А где поесть?
Да, Вон там.
Встал Ваня и, вот чудо, пошел, дошел до Вон там и поел. Вернулся к лавочке, а Добрый человек его дожидается.
Что ж ты, Ваня, вернулся?
Не знаю я, куда еще можно идти.
Хоть куда: и Вон туда, и Вон сюда.
Стал Ваня ходить Вон туда, Вон сюда, Вон там. Подстригся, похорошел. Кушает, как хочет, говорит, что хочет и совсем не заикается.
Много ли мало ли времени прошло, только шел мимо скамеечки Ваниной Добрый человек. Глядь, а Ваня снова там сидит, причесанный, умытый, но какой-то невеселый.
Почто, Ваня, на лавочке сидишь, почто невесело глядишь, не летаешь соколом Туда, Сюда?
А что я Там не видал? И Там всё видел, и Сям все знаю.
Ой, ли? Вон где, за углом, пиво свежее.
Не хочу пива, меня от него пучит.
А Вон тут баранина жареная объеденье!
На что она мне? Я здесь хлеба с маслом поем, оно и ладно.
А Вона где девки в красных сарафанах песни поют, зазывают.
Не нужны они мне. Я еще жену с тещей забыть не могу, все вздрагиваю.
Поуговаривал его еще маленько Добрый человек и дальше пошел, дела, видать, у него были.
Много ли мало ли времени прошло, возвращался Добрый человек той же дорогой. Видит, на том месте, где раньше Несчастный Ваня сидел, не то пень, не то колода. Подошёл, присмотрелся, пихнул ногой, оказалось, пень трухлявый. От пинка он весь и развалился. Так умер Несчастный Ваня. А лет ему было всего
2007 г.Собачья жизнь
Родилась одна Собака. Вернее, сначала она не собака была, а щенок. Бегала, резвилась, грызла все подряд, ела, что дадут и что найдет. Но постепенно выяснилось, что бегать можно только на длину цепи, есть можно, что и сколько дадут, а, главное, делать нужно только то, что велят. Велели же, разное, скучное: лаять на кого нужно и то не взаправду, а, чтобы боялись; вилять хвостом ни в коем случае нельзя узнают, что добрая. Самое нестерпимое обнюхивать, кого нравится, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕЛЬЗЯ!
Постепенно бегать, лаять, вилять хвостом понарошку наскучило, и Собака делала все эти, когда-то приятные, вещи только по необходимости. Хвостом виляла иногда перед хозяевами; лаяла хорошо поставленным басом, не вставая с места, только если кто-то близко к хозяйскому добру подходил; брезгливо, неохотно обнюхивала породистого пса-медалиста, которого ей каждую весну приводили. От него у нее и дети были. Только были они с ней недолго. Через месяц-другой после рождения щенков увозили в престижную школу-питомник и больше Собака их никогда не видела. Словом, жизнь настала собачья. И от этой собачьей жизни выть хотелось по ночам, но было нельзя.
Давно, в молодости, Собака не раз пыталась вырвать кольцо из цепи, чтобы перемахнуть через забор, но со временем поняла рваться бесполезно, оставалось тоскливо смотреть сквозь прутья решетки на улицу. Раньше её волновала уличная жизнь. Она вздрагивала от запахов, звуков, вступала в собачью перебранку, но постепенно, уяснив, что та жизнь ей недоступна, все реже и реже подходила к забору, а потом и вовсе перестала. Не то что бы Собака состарилась, просто ей все стало ясно в своей незыблемости и неинтересно. Иногда хозяин, решив, что Собака залежалась, отяжелела, заставлял ее по целому часу бегать, приносить палку. Вроде бы, разнообразие, но беготня не приносила ни удовольствия, ни радости, а была скучной обязанностью. Хоть век собачий короток, Собака чувствовала жить ей еще долго, потому все чаще и чаще хотелось выть по ночам, но она только поскуливала тихонько.
Тем утром Собаку расчесывали. Ошейник сняли, но Собака послушно стояла на месте, до тех пор, пока не распахнулись ворота. И тут неожиданно сильный запах незнакомого пса резанул ноздри. Горячая волна забыто прокатилась по всему телу и толкнула Собаку вперед, на улицу. Она не бежала летела со скоростью локомотива. Конечно, никакие окрики и команды не в силах были её остановить.
Так началась ее новая собачья жизнь.
2007 г.Утиная история
Если бы я была человеком, меня наверняка занимал бы вопрос, что появилось сначала яйцо или курица? Но я утка и меня этот вопрос совершенно не интересует, потому что я знаю ответ: сначала яйцо, потом утка, следом яйцо, дальше утка. И так в любой последовательности, до бесконечности. Я точно знаю, что все время была и яйцом, и уткой бессчетное множество раз. Слишком уж умный разговор для безмозглой утки? Ума у меня действительно почти нет, но опыт огромный. Когда яйцо вызревает во мне, я точно знаю, что оно уже и яйцо, и утка. Все так привычно, что могло бы наскучить, если бы не утиные радости: первый раз самой найти червяка, первый раз нырнуть в воду и поплыть, первый раз снести яйцо. Самая большая радость первый раз отозваться на зов селезня. Хотя, случаются и неприятности: товарки повыщипывают перья, петух наподдаст шпорой, куры яйцо склюют из вредности. Приходит и Большое несчастье День забоя откормленных уток. И хотя знаешь, что яйцо уже есть, процедура малоприятная.
