Париж
На щите у деревянной будочки летнего кафе в Люксембургском саду висело объявление: «Мороженое от Бертильона ваниль, каштан, шоколад, грецкий орех, карамель».
На кованые столики кафе падала тень пышных деревьев, журчал фонтан Медичи. От пруда доносились детские голоса, звенели бубенчики осликов:
Лаура всегда просила фисташковое мороженое, Джованни переложил костыль удобнее, впервые я привез ее в Париж в двадцать третьем году, на ее день рождения старшей дочери исполнилось десять лет. Джованни с Лаурой остановились в пансионе неподалеку от Сорбонны:
Но не в отеле Дю Фландр, он поморщился, Теодор только обустроился в Париже и собирался в Германию на учебу. Покойная Жанна жила на рю Мобийон, я водил Лауру и Мишеля кататься на осликах дочь помыкала восьмилетним кузеном.
Барон де Лу лежал на семейном участке кладбища Пер-Лашез, а старшая дочь должна была скоро появиться в Люксембургском саду:
С нами она не сядет, упрямица, очередь двигалась медленно, если она захочет мороженого, она сама его возьмет Джованни решил, что Марта, наверное, тоже откажется от мороженого:
Ей надо поговорить с Джо, она пришла сюда не ради развлечения.
Старшая Лаура пыталась отсрочить разговор:
У Джо нервное потрясение, сухо сказала она по телефону, ему надо побыть в покое, а не отвечать на твои вопросы, Марта Марта спокойно отозвалась:
Двое его родственников ранены, а третья, ребенок, едва не погибла из-за русских. Джо придется со мной встретиться, Лаура. Он может знать подробности произошедшего в пятницу
Лаура жалела, что они решили отложить регистрацию брака в мэрии на понедельник после венчания.
Если бы Джо и Маргарита сначала сходили в мэрию, брачный контракт вступил бы в силу по контракту сын становился владельцем части акций «Компании де Ла Марков», а теперь деньги уплыли у нас из рук Лаура давно предложила старшему сыну помощь в восстановлении замка:
Мишель ничего ему не оставил, она злилась на покойного мужа, он считал, что Джо взрослый человек и справится сам. Но речь идет о замке, это большие деньги сын не принял ее предложения:
Он гордый, напомнила себе Лаура, он хочет всего добиться сам. Но сейчас акции ему бы помогли Марта все не отставала:
Она, как ее мать, недовольно пробурчала Лаура себе под нос, вцепится и не отпустит
Они договорились встретиться в Люксембургском саду. Лаура давно справилась со страхами:
Моллер мертва, оставаясь в одиночестве, она победно улыбалась, неважно, что от нее хотели избавиться беглые нацисты. Главное, что меня они больше не тронут
Джованни попросил девушку:
Шоколадное и карамель, пожалуйста. И еще грецкий орех, он обернулся к сидевшим за столиком Кларе с Мартой, моя жена любит орехи, он ласково улыбнулся.
Клара носила льняные летние брюки и жакет цвета фисташек. Она коротко стригла поседевшие волосы:
Фисташек здесь нет, понял Джованни, а маленькая Лаура тоже их любит
Дочери было двадцать лет, но Джованни не думал о ней иначе. Он не говорил ничего жене, не признавался в таком на исповеди, но Джованни был рад, что младшей Лауре отказывают в пострижении:
Шмуэль говорит, что она собралась в Южную Америку, озабоченно подумал Джованни, но, думаю, что там ее тоже ждет от ворот поворот, как выражаются русские. Святые отцы хорошо разбираются в людях несмотря на упорство дочери, он считал, что монашество не ее стезя:
Пусть защищает докторат, академическими способностями дочь пошла в него, возвращается домой, преподает в Кембридже Джованни получил докторскую степень за год до начала первой войны:
В двадцать три года, усмехнулся он, тогда родилась старшая Лаура он прибавил:
И три кофе, пожалуйста рядом раздался озабоченный голос:
Мы бы сами взяли поднос, дядя Джованни он подмигнул Марте:
Мне семьдесят пять, но я еще могу поухаживать за дамами. Тебе эспрессо, а нам с Кларой капуччино вчера он позвонил в Рим. Дочь вернулась в столицу из Болонского университета:
Экзамен я сдала на отлично, весело сказала девушка, но жаль, что из-за него я не смогла быть подружкой у Маргариты. Расскажи мне, как все прошло, папа узнав о пропаже кузины, Лаура пообещала:
