Скоро этот день? Боромир желал запастись волшебной водой.
Нескоро, мальчик мой. Зимы ждать надо. Ты хочешь бороться с тёмными, так это тебе в мою родную деревню надо, за Канал. Те места нужно чистить. Там волки, величиной с быка! Там огромные орлы и вороны, что таскают баранов с пастбищ. Там людоволки, коих нортами кличут, их след я и видела вчера неподалёку. Но самые страшные лайоны. Эти ведьмаки люди на вид: может быть путником, красивой женщиной или ребёнком. Явного зла они не делают, но люди их боятся и к незнакомцам относятся с осторожностью. Чего я рассказываю за Канал вас солдаты Альянса не пустют, хорошие ребята, не злые, но указ у них.
Мысль о том, что Рот поддался маске, что он может творить злые дела, печалила меня. Я был занят мыслью о брате и не слышал разговоров, молча соскребал ножом мясо с кости. Рот всегда был сам по себе и мы с ним никогда не ладили, но и не ссорились много. Его будто не было в моей жизни. Чего же я не спокоен, как дед или Боромир? За время похода, за время, что я в отряде, я получил чувство братства. Каждый из нас считает другого братом. Мы вместе бьёмся; вместе пьём на пирах и делим последние капли воды в походе; делим тепло огня и холод лютых снегов; мы вместе орём весёлые песни и воем печальные, как Ратибор сейчас на пороге; брат нашего отряда может и руку подать, и крепко ударить, если надо. Даже Свобода человек, что привык идти один, тоже был с нами, он старший брат. Так что же в моей голове засел Рот?! Он не был мне настоящим братом в детстве, не стал никому братом в отряде. Его «сам, один», раздражало деда и даже Арью. Похоже, никому он не был нужен среди нас, как и мы не нужны ему. Вот только зачем тогда он принёс нам мясо?
Из душной избы я вышел на крыльцо. Свет луны и блеск снега манили меня и я чуть не споткнулся о Ратибора. Он сидел на ступенях, на этот раз одетый и укутанный в плащ. Посиневшая от холода кисть его не расставалась с зелёной бутылью, в которой плескался бог веселья Алконак, дышал.
Дай, я забрал бутыль. Согрей руку, руки нужны воину.
Воину да, а трусу они не нужны.
Голос этого воина, обычно звонкий и бодрый, был похож на голос нищего старика.
Это кто трус?
Я, Гор, я тем утром Урумар был в страхе, и это испугало меня. Я не видел, что видели вы, даже не видел! Теперь сижу и пью, будто я рыба. Эх, рыба столько не пьёт. Ещё рука эта
Свобода говорит, все люди боятся. Воин должен победить страх, умный воин сначала должен понять, а потом победить страх. Так сказал Свобода.
Гор, когда ты начнёшь говорить? Я ничего не понимаю, что несёт этот старик, Ратибор смотрел на свои сапоги, почти засыпал. Что там Рот?
Рот не с нами, ответил я не думая и отпил из бутыли, разговор мог получиться долгим.
Ратибор хрюкнул, как сытый боров, завалился боком на заснеженную ступень и спросил: «Что отцу скажешь?»
Похоже, он понял мои слова так, будто Рот погиб.
Вот оно! Ратибор, беса сын! Вот что тревожит мой дух отец. Что я ему скажу? Я путешествую в чужих землях, много не бываю дома, а тут ещё и Рот со мной ушёл. Отец совсем один, тяжело ему. Дом там Олли, как живёт моя женщина? Носит ли она в себе моего сына?
Эй! Не мёрзните тут, строгий голос Урумара пробудил мой разум от сонных мыслей. Потащили этого пса на сеновал, Нэа велит ему там спать.
Посреди дороги брошенной деревни, в нескольких шагах от двора Нэа горел молодой костёр. Сонный огонь ворчал и плевался дымом, ему не нравились сырые доски, что были забором соседнего дома. Я, Тио, Урумар, Боромир, Арья и Свобода, ещё был Ратибор, почти спал, и я с Тио помогали ему держаться на ногах. Мы стояли вокруг ленивого огня. Так мы собрались для совета.
Мой, привыкший к уюту, сытый читатель, наверняка ты задаёшь себе логичный вопрос: «Почему бы не собраться для совета в сухой тёплой избе?» Отвечу я с высоты своего нынешнего ума и понимания людей: мы тогдашние полудикари, привыкли важные вопросы решать у открытого огня, он был для нас будто ещё один член отряда, не запирать же его в печи или не заставлять голодать кормя его древесной стружкой, сидящего в железной банке. К тому же мы не строили заговор и потому могли говорить под открытым небом, а не скрываться в избе.
Говорил дед. Его слова вылетали из его рта вместе с клубами пара, что пускался в танец с дымом. Слова не танцевали, они сразу летели в наши умы через уши. Свобода говорил, что нужно идти в подземелье крепости.
