Лена, слушавшая Мартова так же внимательно, как американские туристы слушали Остапа Бендера, рассказывавшего им рецепт табуретовки, ответила: «Нет», и машинально взяла стакан с белым квасом. Сделав несколько глотков, она поперхнулась и отчаянно замотала головой, на глазах у неё выступили слезы.
Что это?
Тысячу раз извиняюсь, писатель приложил руку к сердцу и театрально поклонился, не учел, что вы городская женщина, к тому же почти американка. Это домашний квас из зелёных яблок с хреном по рецепту светлейшего князя Григория Потёмкина. Он потчевал им иностранных послов, между собой называвших этот квас лимонадом для свиней, но пившим его в угоду всемогущему фавориту.
И, за неимением иностранных послов, вы решили угостить меня своим свинским лимонадом, укоризненно нахмурилась Лена.
Помилуйте, и в мыслях этого не было! воскликнул Мартов. Здесь все село пьет такой квас, и никто не морщится.
Знаете, сказала женщина, пристально всматриваясь в загорело-грубоватое лицо драматурга, вы как-то не очень похожи на человека, пьесы которого ставят в Европе. Чем же вы так заворожили тамошних зрителей?
Если мои пьесы идут в Европе, то это вовсе не значит, что я европеец. Это значит только то, что в России не понимают моего языка. Искусство это поиск новых форм отражающих свое время, а у нас весь поиск, как правило, сводится к дешевому маскараду, к превращению классических персонажей в балаганных шутов. Гамлет сдал свой камзол в театральный музей. Теперь он появляется на сцене исключительно в трико, в тельняшке, в пижаме и даже в чем мать родила. Наши театральные мэтры бесстрашно калечат классику, но панически боятся ставить новые современные пьесы. Впрочем, и в Европе меня ставит только молодежь, которая мне едва ли не во внуки годится. И я этому даже рад: значит, новое поколение меня понимает и принимает, и я соответствую духу времени. Сегодня вечером в Стокгольме будет премьера моей новой пьесы «Три часа темноты». Это очень сложная пьеса в форме одностороннего диалога.
Односторонний диалог? удивлённо переспросила Лена, Интересный оксюморон
Я думаю, за премьеру следует выпить! подал, наконец, голос Саша, всё это время увлечённо закусывавший.
Действительно, а то я вас совсем баснями закормил, Мартов снова аккуратно наполнил стаканчики зеленоватой жидкостью из большого графина. Или вы предпочитаете более привычные напитки?
Лена совершила рукой какие-то неопределённо-загадочные пассы и, подняв свою стопку, произнесла небольшой тост:
Виктор, ещё раз поздравляю вас с днем рождения и желаю, чтобы ваши удивительные пьесы шли не только в Европе, но и в Америке, Азии, Австралии и Африке, а самое главное, чтобы их, наконец, поставили в России.
Спасибо, растроганный писатель попытался бесцеремонно поцеловать женщину в губы, но та проворно увернулась и Мартову досталась лишь упругая покрасневшая щека.
Пропустив по второй стопочке самогона, хозяин и его гости несколько минут молча и сосредоточенно закусывали.
Так что там за односторонний диалог? вскользь поинтересовалась Лена, добавляя себе в тарелку жареные подберёзовики.
Ах да! оживился драматург, возвращаясь к театральной теме. Это пьеса для одного актера, а вернее актрисы. Суть её в двух словах такова: женщина после двадцати лет брака внезапно влюбляется и хочет уйти от мужа. Муж по-прежнему любит её и согласен терпеть соперника, лишь бы она оставалась с ним; женщина настаивает на разводе, и тут её муж внезапно погибает в автокатастрофе. Вдову начинают терзать сомнения, ей кажется, что эта авария на самом деле была закамуфлированным самоубийством. Она хочет в последний раз поговорить с покойным мужем и расставить все точки над i для этого женщина просит закопать её в гробу на три часа рядом с могилой мужа. Сама пьеса является разговором героини с невидимым собеседником, только вместо слов мужа следуют паузы, таким образом, получается односторонний диалог. И каждый зритель волен сам домысливать вторую половину диалога.
И это зрелище длится три часа? уточнила Лена.
Совершенно верно, подтвердил Мартов.
Сильна видать у шведов любовь к современному искусству, иронично рассмеялась женщина.
Ну, вот и вы ничего в театре не понимаете, разочарованно проворчал Мартов и в третий раз наполнил хрустальные стаканчики.
