Девушка указало на большой красивый дом, который возвышался тут же, возле сада им. Дзержинского.
Когда вошли в обширную парадную, Лешку поразила ковровая дорожка, зеркала и цветы. За столом сидел бородатый швейцар.
Иван Васильевич, обратилась к нему девушка, пусть велосипед немного постоит в прихожей. Он вам не помешает?
Нет, Софья Петровна, на помешает.
Когда они подошли к лифту, швейцар поднялся:
Вас сопроводить?
Спасибо, Иван Васильевич, Мы сами.
Поднялись на третий этаж. Соня позвонила. Дверь открыла скромно одетая женщина, очевидно домработница. Соня тут же её отпустила.
Из полутемной прихожей вкусно тянуло кофе и ванилью. Они прошли в непомерно большую комнату, посреди которой стоял белый рояль. Обстановка была, по Лешкиному мнению, богатая: тяжелые шторы, ковры, полированная мебель. Да что там богатая. Для молодого работяги, обитавшего вместе с бабушкой и мамой в четырнадцатиметровой комнате это были настоящие барские хоромы.
Соня провела Лешку в ванную комнату и предложила закатать штанину, снять ботинок и носок, а ногу поместить в ванну. Лешка засмущался: его рабочие ботинки и штаны, ну и носки, конечно, вступали по чистоте в явный диссонанс со стерильной обстановкой ванной комнаты. Соня деликатно этого диссонанса «не заметила».
Кстати, как вас звать, мой дорогой пациент? обратилась к Лешке отошедшая от шока Соня.
Тот ответил.
После обработки раны и её перевязки, Соня распорядились:
Алексей, вы обувайтесь, а я пойду сварю кофе, Посидим, перекусим.
Какой там кофе. Гениатулин уже наверное кроет его на чем свет стоит. Лешка категорически отказался от кофе, сославшись на необходимость срочно быть на заводе.
Жаль. Тогда оставьте номер телефона, чтобы я смогла узнать, как проходит заживление раны.
Лешка написал на листочке номер своего коммунального телефона, поблагодарил за оказанную помощь и скоренько выкатился из богатой квартиры.
От Гениатулина ему конечно же досталось. Отчитав Лешку последними словами, он наконец нормально спросил:
Где ты мотался-то, мудило?
Лешка поведал о своем падении, думая, что Василь посочувствует ему. Куда там, Гениатулин завелся по новой:
Верно говорят: «Инструменты и велик не давай в чужие руки испортят». Хрен ты у меня теперь что-нибудь получишь.
Лёшка огорчился. Гениатулин был зажиточный мужик. У него в тумбочке хранилась целая инструменталка. Лёшка часто клянчил у Василя то вороток, то хомутик.
Лешка с нетерпением и тревогой ждал Сониного звонка. Девушка ему очень понравилась. Она заметно отличалась от сухощавых заводских девчат. И красотой, и ухоженностью, и поведением и даже пахла она по другому. Лешка понимал, что она ему не пара, но надеялся: а вдруг!
А звонка все не было и не было. Лишь на четвертый день к нему в комнату постучалась соседка: «Леша, тебя к телефону. Девушка».
Лешка взял трубку:,
Алё. Я слушаю.
Алексей, здравствуйте. Как ваше здоровье, как нога?
Здравствуйте, Соня! С ногой все в порядке. Ранка затянулась. Я снял повязку.
Ну и слава богу. А то я переживала. Желаю вам полного выздоровления. До свидания.
До свидания.
До какого свидания, когда она даже номер своего телефона не сообщила? Лешка мечтал о встрече с Соней, но как этого добиться он не знал, Не пойдешь же к ней на квартиру, раз не звали.
На Лешку нашел бзик. Все свободное время он тратил на прогулки возле Сониного дома. Он ходил туда и обратно между садом Дзержинского и «Молокосоюзом» в надежде увидеть Соню. И однажды он её увидел.
Она шла рядом с видной женщиной, очевидно её мамой. Соня сразу же узнала Лешку. Она остановилась:
Здравствуйте, Алексей. Что вы делаете в наших краях?
Да вот иду с репетиции, соврал Лешка.
Мама, это тот молодой человек, обратилась Соня к маме, который из-за меня повредил ногу.
Алексей протянул женщине руку для знакомства:
Алексей.
Сонина мама протянула два пальца.
Эти два пальца не только сняли Лешкин бзик, но и вызвали в душе его волну негодования:
Везде бубнят: «Пролетариат, передовой класс, гегемон». А гегемон обитает в занюханной коммуналке, трескает субпродукты и жмет пальцы советским буржуям, живущим в шикарных домах.
