Глава 1
Возвращаясь из кинотеатра, я попал под теплый летний дождь.
Город замер. Ветер стих. Птицы спрятались в кронах берез и тополей, обступивших парк, по которому я все так же неспешно шагал.
Дождь барабанил по карнизам окон близлежащих многоквартирных домов, мелодично играл на листьях, которые трепетали от тяжести капель я слышал его, я был дождем, я плакал вместе с ним.
Я наивно полагал, что остался под проливным дождем в гордом одиночестве. Но нет неподвижная женская фигура на кованой скамье привлекла мое внимание.
Как странно, подумал я, почему она не уходит?
Ей так же больно, как мне?
Она любит дождь, эти нежные и сокровенные прикосновения капель с разгоряченным от июльской жары телом?
Или ей стало плохо и она не может самостоятельно подняться со скамьи?
Инфаркт?
Переутомление?
Ворох вопросов за одно мгновение и ни одного ответа.
Ноги, некогда прикованные к асфальту, поспешили на помощь к девушке в черном платье, скрывающем худобу. Ее лицо скрывала широкополая шляпа с причудливой розочкой. На ножках красовались миниатюрные ботиночки на шнуровке. Руки покоились на коленях, женственные и ухоженные, с длинными пальцами, без колец и яркого маникюра.
Она сидела неподвижно, подчиненная дождю, была в его безоговорочной власти или
Прошу вас, тихий, сдавленный, вибрирующий голос, уходите.
Ни движения, ни дыхания, только голос и мурашки, бегущие по ее белоснежной коже.
В растерянности, сам не свой, я не знал, как поступить: просто уйти, подчиниться или проявить упрямство и посмотреть в ее спрятанные от других глаза, разгадать их тайну и, возможно, помочь словом, улыбкой.
Или останьтесь, еле слышно проговорила она и добавила: только на минуту.
Хорошо.
Я не хочу, чтобы вы смотрели на меня. Садитесь на скамью.
Я покорно исполнил желание незнакомки, почувствовав развевающийся шлейфом ее аромат корица, ромашка и лаванда.
Вам нравится дождь? спросил я, поджимая коленки.
Нравятся мгновения
Мгновения?
Вот как сейчас. Ни ветра, ни голосов, ни шума лишь дождь. Стеной. Который сглаживает неровности, скрывает уродство. И дает силы, чтобы жить дальше. Ради таких вот мгновений и стоит жить. Правда?
Никогда не верил в родственные души где-то заблудшие, когда-то потерянные и неизбежно недосягаемые.
И тут ее мысли вырвались наружу, запорхали под сенью берез, вознеслись в громады небесной тверди, а потом ниспадали до меня, до маленького, ничем не примечательного человечка, песчинки в круговороте времен и пронзили мою душу. Я хотел потерять сознание, умереть, чтобы возродиться другим, в другом измерении.
В ее измерении.
А что для вас дождь?
Я, мне не верилось, что незнакомка способна мыслить так же, только глубже и эмоциональнее, нежели я. Необъяснимо и чудесно.
Если я скажу, что вы прочитали мои мысли
Я вам не поверю.
Неудивительно, я выдавил улыбку. Дождь, по моему мнению, музыка, в которой нет искусственности. Которая сглаживает фальшь. И прощает, наверное, наши ошибки. Дождь это живая симфония.
А вы настоящий?
Не знаю. А вы?
Хочу быть такой.
Можно взглянуть в ваши глаза?
Зачем?
Чтобы увидеть вас живой, не раздумывая, ответил я.
Она опустила на колени шляпу, взъерошила кудрявые рыже-каштановые волосы, ниспадающие на плечи, и посмотрела на меня заплаканными большими глазами, бледно-голубыми, низко посаженными и очерченными ресничками, касающимися век, над которыми красовались рыжие брови.
Вы довольны? Увидели?
Я не отвечал. Ловил глазами ее россыпь веснушек на носике, немного вздернутом и угловатом; две еле видимые линии на правой щеке шрамы; полные любви и чувственности губы; подбородок с ямочкой.
Не терзайте, скажите, что вы видите: жизнь или угасание? Пожалуйста. Только честно.
Жизнь.
Спасибо, и снова слезы, скатывающиеся по щекам вместе с капельками дождя. А теперь уходите. Не заставляйте девушку просить дважды.
Не могу.
Так будет лучше.
Не для меня.
Я прошу уйдите, она говорила спокойно, не переходя на эмоции.
Я уйду.
Спасибо.
Когда выпью с вами кофе.
Что? Это
Это не шантаж. Нет, нет же. Я приглашаю вас согреться горячим кофе, поговорить всего полчаса, а потом проститься.
Навсегда?
Не верю этому слову.