Ну, вот и вы ничего в театре не понимаете, разочарованно проворчал Мартов и в третий раз наполнил хрустальные стаканчики.
Вы извините, я просто не очень удачно пошутила, примирительно отозвалась женщина, и в подтверждение своих слов опрометчиво добавила. На самом деле, я бы с удовольствием посмотрела какую-нибудь вашу пьесу.
Правда? наивно обрадовался Мартов и, экспрессивно чокнувшись с новообретённой поклонницей, предложил. Мне режиссеры иногда присылают рабочие записи моих пьес, хотите посмотреть?
Лена мысленно обругала и себя и благодетелей-режиссеров, но, не желая обидеть именинника отказом, вежливо согласилась.
К сожалению, у меня сейчас нет записей ни на русском, ни на английском языке. Вы знаете немецкий, французский или датский?
Нет, живо откликнулась женщина, надеясь на отмену внепланового просмотра. Давайте в другой раз.
Но увлёкшийся драматург уже не слушал ее:
Это не страшно. Я подберу что-нибудь из раннего, там, где все понятно без слов. Например «Цвет женщины», очень неплохая пьеса.
Саша, все это время давивший в себе смех, не выдержал и прыснул. Мартов неодобрительно посмотрел на него, и гость, зажав рот ладонью, смущённо отвернулся.
Смысл этой пьесы в том, что каждому возрасту женщины соответствует свой цвет, как в радуге: красный, оранжевый, желтый, зеленый А в конце жизни все цвета спектра складываются, превращаются в белый, и за этим наступает вечность.
Да вы прямо настоящий символист.
Благодарю за комплимент, театрально поклонился Мартов.
Лена поднялась из-за стола и, неожиданно покачнувшись, ухватилась за подоконник. Драматург аккуратно взял её под локоть и повел в одну из двух комнат выходивших в общий зал. Шагая по ускользающим из-под ног половицам, гостья в полной мере ощутила коварное действие хозяйского самогона. В то время как её невесомая душа стремилась улететь ввысь, к чему-то светлому и недоступному, теряющее равновесие тело в поисках точки опоры металось из стороны в сторону, вычерчивая замысловатые зигзаги, и твердая рука Мартова была единственной нитью, связывающей улетающую душу с убегающим телом.
Штормит? сочувственно спросил сочинитель, усаживая «плывущую» гостью на широкий диван. Это бывает с непривычки. Ничего, скоро пройдет.
Он вставил диск в видеоплеер и, сев рядом с Леной, стал что-то рассказывать оживленно жестикулируя. Рассказ был такой же запутанный, как и действие на экране, где несколько женщин в разноцветных трико хаотично метались по сцене, пытаясь что-то объяснить друг другу. Через несколько минут в комнату заглянул Саша, и Мартов, смущённо извинившись, вышел. Оставшись одна, Лена облегченно вздохнула, вытянулась на диване и, положив голову на мягкий подлокотник, закрыла глаза. Из зала послышались приветственные возгласы и поздравления, очевидно, пришли новые гости. А на экране толпу говорливых тёток сменила молчаливая девочка в красном трико.
***
Лена проснулась, когда за окном уже смеркалось. Из-за приоткрытой двери доносился колоритный рассказ Мартова о знаменитых династиях шотландских самогонщиков, прославивших виски на весь мир. На экране телевизора разноцветные женщины беззвучно танцевали с такими же разноцветными мужчинами. Лена удивленно взглянула на часы, получалось, что спектакль шел уже пятый час. Включив свет, она критически осмотрела себя в настенном зеркале и, поправив прическу, вышла в зал. Судя по количеству использованных стаканов и тарелок, гостей приходило много, но теперь за столом оставались только четверо: пожилые мужчина и женщина, вероятно, супружеская пара; эффектная цыганистая брюнетка бальзаковского возраста с вычурной прической и ярко алыми губами; и порядком нетрезвый Саша, уставившийся в пространство потерянным взглядом.
Мартов сидел на табурете посреди комнаты и настраивал гитару. Увидев Лену, он улыбнулся и объявил:
Песня о сумасшедшем полярнике.
Закрыв глаза и медленно перебирая струны, сочинитель тихо, словно медитируя, запел с каждым словом, немного меняя тональность:
Во льдах во льдах
Во льдах во льдах
Мартов резко встряхнул головой, неожиданно сильно ударил по струнам, и в зале зазвучали строгие балладные аккорды:
Во льдах одинокий полярник идет
И ищет его боевой вертолет,
Отрезает ему пути ледокол,