Шени деды могит хан! (Е твою мать грузинск.) хрипел Реваз, силясь достать пистолет.
Вот, где у тебя пистолетишко! Стелла с треском сжала запястье Реваза, и нанесла ему по глазам удар пятью пальцами свободной руки.
Грузин завыл, потянулся к глазам. Его обезоружили и били, пока не потерял сознание. Когда Реваз очнулся, увидел, как его пятьдесят тысяч опустились в карман к Розе.
Мальчик еще и валюткой промышляет, протянула ей доллары из ревазового бумажника Стелла.
Фуфло! Проверила я эти баксы! У того такие же купюры и на такую же сумму. Кинули их наши, казанские. Смотри: я смяла бумажку. Если доллар настоящий, она распрямится. А эти не распрямляются. Второй способ: чиркаю спичкой по номеру. Не зажигается! А от настоящих «гринов» должна зажечься!
Что же ты, мил друг, с честными девушками фуфлом за любовь хотел расплатиться? Стелла ударила Реваза ногой по мошонке.
Грузин завыл, закланялся. Удар «рука-меч» лег на его шею, перебив позвонки. «Вагонкой» ключом для открытия дверей в поездах Роза отомкнула наружную дверь, и агонизировавший Реваз полетел в темноту ночи. Вернувшись в купе, девушки открыли окно и выбросили уже начавшее остывать тело Валико. Уничтожив отпечатки пальцев на стаканах и бутылках, их тоже выбросили из вагона. В коридоре послышалось какое-то шебуршание. Это подручные Розы привели официантку. Она стояла в колготках и халатике.
Тащите ее сюда! приказала Стелла.
Так, что ты мне вякала, проститутки кусок? спросила Роза. Повтори!
Официантка молчала. Белокурая Марина сильно сжала грудь официантки.
Ой, мамочка, как больно! взвизгнула та.
Проворные пальцы стащили с нее халат и спустили колготки, с треском содрали черную комбинацию с кружевной отделкой.
Колготочки ажурные, модные Жаль, что ее без туфель вели. Теперь колготки выбросить придется, рылись в гардеробе официантки розины подручные, выбрасывая снятое в открытое окно.
Девочки, миленькие! Я вам в матери гожусь! повалилась на колени официантка.
С нее тем временем содрали черный бюстгальтер, найдя в нем комок ассигнаций.
Да здесь целая штука!
Теперь сиськи ей, твари, мыть придется коньяк тратить, ворчали девчата.
Бюстгальтер, а следом черные трусики с желтыми бабочками на боках тоже выбросили в окно.
Ой, девочки! Как же я назад пойду? причитала официантка, которой протирали грудь грузинским коньяком.
Роза и резко ударила кулаком по лицу:
Не зажимайся, ба! Расслабься!
Всю ночь жестоко насиловали официантку. Под утро ею пресытились.
Внезапно в дверь затарабанили.
Я тоже трахаться хочу! кричал Кукури.
Ему открыла девушка в блузке, но без трусиков.
Иди, потрахайся! грубо втащили грузина в купе.
Его подсекли, поставили на колени. Девчата тем временем выгребли содержимое карманов пожилого коммерсанта.
Старый ты для нас, дедушка! С ней потрахайся! указали Кукри на истерзанную официантку. Мне, что-то расхотелось, закрутил головой грузин.
Назвался груздем полезай в кузов! ответили ему и положили на официантку.
Кукури прилежно заработал на ней. Посмотрев на половой акт, Роза выстрелила ему из пистолета Реваза в затылок. Грузин обмяк. Вытянулась, откинув голову, официантка. Пуля, пробившая голову Кукри, вошла ей в лоб. Девушки заперли купе. Они проскользнули в купе проводников и забрали свои билеты.
Станция Голутвин сейчас! Выходим! До Москвы доберемся на автобусе. Не задерживайтесь: стоянка поезда всего две минуты! командовала Роза.
На пустой привокзальной площади к девчатам метнулся какой-то пьянчужка, он, получив апперкот, затих на газоне.
После Голутвина в поезде разбудили пассажиров. Славка с Мустафой и Шабакой опохмелились остатками самогона. Салах и Шизик отвернулись к стенке, велев разбудить их в самой Москве. С интересом рассматривали казанцы подступы к столице. Утопавшие в сосновых борах дачи Малаховки сменили задрипанные и загаженные Люберцы. Самой Москвы рассмотреть не успели: надо было будить «господ» и сдавать проводницам постельное белье. На Казанском вокзале первым из вагона вывалился Салах. К нему подошли скромно одетые молодые люди и ткнули в лицо удостоверения с красными корочками. Салах передал одному из них свою спортивную сумку, а сам побрел в их окружении, сцепив за спиной руки.
Это, что нас так встречают? спросила кодла у побледневшего Шизика.
Да, встречают! заметался тот. Сыскари это! Рвем когти с другой стороны вагона.
У поезда металась милиция, люди в штатском, вырывая из толпы приезжих подозрительных личностей. Вскрыли вагон-люкс. С трудом разбудили пьяных проводников.
