Эти слова могли сойти за простой комплимент и даже, быть может, не свидетельствовать об особом уме и утонченности сказавшего их, но волнение, с которым молодой человек произнес их, его блестящие глаза и страстное восхищение, звучавшее в его голосе, вполне удовлетворили красавицу танцовщицу; она поблагодарила его с такой обольстительной улыбкой, словно он сказал остроумнейшую любезность. При этом она подвинулась к нему еще ближе, не переходя, впрочем, границы приличной сдержанности. Ее рука лежала на его руке, их плечи слегка соприкасались, ее горячее дыхание обдавало его щеки. Огненный поток распространился по жилам молодого человека. Он был благодарен этому прекрасному существу, окружившему его ошеломляющей атмосферой любви и жизнерадостности.
Но, прежде чем они успели продолжить свой разговор, дверь с шумом отворилась и в комнату ворвался человек около сорока лет, в черном русском костюме, с бледным одухотворенным лицом и темными, зачесанными назад волосами; его глаза блестели от возбуждения. Это был директор императорской труппы Федор Алексеевич Волков. Актеры, испуганные его волнением, бросились к нему навстречу; молодые актрисы покинули свои небрежные позы и наполовину приподнялись на своих местах.
Скорей! Скорей! воскликнул Волков. Приготовьте все! Я только что получил приказ дать сегодня вечером представление во дворце, и вы все должны участвовать. Императрица велела сыграть пред ней «Хорева»[12] Сумарокова Нам понадобится весь балет Я жду от вас, что вы приложите все силы, так как мы уже давно не играли этой пьесы, и все-таки все должно быть в порядке, так как императрица велела мне непременно передать, что ожидает образцового исполнения, и особенно блестящей постановки шествий и народных танцев.
Еще недавно скучающее, сонно-равнодушное общество при словах директора вдруг напомнило потревоженный улей; все повскакали со своих мест, все спешили куда-то. Только Томазини оставалась в углу на своем диване. Хотя и ее глаза заблистали еще ярче при известии, что в этот же вечер должно состояться представление, в котором она может показать пред двором свое искусство, но она, казалось, не могла решиться отпустить от себя молодого человека, которого она только что впрягла в свою триумфальную колесницу; она не отнимала от него своей руки, и ее белое плечико не отстранялось от его плеча, на которое она опиралась.
Поздравляю вас, сказал Евреинов, со счастливым избавлением от вашего бездействия и радуюсь, добавил он громким голосом, отыскивая глазами барона Бломштедта, этому приказу о представлении еще более потому, что он служит доказательством, что наша всемилостивейшая государыня чувствует себя совсем хорошо. Пойду скорей принести вам подкрепление.
Не разбегайтесь! крикнул Волков, когда Евреинов уходил. Это ничему не поможет не надо терять ни минуты Мы должны сделать еще одну репетицию, прежде чем начнется представление Сани стоят пред дверьми, я отправил рассыльных за хором и статистами гвардейский батальон отдан в наше распоряжение гардеробмейстер приготовляет все Итак, живо вперед, во дворец!
Барон фон Бломштедт глубоко вздохнул.
Во дворец! сказал он вполголоса, обращаясь к своей прекрасной соседке. Как вы счастливы, что можете ехать туда! Я охотно посмотрел бы на этот двор и на знатных вельмож, но для иностранца доступ туда крайне труден, а потом, добавил он глухим голосом, причем его пальцы крепко обвились вокруг маленькой, хорошенькой ручки, словно он не хотел выпустить ее, вы все будете заняты и не скоро придете сюда, где мы могли бы так хорошо беседовать друг с другом.
Мариетта задумчиво, с улыбкой некоторое время смотрела на него, а затем быстро встала, схватила за руку и подвела к Волкову, нетерпеливо разговаривавшему с актерами и пытавшемуся устранить недовольство, обычное почти всюду при неожиданных спектаклях, которое не мог подавить даже приказ самой государыни.
Уважаемый маэстро, сказала Мариетта по-французски, я буду танцевать сегодня вечером, отлично танцевать, обещаю вам, что все будут довольны Что я говорю довольны! Все будут в восторге от моих танцев, но под одним условием
Условия? Для государыни императрицы? пожимая плечами, спросил Волков, видимо недовольный.
Государыня императрица женщина, возразила Томазини, и знает, что значит желание женщины; кроме того, я ставлю это условие только вам, и его легко исполнить. Вот этот господин барон фон Бломштедт, мой соотечественник и друг, прибавила она со взглядом, заставившим сердце барона забиться сильнее. Он желает посмотреть двор и высшую знать, которой он еще не представлен, и я хочу доставить ему это удовольствие.