Не верю этому слову.
Зачем вам полчаса?
Это мгновение, которое я не хочу упускать.
* * *Зачем? короткий вопрос и молчание. Она держала в руках кружку с ароматным цветочным чаем. Замерла, глядя на исходящий пар, вьющийся вверх и исчезающий в мире, где играла спокойная музыка, где приглушен свет плотными синими шторами, где люди вполголоса беседовали признавались, лгали, возмущались и смеялись. Перед тем как глотнуть, незнакомка спросила: Все же, зачем мы тут?..
Убедить вас остаться со мной, я пил крепкий черный кофе.
Невозможно.
И этому слову я не верю.
Почему?
Не верю по двум простым причинам. От горячего чая ее щечки покрылись нежнейшим румянцем, глаза заблестели, словно солнечные блики на гладкой поверхности озера, а волосы, пахнущие летним дождем, завивались, кружа мои мысли, мою голову, мое несчастно бьющееся сердце. Первая банальное нежелание достигать невозможного, а вторая незнание.
Вы отчасти правы. Но
Я просто хочу поговорить.
Тогда спросите, как меня зовут?
Как вас зовут? я улыбнулся, она в ответ. Скромно. Робко.
Виктория. А вас?
Алексей.
Я протянул руку, чтобы скрепить знакомство рукопожатием. От прикосновения с ее все еще холодной шелковистой кожей меня обдало приятной дрожью, я почувствовал легкое покалывание на кончиках пальцев, как от статического напряжения.
Неловкое рукопожатие затянулось: я не хотел ее отпускать, она не вырвалась.
Приятно познакомиться, сказал я и нехотя, против собственной воли, отпустил ее руку.
И мне. Будем на «ты»?
Конечно, конечно.
Раз мы познакомились Молчание. Ее глаза изучали меню. Ты не будешь против, если я закажу кусочек трюфельного торта?
Безмерно рад.
Обожаю его. Настаиваю, чтобы и ты попробовал.
Я позвал официанта и заказал два «трюфельных чуда».
Часто здесь бываешь? поинтересовался я.
Нет. Я редкий гость в таких заведениях. Предпочитаю домашний уют. Особенно в последнее время.
Каждый вечер пятницы я был здесь.
Сегодня пятница.
Сегодня точнее, несколько недель назад все изменилось.
Расскажешь?
Эта история не красит меня.
Мы не на свидании.
Верно. Ее улыбка это закат в зимнюю стужу, так же волнует и слепит. Тебе интересно?
Да.
Я потеряю время, минуты. Тик-так. Хочу узнать о тебе. Узнать: почему ты сидела одна в парке, под дождем?
Узнаешь, Виктория накручивала волосы на указательный палец и взглянула на меня глазами, полными теплоты, безмерной чистоты и озаренными ореолом доброты. Я тонул в них, погружался в нее, видел то, что не видел никто ее красоту души. Обещаю.
Хорошо. Пришел официант, поставил тарелки с «чудо-трюфелями» и бесшумно удалился. Ты веришь в родство душ?
Скорее да, чем нет.
Я поверил сегодня.
Из-за меня?
Ага. У тебя нет такого чувства, что мы уже где-то когда-то встречались?
Есть.
Невероятно.
После недолгого молчания, мимолетных переглядываний, улыбок, безвозмездно подаренных друг другу и согревающих сильнее, чем горячие напитки, я начал рассказывать о том, о чем не стоило бы рассказывать, особенно незнакомке. Доверить сокровенное и личное, свою тайну, скрываемую глубоко внутри, поступок опрометчивый. Даже глупый.
Я работаю. А, нет, прости. Не так начал, я запнулся. Раздирал еще не зарубцевавшуюся рану. Я работал много лет на заводе. С двадцати лет. Именно тогда моему отцу сделали операцию на сердце (успешную, по мнению лечащего кардиолога). Он прожил несколько недель, счастливый, что обманул смерть, а потом просто не проснулся, затаив дыхание. Он так и не убрал полуулыбки победителя с лица.
Соболезную.
Это было давно, голос дрогнул.
С годами острее чувствуешь боль от утраты.
Я скучаю. Дико скучаю. Не хватает совета, одобряющих слов, критики; его смеха, ворчания, тембра; его запаха.
Когда умерла мама что-то умерло во мне, призналась Виктория, словно кто-то вырезал кусок меня, оставив лишь фрагмент незаконченный, с кучей комплексов. Умер не человек, а мой Бог, подаривший мне жизнь. Без Бога путь уже не тот
Одинокий, добавил я.
Потерянный, Виктория указательным пальцем убрала предательскую слезу. С ее смерти прошло много времени, но путь, по которому мне надо идти, я так и не нашла.