Что ты суешь? Дают практикантов самих откачивать надо! Нашатырь давай!
Студентка постаралась взять себя в руки. Быстро отыскав в куче баночек и пузырьков нужный флакон, протянула его Валентине. Та выхватила его, сунула под нос роженице.
Ну что? Валентина смотрела на Степана.
Не идет, сопел тот. Ставь капельницу! Укол!
Шприц! Валентина протянула руку в сторону практикантки. Десять кубиков.
Студентка быстро вставила иглу в шприц и протянула Валентине. Та резким движением всадила иглу в сгиб локтя девушки и мгновенно выдавила содержимое.
Ну как? Степан, не прерывая своего дела, спросил у Валентины, возившейся с девушкой.
Лучше, проворчала Валентина. Но без изменений.
Ты, Валентина, как всегда лаконична и точна.
Степан возился с ребенком, пытаясь вытащить его на свет. Валентина откачивала девушку, которая, потеряв сознание, никак не могла придти в себя. Один спасал еще не родившегося. Другая еще не родившую. Практикантка, стоя в стороне, только наблюдала за ними, стараясь в точности выполнять указания врача и акушерки.
Что ты возишься? Валентина нервничала. Тяни быстрее!
А я что делаю? Давай, родной, выходи, Иванов сделал последнее движение и вытащил ребенка на свет. Новорожденный всхлипнул и замолк.
Валентина ловко перерезала пуповину и, завернув новорожденного в обрывок простыни, положила его на соседний стол. Степан что-то прошептал ей на ухо. Та выскочила из родзала и через мгновение вернулась со шприцем. Иванов сделал еще один укол роженице. Валентина возилась с капельницей. Она никак не могла попасть в вену. Чертыхаясь, она наконец-то всадила иглу. Все склонились над девчонкой. Та приоткрыла глаза.
Кто? еле слышно прошептала она.
Мальчик, сказала как-то тихо Валентина и, помедлив, добавила. Мертвый.
Пациентка снова потеряла сознание.
Ничего, сказал Иванов, стаскивая перчатки. Оклемается. Увози ее и оформи бумаги.
А сам что? Валентина поправила капельницу. Не можешь?
Я тебе доверяю, вяло откликнулся Иванов и, бросив перчатки на край стола, вышел из операционной.
***
Не снимая халата, Степан тщательно мыл руки по нескольку раз намыливая и смывая густую мыльную пену. Делал он это, не торопясь, словно хотел отмыть едкую невидимую грязь. Теплая, чуть рыжеватая, вода текла тоненькой струйкой, но увеличить напор Иванову было лень, и он аккуратно подставлял по очереди каждый палец под ручеек. Не успел он ополоснуть последний палец, как на пороге появилась практикантка.
Степан Петрович, с волнением в голосе произнесла она. Мне нужно с вами поговорить.
Одну минуточку, Степан сполоснул еще раз руки, встряхнул ими и закрыл кран. Кран обиженно зашипел, выплюнув остатки воды, и замолк.
Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить? Степан снял полотенце с вешалки и, с таким же усердием, как и мыл, стал вытирать руки. Я слушаю.