Приветствую. Надеюсь, человек не скучал тут, пока меня не было? приметив чайные чашки и несколько вскрытых коробок конфет на столе, Дмитрий быстро взял себя в руки.
Не скучал, Дим, идите сюда, садитесь, ровным голосом, не отрываясь от планшета, сказала Ирина.
Всё прекрасно, Дим, заверил хозяина отец Николай.
Выпить надо бы, предложил Дмитрий.
Я не очень хочу, сказала Ирина. А Коля за рулём.
Я ещё не отпустил Артура Михалыча, он отвезёт. Выпьем.
Ирина встала из-за стола, ушла на кухню, хлопнула дверцей буфета. Вернулась с бутылкой коньяка. Отец Николай любовно осматривал интерьер гостиной. Дмитрий повесил пиджак на спинку стула, заглянул в планшет жены и слегка скривил губы. На экране было открыто сообщество любителей творчества Макса Фрая во «ВКонтакте».
Мы пьём за большой грех, Дима, серьёзно сказал священник, когда Ирина разлила коньяк. Даже меня, верующего человека, жизнь заставляет праздновать совершение греха. Но этот грех нам простится скорее всех прочих.
Дмитрий с улыбкой поморщился:
Предлагаю выпить за то, чтобы так происходило всегда. Чтобы летела шерсть клоками дальше ты знаешь.
Со всех, кто лезет на добро, отпив из бокала, сказал отец Николай. Да, я знаю это стихотворение Куняева. Мне оно всегда казалось таким удивительно полновесным выражением распространённого с древних времён заблуждения. Оно в чём-то даже кощунственно. Вспомни, что там дальше. От имени добра говорят злоба, месть и гордыня. Но в теперешнюю минуту я готов поддержать этот лозунг. Каждую строчку. Спасибо, Дима, тебе за всё.
Кто-то должен совершать эти грехи, пока в мире есть всякое дерьмо, но остаются и настоящие мужчины. Дмитрий покосился на жену, которая снова сосредоточилась на планшете. Я неверующий, и мне сложнее, чем тебе. Нет у меня, как у тебя, таких готовых формул для всего. Я не знаю, есть ли Бог, но я уверен, что мужчина наместник Бога на земле.
Вот здесь ты, конечно Священник не удержался от осуждающей усмешки, но вовремя одёрнул себя. Извини, Дим. Конечно, сейчас с моей стороны
Договорились! прервал его Дмитрий. Мы оба с тобой идём своими путями.
Прям ещё один тост, осклабился священник.
Ты сегодня надолго? Если останешься после рюмочки, пойдём ко мне. Я офигительные новые колонки установил. Звучание проверял по тому самому сербскому церковному хору. Можем послушать.
Мужчины, я сейчас уже спать пойду, прокашлявшись, сказала Ирина. Давайте с музыкой как-нибудь в другой раз.
Ир! Пять минут!
Не, Дим, вечером, ты знаешь, я не могу надолго, поспешно вмешался священник.
Это не то, что в машине слушать. Утром, по дороге на службу. Ну смотри. Дмитрий зевнул.
Меня сейчас по утрам Валерка возит. Отец Николай вытащил конфету из золотой обёртки. Пока нового водителя не найду, думал, сам справляться буду. Ан нет, силы уже не те.
Сашка Шустилов тоже своего водителя недавно уволил. Ну как недавно, уже год назад, сказал Дмитрий, наблюдая за безукоризненно плавными движениями рук священника. И с тех пор ездит на работу своим ходом. На метро, как и Артём. Хотя летом он в Москве и не живёт почти.
Да, Сашка по Москве ненавидит ездить, сказала Ирина.
Да все ненавидят, кто в возрасте. Дмитрий раскачивал недопитый коньяк на дне бокала. Зато помню, как я впервые сел за руль в восемьдесят девятом! Какое счастье было! Казалось, что и дорога, и город, и само время всё в твоих руках. Вечером после работы просто душой отдыхал, держась за руль. А сейчас, когда я уже восемь лет как с водителями езжу, кажется, что в будние дни без них как без жизненно важных органов. Невозможный город.
Конечно. Возраст, Дим. Надо мной Валерка по-сыновьи так посмеивается, говорит, водишь ты, отец, как пугливый пенсионер, пересевший с «Москвича» на «Рено-Логан». Иногда как пенсионер, а иногда, говорит, как женщина.
Впрочем, я думаю, если бы у нас не было наших привилегий, мы бы ко всему привыкли. Как в молодости привыкали.
Молодёжь сейчас больная. В них больше немощи, чем в нас, в стариках. Я просто наблюдаю. Начинают убивать себя в семнадцать, в восемнадцать лет, и потом за пять, за десять лет сгорают. Никакой любви к себе, к своему здоровью. Я не о наркоманах или прожигателях жизни каких-нибудь говорю. Самые правильные, самые целеустремлённые убивают себя больше всех.