Ты куда прешь в служебное помещение?! Пьяный, что ли!? завопил один из них на сотрудников транспортной милиции.
Это ты пьяный! Где билеты? потянулся тот к папке с билетами пассажиров.
Папка оказалась пустой. Пустым был и вагон. Лишь только в одном купе нашли трупы Кукури и официантки.
Такова цена пьянства на рабочем месте! показал проводникам трупы один из милиционеров. Еще пару трупов нашли сегодня у железной дороги, на пути следования этого поезда
Что же будет? завыли мигом протрезвевшие проводники.
Тюрьма вам будет! Собирайтесь! жестко ответили им.
5
Москва встретила казанцев осенним дождиком и промозглым ветром, тянувшимся с Яузы. Серо, неуютно и многолюдно было на Площади трех вокзалов. Озираясь, компания высматривала, куда бы податься подальше от глаз милиционеров.
Все желающие приглашаются принять участие в экскурсии по Москве. Красная площадь, Ленинские горы, ГУМ, ЦУМ, Петровский пассаж, Ваганьковское кладбище с посещением могил Владимира Высоцкого, Сергея Есенина, Олега Даля. Автобус отправляется сейчас. Осталось еще несколько свободных мест. Стоимость экскурсии всего один рубль, зазывал в мегафон пропитой мужик в очках и бородке.
Поехали! принял решение Шизик. Все эти гумы-цумы нам не нужны, а Володю Высоцкого помянуть надо! Да и от ментов уйдем. Покатаемся по Москве, а там видно будет, что делать.
Заплатив по рублю, компания юркнула в «Икарус». Туда же набилось много заезжего люда из разных городов и весей. Два часа автобус шнырял по Москве, делая остановки в означенных зазывалой пунктах. После ГУМа а автобусе осталось менее трети экскурсантов. Под: «Посмотрите направо, посмотрите налево» проехали на Ленинские горы, где мужики с бронзово-красными мордами дали желающим полюбоваться за двух-гривенный (двадцать копеек авт.) через стереотрубы панорамой столицы уродливыми железо-бетонными коробками, вытеснившими «сорок-сороков», бульвары, парки, дворцы.
Дрисня эта Москва! прокомментировал Славка. Наша Казань куда красивее!
После панорамы и осмотра издалека громады университета покатили на Ваганьковское. Там кое-кто положил купленные у бойких старушек букетики к памятнику великому актеру и поэту, получившемуся в бронзе злобным карликом с повисшей, наподобие автомата, гитарой. Сходили и к Сереже Есенину. Тому цветов досталось поменьше. После этого автобус вернул гостей столицы на Площадь трех вокзалов, именуемую официально Комсомольской. Вытряхнувшись из автобуса, перекусили пирожками, не поймешь с чем, и решили определиться с ночлегом. У Шизика был адресок, по которому покатили на такси в Измайлово. На последнюю двадцатку водитель накатал компанию по всему району, петляя среди обшарпанных «хрущоб». Наконец, вывернули к нужной пятиэтажке. Долго дербанили в двери со следами многочисленных взломов и замен замков, которую, в конце концов, открыл старик в голубых кальсонах, с выцветшими от пьянства глазами.
Нам бы дядю Мишу. Говорят, у него можно переночевать по сходной цене, обратился к открывшему Шизик.
Я дядя Миша, ответил старик. Сколько вас?
Нас четверо.
Где же я вас размещу? У меня всего одна комнатенка! попытался закрыть дверь старик. За пятерку в ночь с головы мне одно беспокойство будет!
Подожди, дядя Миша! Мы тебе по двадцатке за ночь платить будем, а то и по четвертному! продолжал переговоры Шизик. Не бойся! Мы не графья какие-нибудь! На полу разместимся. Нам бы ночь перекантоваться. А тебе полтинник будет. Плохо, что ли?
Проходите! нехотя пропустил дед. Откуда будете?
Из Казани мы, дядя Миша! скороговоркой ответил Шизик.
Сироты казанские, значит Кушать, выпивать с дороги будете?
Будем! выставил Славка последнюю бутылку казанской самогонки. А вот кушать
Картошка у меня есть жареная С вечера осталась Сейчас я ее разогрею, удалился на кухню дядя Миша.
Пока хозяин возился у плиты, компания развернула в пустом углу пару матрасиков и завертела головами, оглядывая пристанище. Обшарпанный стол, три разнокалиберных стула, сервантик, не иначе как извлеченный с помойки, топчан и железная солдатская койка ютились в комнатушке с грязными обоями. Любопытный Славка покосился на сервант. В нем с гранеными стаканами соседствовали фужеры из розового и голубого стекла. Стояла там и поблекшая от времени фотография с каких-то военных. Славка вгляделся. Два лица показались ему знакомыми. В это время вошел дядя Миша, неся большую чугунную сковороду с потрескивавшей от кипящего маргарина картошкой. Он достал из серванта стаканы и вилки из нержавейки. После этого принес из кухни буханку ржаного хлеба.