Зачем нам туда идти? Урумар боролся, он хотел услышать ответ и твёрдое решение. Для чего, богатство? Мы можем найти богатство в другом месте.
Урумар, старший и разумный после меня, зачем ты ушёл из родных земель? Богатство мог бы найти и там.
Урумар перемялся с ноги на ногу, промычал что-то и жестом передал слово. Его взгляд, взгляд воина-открывателя вернулся. Ясно, что эти дни, которые он с Ратибором и Тио заливался самогоном у старухи Нэа он думал о крепости и о нашем пути. Вопрос деда привёл Урумара к решению.
Ну, Гор, зачем пошёл ты?
Слава. Чтобы говорить то, что потом само будет ходить от человека к человеку. Я слышал истории, но всегда хотел рассказывать их.
Вот, там история, что никем не рассказана. Ну, а ты, чёрт кабацкий, зачем тебя бес понёс?
Женщины битвы бабы пиры жена, бес бы её
Обрывки фраз Ратибора всё же давали ответ.
А ты, Тио?
Гор пошёл, и я пошёл. Чтобы он не забрал всю славу себе.
Воительница, зачем ты пошла с чужеземцами?
Мужчина. В землях варваров нет достойных мужей, поймав взгляд Тио, она добавила шутя: «Если не найду мужа в этих землях, найду женщину».
А ты, травника сын, твоя семья искала покой.
Они нашли. У меня своя дорога, тёмная, но идёт к свету.
Ты бард? заметил Тио Будешь петь нам в подземелье.
Совет был окончен без решающего слова. Все стали шутить над Арьей и Боромиром и, оттащив Ратибора на сеновал, ушли в избу. Угрюмый костёр, шипя и дымя остался жевать сырые доски в компании луны и искрящегося на дороге снега
Поздним утром мы покинули дом Нэа. Старуха хоть и была рада нашему уходу, всё же заметила, что кот и собачонка хорошие слушатели, но плохие собеседники.
Идя через лес, короткой дорогой, мы надеялись найти след людоволков о которых рассказывала Нэа. Собаки, лисы, лошади, бараны, люди, кто только тут не проходил, но людоволков не было. Урумар сказал, что Нэа, как и всякая старуха любит приврать.
Подножье крепости укрылось дымом, жгли мусор.
Нам нужен уродец, что призывает свет, где он? Свобода понимал, что факелы дают мало света и горят недолго, к тому же у нас теперь нет ни масла, ни жира для них.
Факел всё же нужно брать, уродец не надёжный, Урумар подтянул рюкзак. Нужно разгрузить наши рюкзаки, спрятать еду и целебные снадобья.
Пойдём, у меня есть тайник, По виду Ратибора было ясно, дурманящий дух терзал его тело требуя крепких зелий, но тело уже не хотело пить.
Когда замутнённое пеленой солнце клонилось к стороне заката, мы, пропахшие запахами рынка, вошли в крепость. Наши рюкзаки были пусты, как хорошо спине! Мы оставили только воду в бурдюках, еду, вещи, спальные мешки и прочее оставили в тайнике Ратибора в который вёл круглый ход в земле леса недалеко от крепости (люк). Деньги мы всё же оставили у себя, дед не доверял их тайнику.
Люди в крепости куда-то торопились. Судя по их речам, они спешили на интересное событие. Мы решили, что уродец может подождать, а событие нет.
В толпе людей мы уходили вглубь города, в самую чащу леса из железа и бетона. Всоре мы вышли к просторному месту, где был свет многих светильников факелов, фонарей и ламп. В любом другом месте я бы сказал, что тут темно и видно плохо, но после пути по улицам в полумраке, это место казалось светлым. Очертания людей и объектов видны и ладно, в этом городе того достаточно
Жёлоб шириной примерно в тридцать шагов и глубиной примерно в три роста Урумара (приблизительно шесть метров), уходил в темноту улиц крепости. Люди собрались у начала этого жёлоба (Канала), у стены из которой выходил широкий круглый проход в темноте которого едва виднелись закрытые ворота (шлюз для сброса воды). Люди собрались по краям пустого жёлоба, с нетерпением ждали чего-то. Наш отряд протиснулся в толпе и вышел к самому краю. За чугунной оградой лежал жёлоб. Ворота в тёмном круглом проходе наводили тревогу, было ощущение, что они сдерживают некую могучую силу.
Чего столпились? Чего тут? Уродец, что был нужен нам, расталкивая людей вышел к жёлобу в десятке шагов от нас.
На третьем этаже трещина в стене водохранилища ещё разошлась и вода пробилась на этаж, ответила ему немолодая женщина. Воду будут сбрасывать чтобы
Сюда?! Бараны, экстренный сброс в Неплюйку надо, в коллектор!
Карлик, стал всех расталкивать, пробиваясь к мосту через жёлоб. С той стороны на мост вышел высокий и тонкий человек в лохмотьях и с чёрной повязкой на глазах, он простукивал дорогу перед собой тростью, похоже, он был слеп.