Здорово, сказал я и сел рядом.
Привет, буркнул Степка. Недовольно буркнул, словно я ему помешал.
Еще над морем я представил, как Степка отреагирует на Ленкино предательство. Выпятит губу, откинется на, спинку стула и коротко бросит: «Бить!» С минуту мы помолчим, гордые от принятого решения и чувства собственного достоинства, затем тихо спустимся с небес на Землю. С Ленкой мы никогда не дрались. Если не считать первого дня знакомства.
Был у Ленки.
Знаю.
Насчет двух месяцев уже в курсе.
Трех, хмуро поправил Степка.
Ага, сказал я и тактично промолчал.
У Степки желтые волосы, черные брови и голубые глаза. Это у него с детства такой цветовой фон. Но сегодня он был весь серый.
Есть информация, сказал я и включил вентилятор. Для шума.
Вообще-то, вентилятор поначалу был бесшумный, но Ленка как-то попыталась сделать из него вертолет, и теперь он немножко завывал при работе.
Ну?
Нас надули.
Степка сразу насторожился. Я включил вентилятор на полную мощность.
Может не здесь?
Давай выкладывай.
Ленка в полете была не одна.
Степка в замешательстве уставился на меня. Вся серость слетела с него мигом, как парашутики с одуванчика. Он открыл рот, собираясь, видимо, что-то сказать, а закрыть забыл. Это у него иногда случается. Редко, правда.
К ней в больницу приходили два типа, торопливо пояснил я. И Ленка призналась им, что брала с собой в полет какого-то мальчишку. Именно он, по ее словам, и виноват в катастрофе.
Мальчишка? на лице Стёпки промелькнула сотня эмоций одновременно. -Почему он?
А потому что он прямо в полете исчез из бота! Ну, был и пропал. Ленка сдрейфила и в результате бумбарахнулась об полигон.
Постой, слегка ошарашено перебил Степка. Что значит исчез?
Я пожал плечами..
Не знаю. Исчез и все. Ленка сама так сказала. А потом еще добавила, что он после каких-то слов исчез.
Степка в растерянности поморгал.
Причем здесь слова? спросил он.
Как при чем? удивился я. Может, мальчишка не мог без них исчезнуть?
Степка, неожиданно, успокоился.
Чушь, сказал он. Элементарная чушь. Чудовищная.
Не веришь? обиделся я. Спроси сам у нее. С какой стати Ленка будет врать?
Слушай! рассердился Степка. Ты соображаешь, что говоришь? Как можно исчезнуть?! Ну, как?! Он что из бота выпрыгнул? Или в воздухе растворился? Ленка надула твоих незнакомцев, а ты поверил. Это в сказке можно исчезнуть, а всамоделешне шиш! Законы бытия не позволяет.
Я вскочил со стула.
Но она сама говорила!
Ха!
Что ха?!
О, вселенная! Степка схватился за голову. Вразуми несчастного.
Я мгновение смотрел на Степку. Потом решительно сел обратно.
Между прочим, сказал я. Незнакомцы к Ленке на «Капельке» прилетали.
Ну и что? не понял Степка.
На «Капельке», с нажимом повторил я. Скоростная, двухместная, десантная.
Степка машинально выключил вентилятор. Тот чихнул, словно у него не сработал выхлоп газа, и резво остановился.
На «Капельке»?
Класса «С».
Настоящей?
Я покрутил у виска пальцем. Степка широко открыл глаза.
Ой-ля-ля, тихо сказал он.
В том-то и дело, вздохнул я. Просто так на космоботах не прилетают.
Выходит, Степка наклонился ко мне. Ленка что-то скрывает от нас?
Я насупился. После таких слов у кого хочешь настроение пропадет.
Не знаю. Они ей приказали молчать.
От неожиданности Стёпка вздрогнул. Точно его ударили. Глаза у него сделались колючими.
Врешь, да? с надеждой спросил он.
Я секунду колебался, потом выложил ему все. И про перекрестный допрос, и про явное нежелание незнакомцев отвечать на Ленкин вопрос, и про космобот, и про Десантника. Про свои нехорошие предчувствия я ему тоже рассказал. А под конец намекнул о том, что неплохо было бы слетать к Ленке и все толком разузнать.
Степка долго молчал. Я его, конечно, понимал и не торопил с ответом. У меня самого кошки скреблись на душе.
Ладно, наконец, сказал он. Выходит, мальчишка
Степка встал.
Десантник вызовет тебя в семь?
Да.
Сейчас три. Что думаешь делать?
Нужно к Ленке!
Она скажет, что все это неправда и выставит тебя на улицу!
Ленка?
Ленка.
Я немножко подумал и понял, что Ленка на такое способна.
Да.
Сейчас три. Что думаешь делать?
Нужно к Ленке!
