Нет-нет-нет. Если конунг не стал омрачать казнью завтрашний день, то и мы не станем.
Воин поклонился и вышел из покоев.
Значит, она любит музыку?.. усмехнулся князь. Это куда лучше, чем мечи.
Князь отшвырнул огрызок на пол
* * *Много зим с того времени прошло. Много лет пролетело. Что музыкант только не делал, где он только не был, а мастерство игры, так и осталось его единственным любимым занятием. А родных мест он боялся как огня. Чужие дороги были гораздо приветливей и милей.
А годы берут своё. Вот и лицо прорезали морщинки, появились седые волоски на голове, руки ослабли, глаза плохо видеть стали. Всё о чём Йозеф переживал и беспокоился, так это то, что своё мастерство ему некому передать. Детей у него не было. Не мог он Ингу забыть. По слухам он знал, что выдал её конунг замуж за князя, а спустя год она умерла.
А бедный музыкант скитался по бесконечным дорогам, городам, да посёлкам. Ничего у него не было, а сейчас и силы покидали. Только скрипка и осталась
Сделав последний аккорд, Йозеф опустил инструмент. А публика молчит. Люди смотрят на него заворожёнными глазами. Кто-то хлопать начал, потом ещё, и ещё. Глаза слушателей засияли от восторга. Старик улыбнулся и поклонился. Тут же под его ноги посыпались монеты.
Спасибо, хрипло поблагодарил Йозеф.
К нему подошёл полноватый мужчина средних лет и вложил в его ладонь несколько монет.
Идём со мной. У меня таверна за углом, улыбаясь проговорил он. Такой игры я в жизни своей не слышал. Дрожь по телу пробежала. Идём. И поесть дам. Меня зовут Ким.
А я Йозеф, кивнул музыкант.
* * *Посетителей в таверне было немного. Ким всё сделал, как обещал. Жаркое на стол поставил, свежеиспечённых ватрушек, пирог ягодный, и про эль не забыл.
Йозеф сел за стол. Давно он такой еды не видел. В дороге чёрствыми лепёшками и собранными грибами и ягодами перебивался, а тут пир горой.
Нечем мне с тобой расплачиваться, сомнительно вздохнул музыкант. Моих денег даже на похлебку не хватит.
Ешь, улыбнулся Ким. За такую игру и мёда пахучего не жалко.
Марта! крикнул он в сторону. Мёд неси!
Опять бездельника из подворотни притащил? женщина зло оглядела Йозефа. Ещё один циркач?
Музыкант! гордо ответил ей муж, указав на скрипку.
Ну да, что-то староват для музыки, хмыкнула она.
Йозеф встал с лавки и взял со стола скрипку. Зазвучали переливы, словно утро ясное, весёлые, задорные, ноги сами так в пляс и просятся.
Люди в двери стали заскакивать. Все дивятся, улыбаются, в такт музыке каблучками отстукивают. Вскоре в таверне не осталось свободных мест. Даже в открытое окно любопытные головы протиснулись. А Йозеф, знай наигрывает на радость всем.
У Марты улыбка на лице засияла, зарделся румянец.
Не успел Йозеф смычок опустить, как грянул гром аплодисментов.
Ух, радость-то какая, заулыбалась женщина. Садись, ешь. Заслужил. Вон сколько народу к нам привлёк, она оглядела всех. Заходите, присаживайтесь! Места всем хватит!
Посетители расселись по лавкам. Хозяйка, вместе с двумя дочками, забегали по залу, собирая заказы.
И откуда ты к нам? спросил Ким.
Отовсюду, вздохнул Йозеф.
Значит места для тебя нигде не нашлось? улыбнулся хозяин.
К Йозефу подошла худенькая блондиночка, лет семи. Глаза большие, круглые, и голубые словно озеро. Волосы растрёпанные, кое-как лентой старой перехвачены. Одежда старая, поношенная. Платье на два размера меньше, всё в заплатах и грязных пятнах.
Девочка осторожно коснулась струн скрипки. Они звонко ей ответили.
А ну убери руки! рыкнул Ким.
Девочка боязливо отскочила в сторону.
Зачем ты так, улыбнулся Йозеф и протянул девочке ломтик пирога. Иди сюда? Ты чья такая?
А ничья, ответил за неё Ким. Приблудилась, откуда невесть. Марта её подкармливает, а она даже по хозяйству толком не помогает.
Почти как я, улыбнулся музыкант и вновь на девочку глянул, и уже два кусочка пирога протянул. Ну же, держи. Как тебя зовут?
Диса, девочка схватила протянутую еду, быстро запихивая её в рот.
Не спеши. Ешь, улыбнулся музыкант.
И я так хочу, Диса кивнула на скрипку. Ты меня научишь?
