Подработка на кафедре тоже закончилась, осталось несколько случайных учеников, которым буду терпеливо вдалбливать недоученное ранее. И заниматься поисками работы. Через неделю смогу сколь угодно долго любоваться на корочки красного цвета, положенные отличникам, и свои накаченные мышцы. И всё. На помощь родителей рассчитывать не приходилось они как-то ухитрились существовать на субсидии, выдаваемые в НИИ и на судостроительном заводе, и только. Они содержали дачу и старенький «Опель», и даже ухитрялись иногда подкидывать мне на жизнь. Я жил один бабушка переехала в двухкомнатную квартиру к родителям, и меня поселили в комнату в коммуналке на Загородном, напротив ресторана «Тройка» мол, взрослый и устраивай свою жизнь. Одно утешало соседи, ветхозаветные старушки, уже перебрались к родственникам, или уехали на дачу, и комнаты пустовали. Так что я был фактически единственным жильцом, но что из этого? Квартира нуждалась в срочном ремонте. Я не ленился, но мог лишь поддерживать относительный порядок.
Выходя из дома, я смотрел на себя в треснутое зеркало, повешенное в прихожей ещё при царе Горохе. И старался не унывать.
***
В конце июня установилась прекрасная погода, около тридцати и сухо. Сидеть дома и ждать получения на руки диплома с понятной разве что узкому кругу специальностью «кинетическая термодинамика», скучно, и я отправился Витебский вокзал.
В электричках свободно, ехать дальше Павловска я не собирался, сегодня в программе Пушкин, Павловск решил оставить на завтра. Время меня не лимитировало, могу гулять сколько угодно, ученики придут ко мне в понедельник, и я буду терпеливо вдалбливать в их головы простейшие алгебраические действия. А на что ещё способен обладатель красного диплома?
Утро выдалось солнечное, почти ни облачка. До Витебского вокзала несколько минут неспешной ходьбы. Взял с собой бутылку с водой, положил в пакет вчерашний батон покормить уточек возле водопада, и пошёл. Взял билет, ещё студенческий, и сел в электричку возле окошка электричка Павловская, а народ стремится дальше, к дачным участкам. Электричка резво стартовала, мимо пробегали город, Шушары, поля, Пулковские высоты.
***
Основной контингент вышедших из электрички в Пушкине направляется в парк парочки, родители с детьми, пенсионеры. Мне спешить абсолютно некуда, и я пристроился в хвосте колонны. Так и просочился внутрь вместе с группой туристов.
Сделал несколько кругов, посидел на лавочке, рассматривая преображающийся Екатерининский дворец, вдоль которого выстроилась длинная очередь, что-то отливало золотом, голубым цветом. Нет, скорее, лазоревым. Я был там несколько раз, но осенью, когда и туристов меньше, и погода предполагает.
Ещё один круг. Бутылка с водой становится легче. Останавливаюсь возле пруда затончика с миниатюрной плотиной, перед озером уточки сбились в стайку и ждут подношения. Отщипываю от батона, крошу в воду. На угощение мгновенно слетается несколько уточек. Тоже конкуренция.
Подходит девушка с маленьким мальчиком, он тоже хочет покормить уточек, но нечем. Батон переходит в его ручонки, малец доволен. Стою и наблюдаю, пока процесс не заканчивается. Мамаша уводит ребёнка по дорожке осматривать достопримечательности, я же направляюсь в противоположную сторону, топ-топ, мимо ресторанчика, вдоль озера с островком посередине. Хорошо. Мысли разваливаются, я даже не обращаю внимания на встречных девушек, расслабляюсь и не замечаю, как начинает сосать под ложечкой ба, уже шестой час!