Бломштедт глядел удивленно на танцовщицу, говорившую в таком легком тоне о вещи, которую Евреинов представил ему такой труднодостижимой.
Мы возьмем его с собой, продолжала Мариетта, с нами вместе его беспрепятственно и не допрашивая впустят в Зимний дворец; там он оденется в костюм старого русского мужика, займет место в одной из сцен, где не требуется особого танцевального искусства, и таким путем увидит со сцены сановников и весь двор гораздо лучше и яснее, чем в набитых битком залах во время большого раута. А я, тихо прибавила она, перегибаясь к Бломштедту, буду иметь удовольствие насладиться подольше обществом моего друга и назвать также ему всех высоких придворных сановников и дам.
Барон весь рассиялся и в ожидании смотрел на Волкова, который, ответив на его поклон, стоял в нерешимости.
Это дурачество, произнес он, если государыня императрица узнает, она может разгневаться.
Ба! воскликнула Томазини. Разве она знает в лицо всех статистов и хористов? А если бы она и узнала, то что худого она найдет тут?
В самом деле, согласился Волков, вряд ли возможно, чтобы она открыла это, а кроме того, по существу ведь это, выходит, совсем невинная шутка.
Прежде всего это мое желание, воскликнула Томазини, так как я хочу провести сегодняшний вечер в обществе своего соотечественника; если это мне не удастся, я ни ногой из дома.
Вас хватит на это упрямство, заметил Волков, но так как условие не ахти какое, то да будет так, как вы хотите. Поезжайте с нами, сударь мой, я зачислю вас в выход, во время которого вам не придется ровно ничего делать, кроме как расхаживать вместе с прочими по сцене; но я попрошу вас на всякий случай держаться подальше от рампы и прятаться за других. Ну, а теперь вперед, вперед! Садиться в сани!
Все направились к дверям, но тут показался Евреинов с корзинкой шампанского; сопровождавший его лакей хлопнул пробкой, и все наполнили бокалы.
За здоровье нашей всемилостивейшей государыни императрицы! крикнул хозяин.
Каждый из присутствовавших поспешно чокался с ним и бросался к двери, чтобы садиться в стоящие уже наготове сани.
Когда Бломштедт, сияя, подошел к Евреинову, держа под руку танцовщицу, хозяин в ужасе воскликнул:
Как? И вы едете, государь мой?
Да, подтвердил Бломштедт, я еду, я увижу двор скорее, чем думал: я буду участвовать в спектакле статистом! и, не дожидаясь ответа, он повел прильнувшую к нему Мариетту к выходу.
Мне не удержать его, произнес Евреинов, задумчиво смотря вслед молодому человеку, это сумасшествие. Мне было бы жаль, если бы это привело к катастрофе!.. Но больше нечего делать, я не могу выказывать столько участия к нему под столькими взглядами.
Он приказал лакеям убрать со стола в сразу опустевшем зале и вернулся в общий зал, чтобы приглядеть как служат его гостям.
III
Труппа актеров снова в своем обычном радужном настроении подъехала сани за санями к одному из боковых подъездов Зимнего дворца; эта пестрая, весело болтающая компания производила удивительное впечатление при проходе через тихие, пустынные коридоры, мимо молчаливых часовых.
Фриц был во власти удивительного, охватившего все его существо возбуждения. Родные картины дюн, даже воспоминания о его Доре, которые до сих пор всецело наполняли его, подернулись теперь легкой дымкой забвения, настолько возбуждали в нем жажду жизни заманчивые губы и пламенные взгляды танцовщицы.
Он помог Мариетте выйти из саней, причем она так крепко оперлась на его руку, что он услышал биение ее сердца почти у самого своего сердца; затем он повел ее она снова прильнула к нему вплотную по коридору к театральным залам; все часовые беспрепятственно пропускали его, не сомневаясь в том, что он принадлежит к числу приглашенных государыней актеров. В зале, который находился сейчас позади сцены и из которого можно было пройти в уборную артистов, Мариетта выпустила руку своего кавалера и сказала:
Теперь, мой друг, мы должны на несколько времени расстаться; я должна позаботиться о своем костюме, причем не могу уже воспользоваться вашими рыцарскими услугами, весело прибавила она, да и вы должны переодеться для роли. Это вы можете сделать вон там, в мужской уборной.
Быстро пожав ему еще раз руку, она поспешно бросилась в боковую дверь.
Живо, живо, барон! сказал Волков. Идите сюда, я дам вам костюм русского крестьянина. Вы привяжете бороду, под ней вы сами себя не узнаете, если посмотритесь в зеркало.