Она скажет, что все это неправда и выставит тебя на улицу!
Ленка?
Ленка.
Я немножко подумал и понял, что Ленка на такое способна.
Она сможет, вздохнул я.
Еще как.
Тогда клятва!
Степка удивленно посмотрел на меня.
Не хочешь же ты сказать, что потребуешь у нее признания под страхом нашей клятвы?
Я еще подумал. Получалось нехорошо.
А что делать?
Действовать!
Как?.
Самостоятельно!
Самостоятельность любили все. Это я про нас. В позапрошлом году, например, решив всерьёз проверить свои возможности, мы похитили в ангаре школы четырехместный дельтабот и под покровом ночи потихоньку улетели на нем в устье Амазонки. Конечно, предварительно мы проштудировали всю, имеющуюся в школьном информатории литературу о тамошних местах. Проштудировали основательно и добросовестно. Даже устроили под конец нелегальные экзамены. Учителя, правда, заметили нашу повышенную возбудимость, повышенную бледность и некоторую отрешенность. Но значения этому не придали, свалив всё на недавнюю сенсацию с «Двадцаткой».
«Двадцаткой» коротко именовался «Пегас 20», вернувшийся месяц назад из экспедиции в созвездие Гончих Псов. Все предыдущие «Пегасы», включительно с первого по девятнадцатый, продолжали бороздить просторы Дальнего Космоса и возвращаться назад не собирались еще, по крайней мере, пять лет. «Двадцатка» вернулась первой. Вернулась в панике, в грохоте загнанных до белой пены «С» бимолекулярных двигателей, вернулась, чтобы тут же, на второй день, умчаться обратно.
«Двадцатка» нашла Планету. Сначала этому не поверили, но «Пегас» оставил контейнеры, а в них были доказательства. Доказательства пищали, щебетали, рычали, прыгали и вообще вели себя очень доказательно. На Земле в срочном порядке развернулись работы по подготовке Особой Экспедиции.
Что здесь началось в Школе, страшно вспомнить. Во-первых, мальки вдруг с неописуемым восторгом открыли в себе кучу неизвестных способностей. Эти способности, до поры до времени потенциально скрытые в нас, перевернули Школу вверх дном, заполнили близлежащие окрестности совершенно дикими звуками и поставили под сомнение факт нормального состояния нашей психики.
Во-вторых, когда прошел первый восторг, возникла новая неожиданность совершенно нереальная, абсурдная в своей основе, нелепая до глупости. Все ударились в бега. Причем, ни кто не мог толком объяснить: куда и зачем он бежит, но бежали все, с завидной бесшабашностью и упрямством. От тех бегов у многих сохранилась масса наиприятнейших воспоминаний. Для учителей это были черные дни.
Затем, когда и этот порыв угас, наступило время кристаллизации сознания. В том смысле, что все одумались и на законных правах продолжили учебу. Правда, младшекурсники отныне являли собой боевые отряды передовой информации. Словно приведения, они возникали по ночам в спальнях и тоненькими голосами сообщали нам Большие Новости. Это бал их хлеб, их игра, их жизнь. Старшекурсники отрешенно бродили по школе с вздернутыми носами и ждали ответа из комиссий по Набору первопереселенцев. Наши же продолжали тайком строить подавляющие своей нереальностью планы.
А мы переживали тяжелейшие дни депрессии.
Что на Планету нам не попасть в ближайшие лет десять это было ясно, это был факт, и вообще, это была аксиома на уровне комбинации из трех пальцев. Депрессия грозила перерасти в меланхолию, и здесь Ленка нашла выход.
Летим на Амазонку, сказала она однажды. По меньшей мере, там не хуже, чем на Планете.
Это был эффектный выход.
Амазонка. Кто не грезил ей в детстве? Перуанские Анды, в которых брала начало самая полноводная река в мире. Волнушке крики в ночном лесу, шорохи, схватки экзотических зверей на тропических полянах, укусы комаров, змей, мух «Це-це». Крокодилы! Пираньи! И индейские пироги. О-о, пределом всех мечтаний, конечно, был воинствующий крик вышедшего на тропу войны индейца племени «Черноногих». Или «Команчей». На худой конец можно и ««Шошонов», но принципиальной разницы не было. Был бы индеец, а там У-и-ш-ш! Ш-ш-у! Бах! Трах! С-с-с-с-с-с-свист с-с-стрелы!
Улетели мы тайком, под покровом ночи. Улетели, чтобы на собственном опыте опровергнуть все сведения об экзотике тропических джунглей.
История окончилась печально. Нас засекли на восьмые сутки со спутников ВСМП и в принудительном порядке вернули в школу. К этому времени Ленка подхватила жестокую лихорадку, Степка бредил в малярийном тумане, а я свалился с воспалением легких.