Смерти хватит всем
(Сергей Перов и Наташа Сомова)
Эллина Наумова
© Эллина Наумова, 2018
Ключ и сапфир
События вымышлены, любые совпадения случайны.
1.
Майор милиции Сергей Перов, высокий стройный блондин с простым русским лицом был склонен к отвлеченному мудрствованию про себя и строгим логичным рассуждениям вслух. А каким ему еще быть при таком роде занятий и внешности? Этот спокойный по натуре тридцатилетний парень любил свою невесту, студентку Наташу Сомову, увлеченно и ответственно занимался сыском в отделе по расследованию убийств и предпочитал отдыхать от трудов праведных и, следовательно, неблагодарных в однокомнатной квартире на восьмом этаже длинной и скучной, как сновидение после обжорства, девятиэтажки. А, какие еще предпочтения могли в нем возникнуть при такой зарплате?
Последнюю книгу майор прочитал в университете. С тех пор его собственные жизненные впечатления были сильнее, чем художественное описание чужих. Просматривать газеты и внимать сводкам новостей он считал долгом службы. В музыке ему нравились Моцарт, «Битлз» и «Мумий Тролль», в кино и театре все, на что Наташе удавалось его затащить. Сам он потребности купить билет не испытывал, но, очутившись в зале, поддавался магии экрана и энергетике сцены. Поэзии и живописи для майора не существовало вовсе. Человеком он был честным и порядочным, но к благородству, подразумевающему еще и осознанную жертвенность, не стремился. Понимал, как трудно годами сохранять в себе детское хорошее, поэтому к приобретению все новых и новых добродетелей относился иронично.
С юности он не мог уразуметь, почему одни присваивают себе право отнимать деньги, здоровье, жизнь, а другие чуть ли не вменяют себе в обязанность без сопротивления это отдавать. Наташа говорила, что ее жених странствовал по пустыне насильственных смертей, мучаясь жаждой справедливости и возмездия. И частенько принимал за источники миражи. Сергей признавал содержание высказывания глубоким. А форму второкурснице охотно прощал. Ему было приятно, что она говорит о нем красиво.
Но на службе он бывал жесток, и ни мольбы, ни увещевания, ни слезы на него не действовали. В подобные минуты Перов ни от кого не принимал оправданий даже в обычных человеческих слабостях, и слыл мужиком беспощадным «от идейности», а не от природы. Все знали, майор судит не по словам, а по делам. За высокое умение он многое прощал даже несимпатичным ему людям. За нежелание учиться полагал полезным наказывать и талантливых обаяшек. Иногда Наташа принималась уверять его, будто в карателях из милиции агрессивности должно быть не меньше, чем в бандитах. Иначе зло не победить. «В нас не импортная агрессивность, а доморощенная ненависть к подонкам», снисходительно отвечал Сергей. Его впечатлительная невеста почему-то вздрагивала и потом долго затевала разговоры лишь на нейтральные темы. Словом, майор Перов был таким, каким был, и ежедневно убеждался в том, что бывают люди гораздо хуже, чем он.
Тем ранним сентябрьским вечером понедельника Наташа с Сергеем отправились в молодежный клуб на дискотеку. Студенты и старшеклассники героически боролись с последствиями шока, в котором оказались из-за как всегда неожиданно начавшегося «учебного процесса». Но трепа поначалу было не меньше, чем телодвижений: завсегдатаи встретились после долгих каникул и развлекались поисками приятной новизны друг в друге. Собственно, майор уговаривал Наташу, Тату, как он ее именовал, предаться удовольствию медленных домашних танцев после яичницы с сухим вином. Соблазнял мороженым на десерт. Но девушку неудержимо тянуло в народ. И Перов уступил. Не мучить же ее рассказами о том, как тягостны ему порой посещения «скачек». Доверчивая Наташа самозабвенно резвилась, а он замечал и продавцов дури со шмыгающими взглядами, и вконец окрутевших благодаря наличию ножей в карманах ребят. Его раздражали постоянно возникавшие крохотные скандальчики: «Отпусти мою руку, кретин Отвали от девушки Да не хочу я твоего пива Ты чего лягаешься, совсем опух» Перов напрягался, зная, что рано или поздно придется вмешиваться. И это ожидание не добавляло симпатии к оглушавшему звуками, нервировавшему световой рябью, то есть мало приспособленному для милицейской практики месту.
