В спасающем душу обмане,
Губами едва шевеля.
Едва поднимаясь со вздохом
Молочною грудью полей
Над сумрачным, путаным лохом,
И телом, согретым под мохом,
Касаясь корней тополей,
Касаясь невидимой сути,
Начала зеленых начал,
Как вспышки в таинственной мути,
Как легкости в тяжести ртути,
Как крика, который молчал,
И вот прорывается к слуху
Из тяжкого гнета тенет,
Подобный могучему духу,
Но слышный не каждому уху.
И веришь, забвения нет.
Пока в молчаливом тумане
Живая вздыхает земля,
Ты крылья спаливший в обмане, -
Спасаешься в легкой нирване,
На милые глядя поля.
Современные города и души
Фиолетовые ленты равнодушья -
Улицы, проспекты городов,
Смогом, толпами доводят до удушья,
Вырванными легкими садов
Слабонервных бьют под самый дых,
Чуткость прячут заживо в бетоне
Мекки и Раввены молодых
Проституток и воров в законе.
Душные хранилища любви,
Веры и надежды книготеки,
СПИДа вакханалия в крови,
АнтиСПИДа дефицит в аптеке.
Замурованные кельи нас калек,
Жалких жизней-наказаний сроки
Стыд перед потомками навек?
Или мзда за горькие уроки?
Все сочтут и вычтут города
Счет души компьютерной измерен!
Ну, а настоящей никогда,
Ей босой и сельской буду верен.
Из дорожного дневника
Птицы
Нет для вольного ветра и света границ.
Нет кордонов для певчих, стремительных птиц,
Для крылатых и царственных лебедей
Почему же границы для вольных людей?
Или мы не вольны? Наша вольность обман?..
Встал над грудью волны беспросветный туман.
Слышу скрип допотопной чеченской арбы:
Не шути так, поэт, мы простые рабы.
Кто-то выдумал сказку про вольных людей,
Перепутав с людьми золотых лебедей,
Посмотри, как под солнцем их крылья горят!
И без слов о свободе своей говорят:
Люди, вы, ваша жизнь за забором,
За кордоном, с большим и надёжным запором.
И пока есть границы и этот забор,
О свободе и братстве смешон разговор!
Ранняя весна у Шексны
Фиолетовый, рыхлеющий,
Подогретый солнцем снег,
Словно старый муж дряхлеющий,
Жалость вызвавший и смех
У безжалостной капризницы,
Веселящейся весны
Слезы, словно камни в ризнице
А глаза жены ясны.
Возбуждает ревность взглядом,
Жжет слабеющую грудь,
Полнит душу горьким ядом,
Открывая жизни суть:
Он умрет, она живая
С соловьями будет петь!..
Мысль, как рана ножевая,
Мука тяжкая терпеть,
Представлять в зеленом шуме
Ликование весны.
Смолк в последней, грустной думе
В голой роще у Шексны.
Из восточной тетради
Поезда гремучая змея,
С золотистой чешуёй из окон,
Прожигала ночи чёрный локон,
Вслед гудку шипела: «Азия»
Родины покинутой мотив -
В опалённых ветках биюргена.
Родина томилась в шифре гена,
Шум зеленой жизни затаив,
Словно нежность в твёрдости души,
Словно песню в немоте курганов
Мне её напел акын Курбанов,
Струны сердца трогая в тиши.
Плакала пророчица-домбра
О конце трагическом Арала
И о том, как время покарало
Всех, кто не желал ему добра
Но не верил я в такой конец.
Подлецы живут преуспевая,
Про эдемы людям напевая,
Не стыдясь предательских колец
Не стыдясь газетного суда,
Обвиненья в преступленья века
И того, что море, как калека,
Бросило в песках свои суда.
Господи! Хоть ты их покарай -
Морегубов злых из «Минводхоза»!
Погибает голубая роза
И не манит рукотворный «рай»
Поезда гремучая змея,
С золотистой чешуёй из окон,
Прожигала чёрной ночи локон
И молчала в муках Азия.
Мангышлак. 12 июня 1980 года.
Мастеру Аманкулу
Ракушечника кружево. Акулы
Скелет, застывший в розовой скале
У Аманкула выпуклые скулы,
Блестящие, как чайник на столе.
Распиливают кладбище акул.
Откуда им в пустыне было взяться? -
Гадает старый мастер Аманкул.
Но даже он не может догадаться.
В Сарматском море, что ракушек, тайн.
Оставил их потомкам Авиценна
Вгрызается в историю комбайн,
И весь карьер грохочущая сцена.
За слоем слой все зримее распил,
Загадочного прошлого явленье.
Гружу бруски на запыленный «ЗИЛ»,
Везу к ЖД до пункта назначенья
Везу на экспорт каменных акул,
Пусть украшают праздничные залы.
