Сюда?! Бараны, экстренный сброс в Неплюйку надо, в коллектор!
Карлик, стал всех расталкивать, пробиваясь к мосту через жёлоб. С той стороны на мост вышел высокий и тонкий человек в лохмотьях и с чёрной повязкой на глазах, он простукивал дорогу перед собой тростью, похоже, он был слеп.
Аркаша, сука, вот ты где! Уродец выбежал на мост. Он потребовал от слепца идти на его смену, делать свет, потребовал такими словами, что я не стану повторять их в тексте.
Аркаша тоже ответил руганью и хлёстким ударом трости. Слепец и карлик стали драться толкали друг друга, пинали. В толпе прокрался смешок, но никому не был интересен их спор.
Я хочу почувствовать силу, вдохновение! Слепец дал карлику точного пинка, будто видел его.
Раздался пронзительный звук (сирена), люд оживился в ожидании зрелища. Уродец оставил спор и побежал куда-то. Аркаша встал посреди моста, повернувшись в сторону круглого прохода, расправил руки.
Брызги и струи воды вырвались из врат и быстро выросли в единый ревущий поток. Поток был настолько велик, что заполнял собой весь круглый проход и сразу не ложился в жёлоб, он летел, затем касался дна жёлоба рядом с мостом и за мостом вздымался бурлящей волной. Водяная пыль и брызги окатили нас, воздух и всё вокруг, казалось, дрожит и трепещет в страхе и при том в изумлении пред силой воды! Вдруг поток стал тоньше, но летел он ещё дальше, накрыв собой мост. Таким он был пару мгновений, затем стих и совсем исчез.
Слепец, будто вдавленный в ограду моста, мокрый и растрёпанный, в восторге вскочил на ноги и во всё горло заорал, расправив руки: «ДА!» он прыгал и кричал радостно, трости его не было, похоже, поток вырвал её из его рук. Толпа тоже гомонила, кажется, такой шум и сила есть редкое событие в этих тихих стенах.
Скоро в Харче запоют новые песни, сказал человек стоявший рядом со мной, глядя на Аркашу.
Слепец, шаркая ногой по мосту, искал трость, но он быстро оставил это занятие, махнув рукой. Едва касаясь концами пальцев ограды моста, он быстро и уверенно зашагал прочь.
Ещё долго мы говорили с людьми, наблюдали за ними и за тем, как вода уходит, оставляя жёлоб пустым. Толпа не спешила расходиться, ведь за стенами уже вечер, а тут собрались многие, можно послушать новости и поделиться ими. Спустя время, без страха, что был раньше мы шли по улице города, что покоился в вечной ночи. К дому Харч можно было пройти быстрее, в темноте между домами, как ходили все, но мы выбирали светлый и ясный нам путь.
Уродец Тсяпа снова сидел всё на той же перекладине и ногами крутил колесо. Большие глаза его сквозь толстые стёкла на них вглядывались в полумрак улицы, цепляли проходящих мимо, они будто искали кого-то. В бороде запутались объедки, длинные грязные волосы были похожи на верёвки, жёванные собакой. Горбатое существо в лохмотьях, с бледной кожей, злыми большими глазами, оно пугало нас, но не как враг. Нам не хотелось стоять с ним близко, но уродец делает свет и это нужно нам.
А дикари, выцепив нас взглядом, он хлопнул в ладоши. Мать! Мамаша, неси пойло, дикарики припёрлись! И мне неси, моя смена окончена! Аркаша, мразь, опять опаздывает, ленивый чёрт. Просто так света не дам! Да будет тьма, что б вас!..
Он перестал крутить ногами, сложил руки и сидел улыбаясь жёлтыми зубами. Свет не исчез и тьма не пришла. Мамаша, хозяйка дома Харч, вышла и стала хлестать уродца тряпкой, как нашкодившего пса.
Что, не ожидал? Я аккумулятор купила, так что твои выходки, ангелок недоношенный, не прокатят. Пошёл к чёрту! Она ударила уродца тряпкой так, что он свалился с перекладины. Жду двадцать минут, не придёт Аркадий, этот недопоэт пропитый, будешь ты работать, а нет, вали в свою клоаку! Больше работы не получишь.
Крутить не буду! Он встал перед ней, сложив руки на груди в своей манере.
Маманя нагнулась к самому его лицу. Стоя так, эта крупная женщина стала похожей на медведя.
Эту лампочку, я тебе в задницу вкручу и за твой поганый язык на столбу тебя повешу. Свет в Харче будет!
Она ушла, а уродец с печалью на морде сел у стены.
Выслушав нашу просьбу о свете, Тсяпа скорчил рожу в ухмылке.
Вы думаете, я буду вам помогать? Не интересно. Какая плата мне?
Твоя жизнь, Усталый от похмелья Ратибор сел перед Тсяпой.
Она у меня есть, дашь вторую?