Я буду за нее молиться, папа. В Мон-Сен-Мартене тоже, наверняка, отслужат мессы Джованни вздохнул:
Сейчас служат, но Маргариту это вряд ли вернет он знал, что профессор Кардозо жив:
Старшие в семье знают, Марта завладела подносом, и Маленький Джон с Иосифом и Шмуэлем. Но Маргарита ни о чем не догадывается, она считает, что Кардозо погиб, как герой Джованни не хотел думать, что ждет девушку в СССР:
Она откажется помогать Кардозо, он был в этом уверен, Маргарита не станет сообщницей в его грязных делишках присев рядом с женой, Джованни подвинул ей мороженое:
Поешь, а то на тебе лица нет Клара затянулась сигаретой:
Марта, тихо сказала она, не будь такой строгой с мальчиком. Джо хороший юноша, он любил Маргариту и будет ее любить Клара вспоминала вежливого, изящного ребенка:
Он помогал с маленькой Лаурой, возился с Ханой. Девчонки его гоняли, как хотели, а он только улыбался. Надо было не посылать их с Ханой в Париж, но Лаура мать, как мы могли лишить ее сына Клара высморкалась:
Цветет что-то, неловко сказала она, ты с ним помягче, Марта, ты ведь можешь Марта подхватила картонный стаканчик:
Идут, коротко сказала она, а что касается мягкости, то я такой была в Гонконге, Клара она поднялась. Джованни взял жену за руку:
Ешь мороженое и не волнуйся, они всего лишь поговорят внук пришел в джинсах и рубашке-поло. Старшая Лаура носила дневное платье, седые локоны покрывала широкополая шляпа:
Она не красит волосы, понял Джованни, она на пять лет младше Клары, но седины у нее больше попытавшись улыбнуться, Джо помахал им. Марта взяла внука под руку. Лаура, вздернув подбородок, независимо прошла к свободному столику. Джованни поднес к губам пальцы Клары:
Не волнуйся, он поцеловал каждый, все будет хорошо.
Больничную повязку на изящной голове Хана прикрыла шелковым платком от Hermes. В тюрбане она стала больше напоминать японку. По черной ткани летели крохотные белые журавли:
Символ их рода, вспомнил Виллем, как у нас голова вепря. Журавли гораздо красивее, он поискал слово, тоньше по краю платка бежали иероглифы. Хана перехватила его взгляд:
Это не мое имя хрупкие пальцы стряхнули пепел, это имя девочки, почти моей ровесницы, пережившей бомбардировку Хиросимы и умершей от лейкемии. Ее звали Садако Сасаки, Хана посмотрела вдаль, в Японии есть поверье, что если сложить тысячу бумажных журавликов, то можно загадать желание, и оно обязательно исполнится
Хана никому, даже брату, не говорила о связке журавлей, принесенной ей в синтоистский храм в Нагасаки. На гастролях в Японии она складывала птиц каждый день:
Я попросила, чтобы мы с Аароном встретились, сердце зашлось болью, опять влюбились друг в друга и никогда больше не расставались. И еще я попросила, чтобы у нас родились дети Хана тихонько вздохнула, или, хотя бы, пусть у меня появится девочка, моя Регина она отпила кофе:
Садако не успела сложить тысячу журавликов, она умерла, Хана коснулась платка, здесь ровно тысяча.
Отказавшись от денег, предложенных Hermes за рисунок платка, Хана попросила о перечислении процента с продаж в Японию, для помощи пострадавшим в атомной бомбардировке. Девушка добавила:
С каждым платком покупатель получает открытку с историей Садако и адресом для перевода пожертвований по просьбе Ханы, Сабина делала для осенней коллекции сумки и аксессуары с журавлями. Ателье Майер-Эйриксен пообещало посылать часть прибыли в Японию:
Сумку я получу первой, Хана коротко улыбнулась, она тоже будет бело-черной
Девушка носила черное, легкое платье. Вырез обнажал острые ключицы и нежную шею. Виллем заставил себя отвести глаза от голубоватой жилки, бившейся у начала груди:
Я целовал это место той ночью, вспомнил он, но сейчас я улечу в Африку, она уедет в Нью-Йорк или в Голливуд и все закончится, не начавшись он не знал, хочет ли начала:
Я должен вернуть Маргариту домой, сильная рука скомкала пустую сигаретную пачку, я не имею права оставить ее на произвол русских и ее так называемого отца о том, что профессор Кардозо жив, Виллем узнал от тети Марты.
Лимузин забрал его и Хану из вестибюля госпиталя Отель-Дье. Заглянув в палату к дяде Эмилю, Виллем пробормотал: