в любом случае.
Жанетт усмехнулась: Класс качество, которое легко растворяется в вине.
Мне остается только предложить помощь, чтобы проверить, не потеряла ли ты класс и разобралась в себе.
Жанетт взглянула на меня. В ее глазах блеснули искорки дьявола, в которых я увидел желание и похоть, и она без тени смущения произнесла: А это мысль, и очень не плохая, но я подумаю.
В это время в зеркало, что было позади Анри, я увидел входящую в бар женщину, которая была мне знакома. Я не знал, как ее зовут, но это была та, из галереи. Сейчас она была одна. «Ну, вот, подумал я, веду разговор с одной, а не прочь познакомиться с другой».
Незнакомка окинула взглядом зал, высматривая кого-то, и, не найдя, направилась к стойке.
В зеркало я увидел, что на ней была черная кожаная юбка, кожаный жилет поверх голубой блузки, и короткие сапоги на высоких каблуках, цокавших по полу бара. Подойдя к стойке, она произнесла: Красный мартини.
Извини, обратился к Жанетт. Клиентка, и повернулся к незнакомке. Добрый вечер.
Та посмотрела на меня удивленно и, узнав, мило улыбнулась: Добрый, вот уж не ожидала встретиться.
Париж маленький город, но скорее всего это внутренние импульсы. Вы специально пришли одна? провоцировал я ее.
Нет, скоро подойдет мой коллега.
А вы можете уделить мне несколько минут? попросил я.
Разумеется.
Я вернусь, не уходи, сказал я Жанетт, и направился вслед за незнакомкой к столику. Она шла легко, бедра, обтянутые юбкой, чуть покачивались. Когда мы разместились за столиком напротив друг друга, то я обратил внимание, что глаза ее стали почти черными.
У вас изменился цвет глаз, поделился я наблюдением.
Вы заметили, какими они были днем, сделала она вывод. Да, они имеют свойство меняться. Что вы еще заметили? Она сидела не шелохнувшись. Глаза ее были темные, как греховная ночь. Ничто не могло обмануть красоты этой женщины. Да, сделал я вывод, она могла сильно измучить мужчину, если попасть к ней в ловушку, но не меня.
Когда я начинал разговор с незнакомым человеком, как сейчас, я сосредотачивался на голосе собеседника. Я слушал, что он говорит, как произносит слова, и тогда определял, в каком он настроении. Ошибки бывали, но редко. Эта незнакомка вела себя уверенно, спокойно, но в тоже время в ней была игра, начатая еще в галерее, она флиртовала, уверенная, что выиграет.
Я не собирался ее разочаровывать в отношении себя, а потому ответил: Я думаю, вы иностранцы. Седовласый слишком строго одет для француза, особенно днем, да и акцент есть.
И откуда мы?
Зовите меня просто, Жан, предложил я, чтобы сократить дистанцию общения.
Анна Гранди.
Что-то похоже на Швейцарию.
Браво! И Анна, взяв бокал с мартини, отпила. Все верно. Наш старший спутник господин Биш, сотрудник консульства, а Ули Пикар, мой коллега. Мы с Ули приехали по делам и завтра уже уезжаем, а в салон зашли, потому, как нас попросил Биш,я его знаю через своего отца. Ему надо картины в консульство, вот он и попросил нас составить ему компанию. Мы просто знакомы.
Вы разбираетесь в картинах?
Нет, просто смотрю, нравится или нет.
А Ули?
Анна засмеялась: Тем более. Для искусства нужно воображение, а он ввиду отсутствия большого воображения честен, но зато, это важно для бизнеса.
Согласен, когда смотришь на картину, то судить о ней можно лишь тогда, когда чувствуешь, что у тебя что-то происходит внутри, и дает волю воображению.
А как ты определяешь, что искусство, а что нет?
По цене, ответил я с улыбкой. Чем выше цена, тем больше ценность картины. Кто-то сказал «в мире есть две вещи, которые имеют ценность информация, и произведения искусства, все остальное имеет стоимость».
Но ты, же сам назначаешь цену, засмеялась Анна.