Ты этого хочешь? удивлённо, спросил Йозеф.
Диса кивнула.
Диса кивнула.
А помогать по хозяйству будешь? вновь спросил он. Музыка, она такая, лодырей и бездельников не любит. Терпение, упорство, а главное любовь и нежность.
Взял он скрипку и заиграл так, что душа счастьем и гармонией налилась. И плакать хотелось, и смеяться.
Вот так, Йозеф опустил смычок и осмотрел девочку. Готова?
Да, Диса вновь кивнула. Только научи.
Ох, что-то не вертится, вздохнул Ким. Ты даже уборку на половине бросаешь.
Я смогу, дяденька, смогу, глядели на Йозефа голубые глаза. Научи. Пожалуйста.
Глаза девочки не врали. Виден был азарт и стремление.
А поначалу всегда так. Были как-то у музыканта два ученика, рвались, горели желанием, а после трёх занятий сбежали. А его сочли плохим учителем и выгнали.
«Учителя плохими не бывают, вспомнил он слова отца. Главное настрой, упорство и желание ученика, а навык придёт с годами».
Оставайся у нас, вдруг предложил Ким. Место есть.
Тогда тебе и её оставить надо, ответил Йозеф, кивнув на Дису.
Девочка улыбнулась. А Ким сомнительно оглядел белокурую дурнушку.
3
Шло время. Уже год обучал Йозеф Дису. Упорства у неё было хоть отбавляй. А вот с уборкой и правда нелады. Но готовила она отменно. Так они привыкли друг к другу, что стал он её дочкой называть, а она его отцом.
Чтобы не раздражать хозяев и посетителей, как он утверждал, «противным визжанием», уходили они с Дисой в лес, или к реке, где их могла слушать только природа.
А почему не в городе? удивлялась девочка. Ты же прилюдно играешь.
Прежде чем людской слух удивлять, научись сначала с природой разговаривать.
Диса провела смычком по струнам и в уши ударил противный треск. Из кустов вылетала стайка птиц и бросилась врассыпную.
Я никогда так, как ты, не смогу, чуть было не заплакала девочка.
А кто меня уговаривал остаться. Сейчас же уезжаю, Йозеф направился в сторону поселения.
Нет, нет, постой! Диса стёрла слёзы с глаз. Я готова. Продолжай урок.
Хорошо, музыкант вновь подошёл к девочке. Не сжимай так смычок, не скалка тебе. Он должен быть невесомым, словно пёрышко. Расслабься. Тихо, не спеша.
Девочка вновь провела смычком. Звук стал легче, приятнее. Она улыбнулась.
А когда я для людей играть буду? спросила она.
Как только научишься птиц не пугать, а музыкой к себе призывать, улыбнулся мужчина. Слышишь, как поёт.
Где-то на дереве звонко и переливисто пел соловей. Девочка вглядывалась в кроны.
Никто его не учил, а слушать готов каждый, продолжал музыкант. А ещё, запомни слушать, это одно, а слышать это другое. Слушать мы готовы почти всех, а вот выслушать не каждого.
Девочка бодро несколько раз провела по струнам.
С дерева вспорхнула весёлая певунья и тут же улетела.
Диса опустила смычок. Слёзы вновь наворачивались на глаза.
Музыка это не просто красивые звуки, вздохнул Йозеф, это мир твоей души и сердца. Разумом музыку не понять. Её надо почувствовать. Это слова, которые никто никогда не скажет. Это тайные и запредельные мысли и чувства.
Йозеф взял у девочки скрипку и заиграл так, что ветер перестал шелестеть листвой, а из-за туч выглянуло солнце. Где-то в ветвях вновь запел соловей. А над головой закружились бабочки.
Ты волшебник, восторженно проговорила Диса. И я так смогу. Обещаю. Я научусь.
Знаю, Йозеф присел возле неё на корточки. Вижу твоё упорство и горящие глаза, он ласково смахнул слезинку с её щеки. Не плачь. Дома не за один день строятся. А про упрямство забудь. Иначе уеду.
Нет, не бросай меня, девочка обняла его, уткнувшись носом в плечо. Я с тобой уеду. Куда угодно. Лишь бы ты был рядом, плакала она. Никто меня никогда не жалел, никто обо мне не заботился. Все только прогоняли.
У Йозефа чуть у самого слёзы не полились. Вот то счастье, которое он всегда искал. Счастье детских обнимающих рук. Счастье, которое обеими руками прижать к себе можно. Пусть не родственная по крови, но родственная по душе.
Я тоже один, вздохнул он. Всегда один.
Нет, девочки шмыгнула носом и взглянула ему в глаза. У тебя скрипка есть, а у меня никого.
Что ж, тогда нас уже трое, улыбнулся музыкант.
Папа папочка Диса вновь повисла у него на шее.