На сей раз вокруг царили мир, ленца и благодушие. У майора получилось расслабиться и потанцевать вволю. Разрумянившаяся Наташа отпустила своему «мишке косолапому» комплимент удивленным и веселым тоном. Довольный Перов проворчал, что не лыком шит. Почему-то, чем хуже девушка танцует, тем строже она к партнеру. Но благородный Сергей не позволял себе называть ее медведицей, хотя иногда хотелось. Наплясавшись до легкого гудения в икроножных мышцах, влюбленные обнялись покрепче и пошли гулять под еще зелеными, но уже по-осеннему горьковато и грустно пахнущими тополями. Тата взахлеб делилась институтскими впечатлениями. Сергей изредка вклинивал в ее насмешливый монолог одно и то же:
Зачем тебе оставаться у матери? Подумаешь, отчим в командировке! Что значит, она боится ночевать одна? Взрослая женщина за надежной дверью. Ладно, признаюсь, я тоже боюсь ночевать без тебя, но на меня всем плевать.
Сереженька, мы ведь не женаты, смеялась лукавая Наташа.
И упрямо направляла Перова в нужную ей сторону. Во всех смыслах. Потому что, шагая к дому ее мамы, он еще и нудил:
Я готов к браку, давно готов. Ты сама решила проверять чувства.
После того, как в течение месяца твоя служба не оставляла тебе времени подать заявление. Но я хорошо поступила. Дольше тебе, придире вредному, не надоем, заливалась счастливым хохотом Наташа.
Ты мне никогда не надоешь, ты это знаешь, но отказываешься, сурово перекладывал на девушку ответственность за мешающие ему обстоятельства майор.
Их перепалка звучала тихим воркованием, которое старые, не годные к любви циники называют напрасной банальностью. Под него молодые люди и добрались по сумеречному городу до необходимости расстаться. И как-то резко, сразу не волшебными подвижными огоньками и манящими маяками, а фарами и окнами стали фары и окна. На асфальте появились лужи и выбоины, ветер проявил склочный злобный нрав, прохожие сгустились до ощущения вялотекущей в никуда толпы. Улица показалась Сергею и Наташе сырой и неуютной.
Когда Перову доводилось провожать Тату «к ней», он не ограничивался поцелуем и топтанием возле подъезда, пока невеста не крикнет с балкона: «Я в порядке, до свидания», не махнет обеими тонкими руками, будто гоня его прочь. Бдительный майор неизменно поднимался к двери квартиры, напомнив легкомысленной девушке: «На наших вонючих лестницах какая только шваль не располагается для своих мерзостей». «Ни разу не видела ни швали, ни мерзостей», рассмеялась Наташа, услышав это от него впервые. Но с тех пор они почему-то постоянно натыкались на практикующие секс в причудливых позах пары, вовсю гудящих собутыльников, отключившихся пьяниц, бомжей, онанистов, торопливо засовывающих использованные шприцы за батарею наркоманов. Создавалось впечатление, что по мере открытия в громадном городе баров, кафе, бистро, ресторанов, дискотек и клубов, у обнищавших, но все еще живых и подверженных общечеловеческим страстям граждан возрастала популярность лестничных клеток. И никакие кодовые замки препятствием не служили. Поначалу Наташа храбрилась и вышучивала охранные инстинкты майора расширявшие сферы применения парадных бедолаги с жильцами были едва ли не милы. Но после того как ее смертельно напугал странный тип, чертом выскочивший из заплеванной кабины лифта с гостеприимно распахнутой ширинкой, перестала отказываться от сопровождения Перова. Она еще не дострадалась в одиночестве до риторического: «Кто на меня польстится», и не свихнулась до конкретного: «Меня хочет каждый встречный мужик». Таких, нормальных, чаще всего и насилуют, поэтому рисковать смысла не имело.
Вот и на сей раз ступени лестницы между третьим и четвертым этажами перегораживал собой бледный, возможно, бездыханный подросток. Мальчика недавно рвало, его неоформившееся до появления «особых примет» лицо покрывала обильная испарина, и худые руки будто сжимали ощутимые сквознячные струи. Стоило Перову склониться над парнишкой, как рядом очутилась полная женщина в домашнем халате и обеспокоенно спросила:
Вы врач? Со скорой?
А вы его вызывали? Давно? Кто этот мальчик? Сколько он здесь валяется? резко принялся за нее привыкший задавать вопросы, а не отвечать на них майор.
Нетрудно догадаться, что ребенок из интеллигентной в меру обеспеченной семьи. Быдло не теряет сознание, вернее, и в бессознательном состоянии матерится и машет кулаками. А этот ни на что не реагирует, явно подпоили. Поднять его у меня нет сил. Я трижды звонила в скорую, но они не спешат. Дитя смогло прошептать фамилию, я пытаюсь разыскать по телефонной книге его близких, сопровождала отчет вздохами и всхлипываниями женщина. Он не умер?