Так все и шло своим чередом, пока однажды утром Хозяйка не впустила в птичник Новенькую уточку. Когда такое случалось, весь птичий народ оживлялся. Событие! И присмотреться надо к новенькой, и себя показать, и, если что, на место ее поставить. Только Новенькая уточка сразу странно себя повела не по-утиному. К нам спокойно подошла, как ни в чем не бывало, будто всегда тут и была. А когда Главный гусь, ошалевший от такой наглости, попер на нее, даже не шелохнулась, но как только задира вплотную подошел, неожиданно подпрыгнула и толкнула изо всех сил грудью в его грудь. Главный гусь через голову назад перевернулся, да так и остался сидеть. Ясно, что никто больше не рискнул права качать. Все сделали вид, будто ничего не случилось.
Она, конечно, от нас отличалась. Перышки черные, на крыльях красные и зеленые полоски с отливом, как у селезня. Но красотки у нас и раньше бывали. Хозяйка чудила, все хотела новую породу вывести. И смелые утки бывали. Но по-настоящему она нас вечером удивила, когда свет в птичнике погас. Мы в кучку сбились, пригрелись и только засыпать начали, новенькая заговорила, первый раз за весь день: «Когда я была сойкой, спала на ветке, в одиночку. Уткой спать удобнее, уютней».
Все просто онемели от изумления. Правило Света никогда никем не нарушалось. Свет погас ночь, надо спать, свет горит день, надо есть. А тут ТАКОЕ! Даже куры проснулись. Но самым удивительным было то, ЧТО она сказала. И до нее были у нас хвастливые пришлые утки, но сочиняли они обычно про то, что когда-то летали, как дикие сородичи, или были где-то дальше птичника. И балаболили обычно днем. Но это! Ни в какие ворота, да и ума ни у кого нет, чтобы сообразить, что ответить или спросить. Она поняла, про нашу сообразительность, и сама продолжила, без вопросов: «Я раньше не только сойкой была, но и другими разными птицами». Тут к нашей Главной утке дар речи вернулся, и она авторитетно заметила:
Утки могут быть только утками.
Вовсе нет! И вы раньше не только утками бывали, да сначала расхотели другими быть, а потом забыли, как это делается.
Правду говорят, глупее утки птицы нет, съязвила Главная курица, ты, милочка, спи, а то вес потеряешь, чего доброго.
Птицы переполошились и запричитали:
Так недолго и вес потерять! Не мешай спать!
Уточка замолчала. Но на другой день, когда мы с ней рядом в пруду плавали, я не удержалась и спросила:
Ты часто такие вещи придумываешь?
Что ты? Я ничего не придумала, я, правда, все помню. Мы можем стать кем угодно после Дня забоя, нужно только Очень Захотеть. Больше всего мне понравилось быть собакой. Все тебя слушаются, Хозяйка с тобой дружит, бегать можно куда угодно. А там, где угодно, столько интересного. Я теперь обязательно снова собакой буду. Прямо сегодня начну тренироваться.
И ведь не обманула. Вышла из воды и давай отряхиваться как собака, только брызги во все стороны полетели, потом давай по земле кататься, перья сушить ну, точно, наш Трезор. На этом не успокоилась, стала показывать, как червяка охранять. Только лаять у нее не получалось.
Самое замечательное началось, когда она за Хозяйкой стала ходить и её охранять. Хозяйка Уточкины странности заметила и говорит: «Как щенок за мной следом ходит. Порода что ли такая?». Стала новенькую Нюшей звать. Мы все оставались просто утками, а она Нюша. Принесет Хозяйка таз с едой и первым делом зовет: «Нюша! Нюша! а уж потом всех остальных, Утя! Утя! Утя!» Обижались многие, особенно Главная утка, но помня про падение Главного гуся, на конфликт не решалась.
Все случилось осенью. Уже заморозки начались, близился День забоя. Все со страхом его ждали, Нюша ничуть не тревожилась, напротив, оживилась и все твердила: «Наконец-то я стану собакой». Внимания на нее не обращали, давно решили ненормальная. И вдруг, Нюша пропала. Вечером, как всегда, уснула, прижавшись к моему боку, а утром исчезла без следа. Хозяйка звала её долго-долго, привела Хозяина, он все щели проверил, даже на потолке, все искал лисий лаз. Но никакого лаза не обнаружил. Обыскали все кусты вокруг дома, звали-звали Нюшу, но она так и не откликнулась. Хозяйка еще долго, заходя в птичник, искала Нюшу глазами.
Настал День забоя. Обычный страх, паника, темнота сменились теплым покоем в яйце. День рождения, первая травка, первый червяк. Про Нюшу я, разумеется, забыла. Однажды к сетке птичника подбежал щенок и стал тявкать на меня. Я на всякий случай отошла в сторонку, но не испугалась, знала ему меня не достать. А он все лаял и лаял, но вдруг заговорил по-утиному: «Совсем забыла, что ты не помнишь по-собачьи». Я опешила, только таращилась молча, глупая утка. «Что же ты, совсем меня не помнишь? Ведь я Нюша!». И тут я все вспомнила, но ответить не успела. Хозяйка закричала: «Нюша! Нюша, ко мне, что ты там забыла, у птичника?»