Ты тупой человек, я отберу у тебя эту.
Она у меня есть, дашь вторую?
Ты тупой человек, я отберу у тебя эту.
Не получится, на мне лежит проклятие, Он стал говорить тихо и мы все наклонились, чтобы слышать его. Я не умираю от старости, моё тело больно и уродливо, но меня нельзя убить. Если ты, дикарь, убьёшь это тело, то мой дух станет жить в твоём и выгонит твой дух, а твоё тело начнёт болеть и скоро станет таким давай, избавь меня от этого карлика, дай опять немного пожить в сильном теле, что нравится женщинам.
Ратибор в испуге отступил. Конечно, карлик врал нам и на нём не лежало проклятие. Ум, что становился сильнее за время путешествия, догадывался о лжи этих слов, но всё ещё властвующая первобытная душа испугалась их, верила им.
Хорошо, выражение лица Свободы говорило, что он спокоен и придумал выход. Жизнь у тебя есть и её не отнять. У тебя нет свободы. Твое тело слабое, речи гнилые, а ум мал. Ты принадлежишь хозяйке Харча, ты её раб, я это вижу.
Свобода вошёл в таверну Харч. Не долго он там пробыл. Уродец сидел на земле, прислушиваясь своими большими дырявыми ушами.
Наконец дед вышел.
Арья, вяжи. Я купил его у Мамаши всего за сто юаней.
Чего?!
Уродец собрался бежать, но Арья свалила его ударом ноги по рёбрам, села сверху и, продев в дыру на мочке правого уха (туннель) верёвку, завязала её.
Моё, с наслаждением произнесла она, потянув верёвку и подняв тем уродца на ноги.
Мамаша выглянула из прохода Харча, улыбнулась, глядя на растерянного Тсяпу и зачем-то моргнула одним глазом (подмигнула)
Сырые бетонные ступени вели нас всё вниз и вниз. Тьму разгонял белый свет неясного нам устройства в руках Тсяпы, идущего впереди нас. Луч этого света уходил вперёд, но скоро уставал, и тогда уродец, ворча ругательства, крутил ручку на устройстве, она жужжала, как оса, и свет снова становился сильным.
Мы спускались. Вонь от уродца смешалась с холодным запахом сырости и гнилого дерева.
Вы хотя бы понимаете, что нужно брать и продавать? Там много всего, но совсем не всё то можно продать, меня вопрос карлика поймал, будто паук муху. Что мы там будем искать, как оно выглядит?! Вы же знаете, туда спускались немногие, а вышли всего несколько человек. Остальные и сейчас там лежат, крыс кормят. Лучше давайте назад и меня отпустите.
Нет, Арья дёрнула верёвку так, что чуть не оторвала ухо Тсяпы.
Ты, мужеподобная баба! Не смей, я не пёс! Тсяпа вам отплатит
Мы остановились на небольшой площадке. По правую руку лестница уходила дальше вниз, по левую была распахнута железная дверь, прямо уходил в темноту мост из железной решётки.
Идём в дверь, узнаем то место, так желал Свобода, нам тоже было интересно.
Эта комната была совсем небольшой, все мы в ней не умещались. Стены, пол и потолок были с большими окнами, они состояли из окон. Окна в полу были закрыты толстым стеклом, что могло держать на себе взрослого мужчину, но я всё же встал на толстую железную балку, ей я верил больше. Остальные окна не были ничем закрыты. В комнате был трон, мягкий и удобный. Под троном пол был железным, и из него торчали рукояти тупых мечей (рычаги), перед троном полукруглый стол. На столе то, что называли кнопками, и одна гладкая чёрная доска (экран). Странное место (кабина управления кран-балками).
Ратибор выглянул в окно, в пустую черноту. Где-то далеко текла вода, она падала на бетонный пол.
Стена водохранилища надеюсь, внизу уже затопило и вы никуда не пойдёте. Даже если нет, то я не хочу идти, уродец погрузился в трон и погасил свет. Послышалась возня. Сейчас и посмотрим. Аккумуляторы, может быть сыро хрен с ним, поехали!
Щелчок и яркий луч света разрезал тьму. Светило было под комнатой (прожектор).
На лице Арьи я заметил эмоцию, отличающуюся от нашего детского удивления, лицо было немного другим. Мы удивлялись явлению, а она причине явления.
Тсяпа изверг своим ртом такие мерзкие ругательства, что смутил даже Ратибора. Бетонный пол далеко внизу был сух, и это расстроило уродца идти придётся.
Тсяпа важно сидел на троне и водил из стороны в сторону рукоятью одного из мечей, вместе с этим луч света бродил в пустоте и едва доставал до толстых колонн и потолка, под которым была паутина из кабелей и труб, эти названия я невольно произнёс: «Кабели трубы много».
Там сухо, идём, Свобода был нетерпелив в этот раз.