Нет, сказал Перов. Но без медицинской помощи не оклемается.
Казалось, спасительница готова была заголосить. Но не успела: к ним поднялись две молодые дамы врач и фельдшер, кляня пробки и диспетчеров.
Что случилось? Быстро и без лишних слов! рявкнула врач.
Женщина послушно затараторила. Она одиноко чаевничала, когда с лестничной площадки донесся несносный булькающий шум, тяжелый шлепок, будто полный мешок уронили, и возбужденный говор ломающихся мальчишеских голосов. Проявив редкостную по нынешним временам смелость, она распахнула дверь. «Бедный ребенок» лежал без движения, трое его «неверных, подлых товарищей» скакали вниз, не оглядываясь. «Стойте, дети! завопила неравнодушная гражданка. Отчего ему стало плохо? Его имя, адрес»?
Но в современных подъездах даже эхо от топота предателей не возникает, поэтично закончила она.
Под грустную историю врач энергично осматривала безмолвного неудачника.
Алкогольная интоксикация. Немедленно под капельницу, велела она, неизвестно кому. Затем пытливо оглядела присутствующих и поинтересовалась: Как дотащим пацана до транспортного средства? Санитар в административном, а у водителя радикулит.
Это же ужасно! воскликнула Наташа.
Майор Перов успокаивающе сжал плечи своей девушки.
К черту нашу школу! К черту нашу медицину! громко поддержала ее сердобольная женщина.
Всего насмотревшийся и наслушавшийся майор мельком подумал: «Наташке не надо изнурять себя диетами, чтобы возбудить мужчину трогательными ключицами. Они от природы или есть, или нет. И качаться не надо». Перов не одобрял тренажерных мышц. На его старомодный вкус женщина с годами должна полнеть, не жирея, округляться щеками и бедрами. Старух с девичьими фигурками он побаивался. Эти мысли не помешали ему взвалить парнишку на плечо и начать быстро спускаться.
Повезло нам с мужчиной, сказала за его спиной то ли докторша фельдшерице, то ли наоборот.
Что из удравших подонков вырастет? крикнула им вслед исполнившая свой человеческий долг женщина.
Подонки в квадрате, в кубе! откликнулась врач.
Они просто струсившие дети, заступилась Наташа, шедшая последней. Сто раз все переосмыслят. И когда-нибудь будут сегодняшним проступком мучиться. Вон в Америке дяде полтинник стукнуло, и он перечислил в полицию деньги за разбитое сорок лет назад стекло. С учетом инфляции, между прочим.
Пока наши переосмыслят, многих на тот свет без наркоза спровадят, непримиримо откликнулась лекарка.
Майор Перов вдруг расслышал истеричные нотки в голосах и почувствовал, что девочки грызутся из-за него. Надо было что-то рассудительное сказать. Кроссовки мальчика долбили его колени, легкой ноша не была
Обещал ведь себе бросить курить, уведомил присутствующих Сергей. Чуть нагрузка повыше, одышка появляется.
Три не худших представительницы слабого пола рассмеялись. Для того, чтобы оказаться на уровне, молодому мужчине иногда достаточно пожаловаться на здоровье.
Скорая уехала. Перов довел Наташу до квартиры. Потом на метро добрался до собственной тахты и лег спать. В час ночи его подняла на ноги телефонная трель.
Майор, двигай в школу. Четыре колеса под нашим металлоломом на пути к тебе. Убийство
Перов вспомнил отравившегося водкой и брошенного приятелями мальчишку. «Предвестие Предвестие», бормотал майор, споро натягивая брюки.
2.
Последний урок второй смены закончился в девятнадцать двадцать пять. Пятеро преподавателей двое мужчин и три женщины собрались в учительской, достали сигареты, банку растворимого кофе, включили электрочайник. Все это с некоторых пор было запрещено, следовательно, из рутины превратилось в авантюру и обрело новую прелесть.
Очередной день из жизни вон, устало произнесла самая молодая из них, беременная «историчка» Арина Андреевна.
Не кисни, Аринушка, даже если гормоны бродят, живо откликнулась смазливая «биологичка» Татьяна Петровна. Денек выдался не хуже прочих.
В их совместном присутствии нужды не было. При ином расписании преподаватели молниеносно разбегались. И лишние полчаса в школе проводил за тетрадями, а чаще за телефонным трепом один дежурный учитель, сдавал объект сторожу, вернее, сторожихе, и отбывал домой, костеря несуразные порядки. Но эти люди были близки взглядами и темпераментами, подчеркнуто держались вместе, жестко пресекали попытки коллег интриговать против каждого из них, словом, дружили. Они занимали бесхозный класс делом, когда друг опаздывал, не обременяя директора жалобами и просьбами о руководящих указаниях. Втихаря подменяли любой любого. Рекомендовали друг друга знакомым в качестве репетиторов. Стоило «химичке» Нине Геннадиевне найти пристанище в частной фирме, готовящей нерадивых к сдаче ЕГЭ, как там же очутились и остальные четверо. Надо ли говорить, что нечаянное совпадение часов по понедельникам хитро устроил «математик» и завуч Алексей Николаевич. Это был единственный свободный от приработков вечер у всех. И друзья охотно не расходились. Они предавались откровениям о своих семьях, учениках, сослуживцах, начальстве, не опасаясь доносчиков и сплетников.
