Мы вышли из тени могучих каменных спин. Глаза, привыкшие к свету многих светил над головами нашими, обратили взор вокруг. Великим было то место, как стены храма древности в Омэй-Гате. Стены, пол и потолок из гладких каменных плит. Там, где стены соединялись с потолком, в каменных цветах и деревах невиданной красоты, проглядывались лики людей, тоже каменные. Одна из стен была железной. Скамьи, что стояли у стен, кроме железной, они были из ровных, как стрела, досок и изогнутых, как плющ, железных ветвей. Мастера, строившие эти скамьи, точно были богами кузнечного ремесла. А какой был свет! На потолке сияли белым светом выпуклые круги, свет был мягкий и чистый, непрерывный и не дёрганый, он не плясал и не шумел.
Глаза наши снова пришли к безмолвным воинам, что держали потолок.
Это строители-герои, подойдя к нам, стала говорить Лен, всё ещё держа в руке слабеющий факел. Перед великой битвой, положившей начало нашей эры, они самоотверженно строили эту крепость. Они работали, забыв про сон, боль и усталость, чтобы успеть до нападения врага, чтобы сотни тысяч людей укрылись в этих стенах. Их увековечили в камне. Они герои на ровне с теми, кто сражался с врагом в последний день старой эры.
Герои трудились, а вы их покалечили камнем? И кто из нас варвары?! не понимал я.
Она смеялась: «Нет, не покалечили, а увековечили, значит, оставили о них память на века. В честь них сделали эти статуи, чтобы все знали и помнили, что люди построили эти крепости».
Так, ошеломлённые, голос Лёш коснулся наших ушей. Он стоял в маленьком домике с прозрачными окнами, что был у лестницы, сейчас вон та стена отъедет в сторону. Не орать, не бегать и не стрелять ни во что, очень прошу.
Что за стеной? хотел знать Боромир.
Туннель, коротко ответил Лёш и ткнул пальцем в стол перед ним.
Что-то лязгнуло, звякнуло, и железная стена со скрипом и шорохом поползла прочь, открывая новое место. Глухим стуком окончилось движение стены.
Давайте быстрее, горючки хватит ещё минут на двадцать, не больше.
В открывшемся пространстве было углубление примерно по пояс. Внизу шли две железные полосы, такие, по каким ползает Железный червь. Влево и вправо уходил большой круглый коридор с пятнами света в нём. Этот путь совсем не манил, он пугал. Ход напоминал полое нутро змеи или какой-нибудь такой твари. Вдоль тянулись чёрные жилы, сосуды и нервы, а под ними каменные рёбра твари, с той стороны которых натянута железная кожа.
Тут перегон недалеко и ветка в депо, с этими словами Лёш спрыгнул на железные полосы. Демонтаж оборудования ещё идёт, так что рабочие могли оставить мотовоз. Прокатимся.
Может быть, пешком пойдём? Женщина положила погасший, но дымящийся факел на пол и осторожно спустилась вниз. Нас могут оштрафовать.
Ты моя умница! Он легко и без страсти поцеловал женщину и вскочил обратно на каменный пол. Ворота за собой нужно закрыть. Если здешние вылезут на пути, нас с тобой не оштрафуют, а посадят.
Он ткнул пальцем стол, что в домике у лестницы, и стена стал ползти на своё место. Я и Боромир поторопились выбраться, но человек велел оставаться там, сам он быстрым бегом вернулся к нам. Стена встала на место и отгородила путь назад, оставив нас четверых в полумраке туннеля.
Путь наш был жутким. Иногда мы слышали голоса, Лёш говорил, что это голоса обычных людей, они летят к нам по ходам для ветра. Я всё равно не принимал его слова, мой разум верил, что это не просто голоса.
Светила горели на стенах, освещая круглые стены. На мои вопросы Лёш отвечал быстро, но его слова не давали мне знаний, он не хотел объяснять, или не мог. Наконец я узнал, что есть провода и кабели, по которым бежит Ток и даёт свет, и что есть трубы, по которым перетекают разные жидкости. Мои мысли о том, что это артерии и нервы Живой горы, оказались верными, и понимание того, что это дом и что он построен людьми, стало медленно уводить от меня страх. К тому же Лен и Лёш не боялись, они умные, значит, и я не должен страшиться этого места.
Скоро один путь разветвлялся на два, и Лёш без раздумий выбрал, куда свернуть.
Ну, не повезло, развёл руками Лёш, смотря на тупиковое ответвление железных полос. Нет мотовоза, уехал.
Всё не так плохо.
Женщина указывала вглубь туннеля, где у закрытых ворот на железных полосах стояла телега. Посреди телеги вырастал железный ствол и немного выше расходился на два (дрезина).
Проехать мост успеем, думаю, на посту сильно не будут против, Лёш встал на телегу. Что за мотовоз, что за дрезину нам всё равно придётся штраф платить, но лучше так, чем пешком.
