А эта Лидия, кто она? Кем она была? спросила Марина.
Она была новым специалистом «НОВОГО СОЮЗА». Ей было девяносто восемь лет. У нее остался муж, двое детей и один внук.
Значит, Олег меня не любит, раз изменяет мне в своих виртуальных фантазиях внутри этой штуки? спросила Марина, показывая пальцем на прозрачную хирургическую капсулу восстановления.
Я повторюсь, ответил Архипов, мы не можем говорить об этом с уверенностью. Человеческий мозг, тем более поврежденный, способен создавать другие варианты хода событий дня своей «смерти». И какой из этих вариантов является истинной мы не знаем.
Хорошо, сказала Марина и зарыдала
Эта уже пятая попытка узнать истину, сказал полицейский, указывая на голографический «экран». На нем с разных ракурсов показывали рыдающую Марину Нуянзину.
В темной полукруглой комнате-боксе стояли трое полицейских, хирург-восстановитель, который представился как Альберт Зудилин и Олег Нуянзин.
А я как вам могу помочь? спросил Олег, вновь посмотрев на прозрачную хирургическую капсулу восстановления, в которой лежало изуродованное тело Марины.
Искажение истинных воспоминаний в нашей практике дело странное, спокойным тоном произнес один из полицейских. Ваша жена сейчас подключена к виртуальной реальности и считает, что вы взорвались в тот день в лифте вместе с Лидией Бойко.
И как я могу вам помочь? вновь спросил Олег.
У нас есть повод предположить, что ее пытались убить, возможно из-за денег, все тем же спокойным тоном ответил полицейский. Она же богата, наследница фирмы «Русский Экстра Экстрим».
В тот день это она взорвалась в лифте, начал второй полицейский. Но почему-то считает, что на ее месте были вы. Вам не известно почему?
Откуда мне знать? нервно ответил Олег. Вы же сами сказали, что это искажение истинных воспоминаний.
Да, согласился полицейский и с минуту помолчав, сказал. Спасибо за сотрудничество, господин Нуянзин. Прошу, не покидайте в ближайшее время город. Возможно, мы вас еще вызовем.
Хорошо, ответил мужчина и вышел из комнаты-бокса.
На улице, возле больницы, его ждала Лидия Бойко.
Ну что там? Как дела? спросила блондинка, и на морозе из ее рта вылетел пар.
Пока все нормально, улыбаясь, ответил Олег. Не переживай, крошка. Полиция ничего не подозревает.
Виртуальная реальность показала, что мы подкинули бомбу-ручку твоей жене?
Нееет, протянул, улыбаясь, Олег и обнял Лидию. И не покажет. Она же этого не видела. А то, чего она не видела и не произойдет в виртуальной реальности.
А что мы будем делать, когда ее тело восстановят? не унималась Бойко.
Не беспокойся, любимая, сказал Нуянзин. Мы найдем новый способ ее убить
В темной полукруглой комнате-боксе, на большой голографический экран смотрели трое. На экране, с разных ракурсов, показывали Олега Нуянзина и его любовницу Лидию Бойко.
Вы сами все видите, сказал полицейский.
Я подтверждаю, что мы видим истину намерений вашего мужа и его погибшей любовницы, а это сговор с целью убийства, сказал хирург Иван Архипов. И это зафиксировано на всех пяти попытках следственного эксперимента.
Как ручка-бомба вновь вернулась к вашему мужу, если он вам ее подкинул? вновь начал полицейский.
Я уже много раз отвечала на этот вопрос, сказала Марина. И вряд ли сообщу вам что-то новое.
А вы попробуйте, настаивал полицейский.
В тот вечер мы с мужем, начала Марина и показала на хирургическую капсулу восстановления, где лежали отдельно друг от друга изуродованные части тела Олега Нуянзина, пошли в кафе перед работой. Кушали, шутили, улыбались. Потом муж отлучился в туалет, а мне позвонили. Телефон был в сумочке, и пока я его доставала увидела в ней обычную ручку для заметок, а я такими не пользовалась и подумала, что муж случайно обронил или сунул ее мне по ошибке. И я совершенно без задней мысли засунула ручку в портфель Олега.
А если бы вы знали что там бомба? спросил полицейский. Как бы вы поступили?
Я не знаю, заплакала женщина.
У нас к вам последний вопрос, сказал хирург Иван Архипов. Что мы будем делать с телом вашего мужа?
Я не понимаю, сквозь слезы ответила Марина.
Дело в том, продолжил Архипов, что страховка компании «НОВЫЙ СОЮЗ» аннулирована. Никто не будет платить за поддержание жизни и восстановление тела вашего мужа. Через три дня он умрет.