Для них старался мастер Аманкул,
Мечтавший натолкнуться на кораллы.
Он ищет их уже который год,
Как амулеты заболевшей внучке
И верит, что спасут кораллы род -
Застывшие в Сармате закорючки.
Гимн Актау (Шевченко)
Мерцает мириадами огней
Актау в фиолетовой ночи.
И, кажется, что нет его родней:
В любую дверь, как в сердце постучи!
И он тебе откроет, ты поверь,
Усталый путник, сбившийся с пути,
И сердце, и души широкой дверь,
Не даст пропасть, обиженным уйти.
Накормит, обогреет в трудный час.
И, если надо, даст постель и кров.
Хотя ему и нелегко сейчас,
Но тот же в людях дух и та же кровь,
Как в юности Актау, на заре
Его надежды, веры и любви
Магнитом тянет память к той поре!
И ты её, Господь, благослови!
Она дала нам многое понять
На краешке обветренной земли -
Присягу человечности принять,
Поднять БН, дома, как корабли
Поднять людей на добрые дела,
Поднять сады и благородный дух
Она своих героев родила,
И я молю, чтоб их огонь не тух
В сердцах потомков, в вечности, в ночи
И озарил пустыню и прибой
Большое сердце города, стучи!
Пока ты бьёшься, жив и я с тобой,
Пока ты бьёшься, живы сыновья.
Пусть берегут священные огни.
Любовь к тебе им завещаю я,
И верю, что не подведут они.
Шагай же в степь походкою былой,
Пари над морем, вскинувший крыла..,
Чтоб никогда историк удалой
Не написал: «Здесь тоже жизнь была»
Была и будет! И покуда есть!
Не истребить достоинство и честь!..
Горит огонь! Летит, как чайка, весть
О том, что жив и молод город мой, -
Приходит первой зрелости пора
Плыву во тьме на огоньки домой
И привечает Белая гора.
Мерцает мириадами огней
Актау над каспийскою волной.
И чувствуешь, что нет его родней,
И ты ему желанный и родной.
Сияй сердцами Белая гора,
Плыви по морю вечности, плыви!
А юности счастливая пора
Звездой надежды в зрелости живи!
Мерцай потомкам верным маяком,
Указывай им самый точный путь,
Чтобы приплыть желанным земляком
И с истинной дороги не свернуть!
Актау в переводе с казахского Белая гора (Прим. Авт.)
БН сокращённое название атомного реактора на быстрых нейтронах. БН-350 первый в мире реактор такого типа, построенный в Шевченко ныне г. Актау на Мангышлаке.
Мыс Актау *
Прибрежная волна похожа на кумыс.
Напившись допьяна, упал к прибою мыс.
Забыл годам и дням гигант щербатый счёт.
Как пенная вода история течёт.
В расщелинах камней тысячелетий пыль.
Поведай нам, Хазар, о пережитом быль,
Про древний Мангышлак и буйные пиры,
Про канувшие в прах заснувшие миры,
Про саков, кипчаков и гордый род адай!
Из древности слова их правды передай!
На кончике копья, на острие стрелы,
В орнаменте ковра, в терпении скалы,
Что точит день за днём солёная волна,
И криком грудь скалы не вырванным полна.
Задавлен в глубине громадами камней,
Но, кажется, вот-вот прорвётся он ко мне.
И я узнаю гнёт и дикий клич веков,
Стремленье к небесам, смешенье языков,
Кипучую, как в шторм, историю-волну
Про этот вечный мир и вечную войну
Про жизнь, что на века пришла на белый мыс,
Про пенную волну, хмельную, как кумыс
Кошкар-ата
Солнце и луна над Кошкар-ата,
Словно в мир иной древние врата.
Мир вам, сыновьям неба и земли!..
Громкий сердца стук, чуточку замри!
В мёртвой тишине сон не потревожь
Серою гюрзой отползает ложь
И чиста душа на Кошкар-ата,
В золоте лучей древние врата
А за ними ширь взгляд, куда ни кинь:
Выжженная степь и морская синь,
Воля и простор да полёт души
Слышу клич орлов, реющих в тиши.
Слышу голоса табуна веков,
Вижу бренный прах спящих стариков.
Солнце и луна над Кошкар-ата, -
Словно в мир иной древние врата.
Ниже уровня моря
Ниже уровня моря порою случается чудо.
В жёлтом мареве зноя и белом содоме песков
Вдруг двугорбая тень на тебя упадёт от верблюда,
И живая прохлада остудит каналы висков.
Успокоится кровь, закипевшая было в сосудах,
Над тобой, ослабевшим, наклонится сильный бура*
Меньше думай, собрат, о подземных запасах и рудах,
И хватайся за гриву, хрипя от спасенья «ура!»