Действительно, придал я выражение изумления своему лицу. Значит, я и определяю ее ценность, ответил я игриво.
Вот они скромные вершители мира искусства.
Да, мы такие тихие. Вот, возьми, и я протянул ей визитку. Звони, приходи, и в тишине, я расскажу тебе о мире искусства.
И все?
Может быть, я даже нарисую тебя, сказал я, придав фразе иной смысл.
Не сомневаюсь, в каком виде я должна быть. У тебя талант художника?
Совсем нет, но захотелось, и коротко засмеявшись, прошептал. Это было бы забавно. Ну, а если я буду в Швейцарии
Зачем? Ищешь таланты?
А что нельзя? спросил я сухо.
А почему ты злишься?
Это мой очередной трюк. Их у меня много и все коварные.
Ну, что же коварный, Жан. Приедешь, звони, и она достала из сумочки визитку, протянув в ее мне. На визитке было только имя и телефон.
Знала бы она, сколько у меня трюков в арсенале. Без них я был бы просто гол.
Это трюки коварные, а сам я прост, поделился я. Я вижу то, что вижу и не пытаюсь в отличие от большинства видеть только то, что хочу видеть. Я не упрощаю мир, чтобы найти подтверждение собственному видению. Сейчас я вижу красивую женщину, которая чего-то хочет, но не знает, как это взять.
Анна удивленно смотрела на меня, а когда я закончил фразу, сказала: Первое неверно. Что я хочу я знаю. Второе, как это получить, действительно вопрос, в ее глазах я прочитал вызов.
Может быть, потом получится, сделал я предположение, которое она поняла.
Не исключено.
Надеюсь, а пока я вижу вошедшего в бар вашего спутника Ули.
Я действительно заметил, как он вошел и осматривает зал. Заметив Анну, он направился к столику: Приятная встреча, произнес он. Я не помешал?
Вопрос был чисто из вежливости. Покажите мне мужчину, которого ждет такая женщина, и чтобы еще кому-то мешать при этом. Я бы выбил нахала из бара.
Я развлекал вашу даму, но мне пора, поднялся и, попрощавшись, направился к стойке, где Жанетт не позволяла занять мой табурет. Это приятная, неожиданная удача, что в Швейцарии у меня теперь есть еще знакомая, кроме искусствоведов, и есть повод появиться там.
Отказала, сочувственно произнесла Жанетт, но в ее голосе я уловил нотки ревности.
Даже не пытался. Они сегодня были в моем салоне, вот мы и поговорили об искусстве, делал я вид, что оправдываюсь.
В жизни есть вещи, поважнее искусства.
Не могу не согласиться, особенно сейчас.
Мы еще посидели, поговорил на пустые темы, и я понял, что пора: Я собираюсь домой. Тебя проводить?
Это, смотря куда.
Вот и решим.
Я рассчитался, и мы вышли на улицу. Небо над городом походило на раскинувшийся темный свод. Звезд не было, они вообще редкость в небе Парижа, а тут еще накрапывал мелкий дождь и под ногами блестел мокрый асфальт.
Я не спрашивал Жанетт, куда ей надо, а открыл дверь машины. Она,без слов села на переднее сиденье, я сел за руль. Мотор завелся легко, и мы устремились по ночным улицам Парижа, освещаемых рекламой и фонарями. Дворники счищали со стекла капли дождя. Жанетт прижалась к моему плечу, и путь до моего дома мы проделал молча. Она погрузилась в себя.
Дома я предложил ей пройти в комнату, а сам без суеты и спешки, двинулся на кухню, где достал из холодильника бутылку шампанского и, прихватив два фужера, вернулся в комнату к Жаннетт. Она стояла возле окна. Ее изумительная фигура, обтянутая коротким платьем, четко выделялась в слабом свете бра, висевшего на стене. Я затаил дыхание. Жанетт рассматривала гобелен, мгновение спустя, одной рукой она поправила волосы, и в этом легком движении чувствовалось что-то неуверенное, но в остальном я чувствовал, что она исполнена решимости, словно собиралась сделать что-то важное. Увидев меня, она улыбнулась.