Я не знаю, заплакала женщина.
У нас к вам последний вопрос, сказал хирург Иван Архипов. Что мы будем делать с телом вашего мужа?
Я не понимаю, сквозь слезы ответила Марина.
Дело в том, продолжил Архипов, что страховка компании «НОВЫЙ СОЮЗ» аннулирована. Никто не будет платить за поддержание жизни и восстановление тела вашего мужа. Через три дня он умрет.
По закону это не убийство, добавил полицейский.
Я заплачу, произнесла немного успокоившаяся Нуянзина. Пусть он живет. Как вы знаете, у меня есть деньги, и я переведу на счет любую необходимую сумму.
Вы уверены? спросил хирург. Вы действительно заплатите за четыре месяца, пока восстанавливается ваш муж? Он же пытался вас убить! Почему?
Потому, что я его люблю, тяжело дыша, ответила Марина.
Тогда, через четыре месяца, начал полицейский, когда ваш муж придет в себя, он предстанет перед судом за попытку убийства, и мы вас снова вызовем в качестве свидетеля. Спасибо за сотрудничество. Вы свободны.
Когда Марина Нуянзина вышла из здания, ее встретило холодное январское солнце. Она не стала брать беспилотное авиатакси, а решила пройтись пешком по заснеженному парку на территории больницы, в котором не было не души.
Надеюсь, именно я на самом деле жива, сказала, вдыхая холодный зимний воздух, Марина. Я надеюсь, что вот она я воплоти, а не лежу растерзанная в капсуле восстановления. Иначе
По щекам женщины потекли слезы.
Иначе я признаюсь в убийстве. Я наняла детектива, который выяснил, что мой муж мне изменяет, что готовит убийство с помощью ручки бомбы. И как только я нашла эту ручку у себя, я подбросила ее назад своему супругу. Ну, что хватайте меня! Арестуйте меня!
Марине никто не ответил. Зимний парк по-прежнему был безлюден, холоден, заснежен и красив.
Идите к черту! крикнула Марина. Я знаю, что жива, а не блуждаю в виртуальном мире воспоминаний. Идите к черту!
Женщина вытерла слезы, улыбнулась и, гордо подняв голову, пошла дальше.
А снег, словно маленькие облачка, падал пушистыми хлопьями.
Кшиста. Холод русской души
В 1951 году мне было девятнадцать лет.
Я работал журналистом в небольшой столичной газете «Советский голос». Писал заметки о героях Великой отечественной войны. Встречался с ветеранами, которые на тот момент были еще молодыми и полными сил. Фотографировал их для пятой полосы на выданный мне фотоаппарат марки ФЭД.
Сам я войны не видел. Мне было девять, когда она началась и тринадцать, когда она закончилась. Но я видел голод и разруху деревни, в которой я родился и вырос. Я видел ужасы изнанки войны.
Завтра отправляешься в село Кшиста, сказал мне в один из летних дней пятьдесят первого, главный редактор «Советского голоса» Михаил Петрович Степанчиков.
Зачем? И где это? устало спросил я, пару дней назад вернувшийся из командировки в Корело-Финскую Советскую Социалистическую Республику.
Ходят слухи, что в Кшисте творятся страшные, надуманные дела, сказал Степанчиков и поправил свои темные очки. За которыми он прятал отсутствие левого глаза от ранения на фронте. Злые антисоветские языки треплются, что в Кшисте, на территории Краснознаменного Дома инвалидов войны и труда, герои войны живут в ужасных условиях. И это в наше то время, Сереж! Ты можешь в это поверить?
Конечно, нет, Михаил Петрович, устало сказал я это было то, что ожидал от меня услышать мой начальник и снова спросил: Так, где эта Кшиста находится?
Возьмешь сопроводительные документы у Скворцовой и все узнаешь, строго сказал Степанчиков.
Вообще, мой начальник был добрейшей души человек и герой войны, но он считал, что в молодом коллективе нашей газеты без строгости никуда. Старое воспитание, которое он получил, наш начальник прививал и нам.
До Кшисты я целые сутки ехал на поезде. Под стук колес, сочинял каркас статьи о том, как хорошо советская власть заботится о своих ветеранах. Потом полдня я трясся в почти новой грузовой машине ГАЗ-51, за рулем которой сидел добродушный, но болтливый шофер с обожженным лицом Степан Бочкин.
А вы журналист прям из самой Москвы? с интересом и странным акцентом спросил меня водитель.
Да, деловито ответил я. Мне понравилось, что в мои девятнадцать ко мне обращаются на «Вы». Из самой, что ни на есть, столицы, так сказать, нашей необъятной Советской страны.