Везде бубнят: «Пролетариат, передовой класс, гегемон». А гегемон обитает в занюханной коммуналке, трескает субпродукты и жмет пальцы советским буржуям, живущим в шикарных домах.
Насчет буржуев Лешка был неправ. В упомянутом в рассказе доме (7375) жили не буржуи, а люди, приносившие государству заметно большую пользу, чем токарь Барсуков. Например:
физик П. Л. Капица,
историк С. Ф. Платонов,
математик Г. М. Фихтенгольц,
физик И. В. Курчатов,
поэт И.А.Заболоцкий
физик Я.И.Френкель и другие известные деятели науки и культуры.
Конечно, бытие определяет сознание. Конечно, сознание жильцов дома 7375 отличалось от сознания токаря Барсукова и от сознания его товарищей. Он это понял и поставил крест на красивой девушке из дома 7375, папа которой был наверняка не простым человеком.
Освободившись от бзика, Лешка позвонил в воскресение Клавке-револьверщице:
Клава, ты сегодня свободна?
Как ветер мая!
Давай заберемся на Исаакий. Посмотрим на город с высоты птичьего полета.
Хорошая идея!
Спускайся через 15 минут. Я буду ждать тебя у подъезда.
«Вот так. Каждый сверчок", подумал Лешка и в принципе был
неправ.
ПАСХА
Князь-Владимирский собор
Всю страстную седмицу коммунистические идеологи пахали как карлы, отвращая трудящихся от опиума для народа. Плакаты, лекции, беседы, спектакли, агитконцерты всё было подчинено антирелигиозной пропаганде. Своего пика этот кипёж достигал в Великую субботу.
Чтобы у трудяг не возникло мысли посетить праздничную, пасхальную церковь, на заводы приезжали артисты, певцы, танцоры, циркачи, оркестры. Повсеместно организовывались вечера танцев. Раздавались бесплатные билеты в театры и в кино.
К окончанию смены на «Линотип» прибыла труппа Театра эстрады. Центральный пролет инструментального цеха был забит народом. Кому не досталось места на скамейках, сидели на подоконниках, на станках и даже в кабине подъемного крана. Ну как же! В то время не было телевизоров. На артистов, как теперь, глаза не были намозолены.
Программа была стандартной: певица с парой романсов, молодой жонглер-эксцентрик, «Карусель» на аккордеоне, юморист, морская чечетка и т. п. Заводчане принимали все номера на бис.
В конце концерта конферансье торжественно объявил:
Клавдия Ивановна Шульженко!
А-а-а!!!
приедет в следующий раз.
У-у-у!!! Бей гада!
Народ агрессивно двинулся к сцене.
К Барсукову подошел Генка. Его старый и хороший друг:
Пойдем, Лешка, пивком побалуемся. Здесь уже ничего интересного не будет.
Ага! Только не с ларька, а зайдем в пивную на Кировском. Там сардельки вкусные.
Нет вопросов!
После двух кружек начались фантазии на тему: «Как провести остатний вечер?».
Дружить с Генкой становилось все труднее и опаснее. Его, по Лешкиным наблюдениям, знала вся петроградская гопота. И не только петроградская. Василеостровской шпане он тоже был известен. Когда традиционно 5 мая в жесткой рукопашной схватке, сходились на Тучковом мосту васькинцы и петроградские, Генка был в первом ряду, плечом к плечу с записными петроградскими амбалами. И брал он не плечами, которые у него были не ахти какими широкими, а брал неукротимым натиском и своей зверской физиономией, вид которой деморализовывал противника. В драке использовались только кулаки. применять какое-либо холодное оружие запрещалось, но Генка на всякий случай засовывал за пояс шабер: «Знаем мы этих васькинцев. От них так и жди подлянки».
Шабер
Генку окружала напряженная, тревожная атмосфера. То к нему предъявляли претензии какие-то темные типы, то он взыскивал со своих недоброжелателей моральные и денежные долги. Часто такие контакты заканчивались потасовками, в которых доставалось и Лешке.
Гена, ты завязывай с улицей-то. Так и на перо нарваться не долго, урезонивал Лешка своего друга.
А-а-а, чему быть, того не миновать.
Тоже мне, фаталист.
Встречаясь вечерами, друзья первым делом соображали куда же им направить свои стопы. Чтобы не шляться, как обычно, в поисках острых ощущений по Большому и Скороходовой, Лешка иногда искушал друга прелестями Невского, новым фильмом, праздничной атмосферой катка. А однажды он затащил Генку в Малый оперный на «Севильского цирульника». Опера другу не понравилась.