В их совместном присутствии нужды не было. При ином расписании преподаватели молниеносно разбегались. И лишние полчаса в школе проводил за тетрадями, а чаще за телефонным трепом один дежурный учитель, сдавал объект сторожу, вернее, сторожихе, и отбывал домой, костеря несуразные порядки. Но эти люди были близки взглядами и темпераментами, подчеркнуто держались вместе, жестко пресекали попытки коллег интриговать против каждого из них, словом, дружили. Они занимали бесхозный класс делом, когда друг опаздывал, не обременяя директора жалобами и просьбами о руководящих указаниях. Втихаря подменяли любой любого. Рекомендовали друг друга знакомым в качестве репетиторов. Стоило «химичке» Нине Геннадиевне найти пристанище в частной фирме, готовящей нерадивых к сдаче ЕГЭ, как там же очутились и остальные четверо. Надо ли говорить, что нечаянное совпадение часов по понедельникам хитро устроил «математик» и завуч Алексей Николаевич. Это был единственный свободный от приработков вечер у всех. И друзья охотно не расходились. Они предавались откровениям о своих семьях, учениках, сослуживцах, начальстве, не опасаясь доносчиков и сплетников.
Пять дипломированных педагогов в возрасте от двадцати семи до тридцати семи лет работали большую часть суток школа, курсы, частные уроки. Они принципиально не халтурили в государственном учебном заведении с недоброй пародией на заработную плату и не опустились до ненависти к детям и родителям. Сбившись в кучку верных себе и друг другу, они преодолели унизительную бескормицу. Им люто завидовали те, кто так и не сумел бодро преодолеть. Да, главное, чем они были похожи способность пахать, улыбаясь. И шутить: «На кладбище отлежимся. Пока же надо шевелить мозгами, руками, ногами и всем прочим, а то отсохнет невостребованным». И чем чаще за несогбенными спинами пятерки злословили, тем дружнее она становилась.
В ней порой возникали претензии, недоразумения, обиды. Но чувство взаимной благодарности удерживало от стычек. Так, роптали слегка. Например, Алексей Николаевич был выходцем из деревни и считал образование высшим благом. Городская прописка досталась ему, как приданое жены-официантки. И ее чаевые заставляли материально соответствовать. Он слыл самым приспособленным, хватким и скрытным в компании. И не стеснялся убеждения, что чем подлее отпрыск, тем больше репетитору надо драть с его папаши за вредность, а нервы себе трепать нечего. Кроме того, Алексей Николаевич был завучем, то есть лидером по должности, что слегка тяготило тех, кто ничем не заведовал.
«Физик» Юрий Александрович запросто отказывался от гонорара за репетиторство, если очередной митрофанушка открыто хамил, и не стеснялся довести до сведения его родителей, какую сволочь они растят. За означенную сволоту мигом любезно брался Алексей Николаевич, взвинтив цену вдвое, а то и втрое. Но, поскольку ситуации были не разыгранными по сценарию, а естественными, за порывистым, рискующим обнищать Юрием Александровичем требовался контроль. Друзья его осуществляли, а «физик» этим тяготился.
Арина Андреевна, примкнувшая к компании последней, считалась первой кандидаткой на вылет из нее. Не потому что собралась рожать. Умная и способная, она бредила ролью домашней хозяйки при муженьке, который отчаянно пытался разбогатеть, живя за ее счет. И презирала свою вынужденную трудовую активность.
Добродушная Татьяна Петровна к деньгам относилась не слишком трепетно, экономить не умела, поэтому была беднее и психологически уязвимее прочих. Действительно тяжко постоянно трудиться и постоянно нуждаться.
А Нина Геннадиевна, мать троих детей, самая веселая и деловая, обладала слабым здоровьем и, смеясь, эксплуатировала уже не физические, но силы своего неукротимого духа.
Итак, вышеописанные господа потягивали кофе и беседовали, когда без десяти восемь в учительскую заглянул мрачный парень из «секьюрити»:
Люди, мы проверили все три этажа. Детки убрались. Только девочки из одиннадцатого «б» демонстративно подтягивали перед нами чулочки. Думали, мы разомлеем и не заметим, что мальчишки выволакивают двух то ли ужравшихся, то ли обкурившихся. Куртки им на головы натянули, уникумы. Завтра с утра вычислю и отправлю на наркоэкспертизу.
Не утруждайте себя, отмахнулась Нина Геннадиевна. Это мои негодяи. Весь урок подозрительно тянули руки и орали формулы. Впопад орали. Значит, отвлекали от тех, кто молчал. С ними я сама без экспертизы разберусь.