Монтёры всё равно мотовоз туда гоняют, за одно и дрезину притащат. Договоримся, Лен запрыгнула на телегу.
Я и Боромир стояли на телеге друг напротив друга, поднимали и опускали железный прут, напоминавший детские качели, где один поднимает другого. Так делать нас попросил Лёш, сказал, что это заставляет телегу ехать и он доверит нам ею управлять.
С наивной детской улыбкой на лицах мы с Боромиром управляли древней колесницей, чувствуя себя достойными обращения с механизмом.
Стук колёс был похож на тот, что издаёт железный червь, но тише и спокойнее. Острова света плавно протекали мимо, встречая, провожали нас. Леш и Лен сидели молча и устало. Впереди, за спиной Боромира, показался полукруг сумеречного света. Лёш опустил рукоять, что у железного ствола в центре повозки. Лёш велел перестать править механизмом. Мы остановились.
Выйдите через гараж ремонтной бригады, дальше пути отгорожены забором под напряжением, думаю, знаете. Нельзя его трогать.
Лёш открыл незапертую дверь. В темноте что-то щёлкнуло, и под высоким потолком засияли белым светом ровные гладкие стержни. Свет показал этот просторный зал со стенами из кирпича и квадратными колоннами из бетона. В полу зала было выкопано три могилы с гладкими стенами, покойников в них не было (смотровая яма). Местами из пола торчали железные прутья, кто-то срезал остальную часть, срезы гладкие и блестящие. Больше в зале не было ничего.
Ну, конечно, тут уже всё выпилили. Да так ещё лет пять-семь и кроме бетона в крепости ничего не останется.
Почему слова Лен печальны? Это не её дом и не дом её друзей.
Быстрее, не вижу механического подъёмника, Лёш подошёл к тяжёлым железным вратам, покрытым серой отслаивающейся краской.
Рядом с вратами на стене был приделан жёлтый коробок с двумя крупными точками чёрной и красной. Лёш надавил пальцем на чёрную.
С тихим скрипом и жужжанием врата поползли вверх, впуская свежий морозный воздух.
Спасибо, что выручили, вот, Лёш протянул Боромиру нечто, похожее на ровные лоскуты ткани. Сколько можем. Тут пятнадцать тысяч. Юани. Для этого места очень большие деньги, хватит дом построить. Награда за смелость, так сказать.
Щелчок прервал его слова. Он коротко пожелал удачи, Лен сказала слово прощания. Лёш жестом поторопил, он опасался, что Ток пропадёт и этот проход останется открытым.
Мы шагнули в сумрак под хлопья мокрого снега, наконец смогли вдохнуть полной грудью свежий воздух. Белый свет из зала падал на чистый снег, длинные тени Лен и Лёш ложились на него. Врата опускались, скрывая силуэты. Мы нагнулись, присели почти легли на снег. Глаза не хотели отпускать божественный свет. Наконец негромкий звук, с каким железные врата опустились на бетон, и тонкая полоска света растаяла совсем.
Мы немного подождали, всматриваясь в сумеречную синеву, туда, где стальная сеть отгораживала путь железного червя. Раздался знакомый стук. Из пасти туннеля выехали Лёш и Лен верхом на механизме и быстро скрылись в сумеречном снегопаде, только железный звук ещё недолго плутал в сырых корявых ветвях тук-тук тук-тук
ГЛАВА 3
Подземелье карлика
Ночь и следующий день мы провели в окрестностях крепости, пару раз захаживали в Харч. Деньги, полученные за помощь, и вправду оказались велики. На тысячу юаней я купил утеплённый изнутри козьим мехом стальной шлем с кольчугой для шеи и стальной маской для лица (забралом); новый боевой топор из стали, так как лезвие старого было покрыто сколами и вмятинами, в бой он не годился; купил круглый щит с шипами в центре, таким можно и убить противника. Свой старый топор я решил оставить для памяти, сделать его главным оружием на оружейной стене моего дома, когда вернусь. Для Прибойа и всех диких земель он был хорош, но защита и оружие воинов в новых землях быстро испортили его. Старый щит я обменял на бутыль крепкого зелья.
Дед купил себе высокие тёплые сапоги из оленьей кожи, что не боялись воды, и плащ из медвежьей шкуры с уплотнением из свиной на плечах, тяжёлый, но прочный и тёплый. Он отдал за них немногим больше пяти сотен местных денег. В Омэй-Гате это стоило бы не меньше пяти тысяч медных монет. Арья и Боромир не оценили его покупки и сказали, что это стоит очень много и что в бою оно не поможет. Сапоги не броня, а плащ в бою всё равно придётся сбрасывать. Дед в ответ на эти слова говорил, что сырая и ветреная весна страшнее морозной зимы и страшнее любого врага с мечом, с врагом можно хотя бы договориться.