О! Дмитрия вдруг осенило. Сейчас!
Он прошёл по длинному, как туннель, коридору в свой кабинет. Нажал на выключатель искусственного аквариума. Тот осветился изнутри, сцепленные в неподвижную шеренгу намагниченные рыбы оттолкнулись друг от друга и неуклюже задвигались в бирюзовой воде. Задержавшись взглядом на стопке нераспечатанных интернет-заказов на письменном столе, Дмитрий взял с полки увесистый стеклянный параллелепипед. Выходя из кабинета, потушил свет и обернулся поглядеть, как горит в темноте аквариум, одновременно прислушиваясь к голосам в гостиной. Но голосов слышно не было.
Дмитрий вернулся в гостиную. Разговор всё же кое-как продолжался. Отец Николай негромко рассказывал про свою жену. Ирина слушала без участия, лишь изредка поднимала глаза и вкрадчиво поддакивала.
Во! Милейший сувенир! Дмитрий протянул параллелепипед, умещавшийся на ладони.
Под стеклом был крошечный макет России. Слева, испещрённая едва различимыми отметинами городов, зеленела и холмилась Русская равнина, к югу уходя в желтизну. Сибирь и Дальний Восток покрывались мрачной серо-зелёной щетиной тайги.
Мужик один из РЖД подарил, сказал Дмитрий.
Аккуратно положив макет на ладонь священника, он нажал на кнопку, и через зелёные холмы побежала змейка поезда со спагетти толщиной.
На «Сапсан» похоже, усмехнулся отец Николай.
Из динамика на дне сувенира раздался паровозный свист. Пробравшись сквозь таёжную щетину, поезд юркнул в дырку в основании Ключевской сопки и исчез из виду, продолжая путь где-то в толще тяжёлого прямоугольного дна, а через несколько секунд снова показался на поверхности, уже слева, на западе, и покатил к Москве, изображённой в виде Спасской башни, не больше сахарного кубика, и кусочка Кремлёвской стены.
Прелесть, скажи? Дмитрий посмотрел на священника с широкой улыбкой.
Ловко сделано. Отец Николай погладил пальцем цепь на груди. Всякий сегодняшний Левша работает на госкорпорацию.
Что-то мне подсказывает, что этот Левша китаец по национальности. Дмитрий поставил сувенир на стол перед гостем, сел на своё место.
Да и у нас полно мастеров на все руки, уж с чем, а с изобретательностью проблем нет. Одни айтишники чего вытворяют. Недавно отвозил в ремонт компьютер старый свой, стационарный. Знакомый посмотрел, сказал, покупай новый, всё плохо. А я повёз в ремонт, обратился там к парню. Он меня сперва оттолкнул своим хамским обращением. Ни здрасте, ни до свиданья, речь отрывистая. А потом мы что-то разговорились, клиентов у него было мало. Оказалось, он по образованию
Мужчины, можно вам такой вопрос задать, перебила священника Ирина. Вы не думаете, что пока вы тут беседуете за бокальчиком, ваш несчастный старикашка там уже с пробитой головой валяется? Вы в самом деле думаете, что эти отморозки сильно испугаются ваших угроз и побоев? Как говорится, одно щупальце отсекли А за ним, вы сами говорили, полгорода таких криминальных элементов. Вы бы хоть ради приличия увезли его оттуда в Москву. Неплохо бы всю жизнь нести ответственность за того, за кого вы один раз вступились.
Я с отцом Григорием постоянно связь держу со вчерашнего дня. Отец Николай сцепил руки на коробке конфет. Вопрос о его переезде ставлю постоянно, но если бы он согласился, не было бы всей этой истории и никакая помощь бы не понадобилась.
Дмитрий смотрел на Ирину с приоткрытым ртом:
Ир, а можно ты свои вопросы будешь задавать на тон ниже?
Дим, у меня нормальный тон. Ирина отвернулась.
Нет, у тебя не нормальный тон, сказал Дмитрий.
А как мне тебе напомнить, что у тебя немножко не тот уровень, не тот социальный статус и, в конце концов, не то семейное положение, чтобы быть Робин Гудом? спросила Ирина. Что тебе есть что терять. И что от этих потерь пострадаешь не только ты, но и я, и Артём, и вся наша совместная жизнь. Я не говорю про охранника, которого тебе не для того дали, чтобы ты его превращал в наёмного головореза. У него, если помнишь, девочка маленькая есть.
Все трое замолчали. Отец Николай что-то жевал, хотя давно ни к чему из лежащего на столе не прикасался. Ирина сосредоточенно разглядывала растущее в горшке карликовое растение, стебли которого напоминали кислотные узоры. Дмитрий поочерёдно смотрел на жену и отца Николая. Кровь шумела у него в ушах.