Допиваю воду, опускаю бутылку в урну, и направляюсь к вокзалу. Электричка минут через пять, это хорошо, покупаю «Советский Спорт», стаканчик крем-брюле, поезд останавливается, двери открываются, и я снова занимаю место у окошка, разворачиваю мороженое. Поезд трогается, сначала я просматриваю газету, чтобы потом углубиться в интересующие меня статьи. И вдруг слышу тонкий, немного надтреснутый смех. Поднимаю глаза, и вижу напротив не девушку-виденье, но молодую симпатичную женщину, в лёгком платьице, с коротким чуть рыжеватым перманентом.
Она улыбается и не отводит глаз:
Простите, вы так аппетитно
Я, естественно, смущаюсь. Что, советский человек не может спокойно съесть мороженое? На счастье, мимо проходит мороженщица с коробкой на ремне через плечо:
Крем-брюле, шоколадное, трубочки
Я, естественно, смущаюсь. Что, советский человек не может спокойно съесть мороженое? На счастье, мимо проходит мороженщица с коробкой на ремне через плечо:
Крем-брюле, шоколадное, трубочки
Я злорадно достаю червонец, покупаю трубочку и протягиваю соседке. Та, на автомате:
Спасибо. Чисто автоматически, и не успевает отказаться.
Я могу торжествовать в такой жаре мороженое неизбежно поплывёт, ей придётся доставать платочек, вытирать липкие пальцы. Невольно опускаю взгляд вниз ровненькие загорелые ножки, туфельки на каблучках, но без задника; нога закинута на ногу, и они покачиваются. Оторвать взгляд сложно, да и зачем? Ножки точёные, с едва заметными золотистыми волосиками, педикюр в тон маникюру на столь же нежных ручках. И вдруг я понимаю, что женщина удивительно красива, непроизвольно краснею. Она же достаёт платочек, укладывает на коленки столь же привлекательные, прикоснуться на мгновенье. Я схватил образ целиком и попал, но пока не осознал этого.
Всё-таки капельки тающего мороженого покидают оболочку трубочек. Я усмехаюсь про себя и вновь слышу так завороживший меня смех.
Вы были в парке? вопрос или утверждение.
Да, только не часто случается.
Возможно, она видела, как я кормил уточек, или отдыхал на скамейке, скинув кроссовки. Как-то неловко.
Во дворец ходили?
Нет. Просто гулял.
А почему? что она ещё могла спросить, по ходу дела?
Учёба, диплом, отвечаю как школьник, и так, уже сколько раз бывал.
А во дворце?
Только осенью, когда меньше туристов, погода плохая и нет желания бродить по парку просто так. И нас водили, когда в ещё школе учился.
Она, наконец, доедает мороженое, задумывается, куда выбросить обёртку, я прихожу на помощи и кидаю её в пакетик, женщина вытирает ажурным платочком пальчики, облизывает губы. И снова улыбается. «Руки липкие», я пожимаю плечами надо было не допивать бутылку до конца, и не выбрасывать. Но кто ж знал!
Женщина снова о чём-то спрашивает, я отвечаю, большей частью, невпопад. Электричка тормозит, Витебский вокзал. Неужели всё? Сейчас провожу до метро, вернеё, просто дойдём вместе, и мираж исчезнет? Не мираж, а реальность. Я иду рядом, на каблучках она чуть ниже, направляется к входу в метро, оборачивается «Спасибо за приятную компанию», и явно собирается нырнуть в прожорливые недра.
Я глотаю слова, успеваю вымолвить одно:
А я смогу вас увидеть? даже не спросив имени.
Она. Разве что пожалеть на ходу. Хлопает меня ладошкой по руке как обжигает.
Вы поедете завтра в Павловск?
Я вспоминаю закон парности событий.
Да, странно, но именно такой план был у меня на завтра. Потом Гатчина, Петродворец в будни там не так многолюдно, меньше праздношатающейся публики, к которой я с полным основанием могу причислить и себя.
И хорошо, часов в десять, одиннадцать. В Павловске. Я буду
Заходит на эскалатор, не оборачивается. В голове шумит я испытываю дотоле неизвестные ощущения мне нужна эта женщина, прямо сейчас.
Не зря меня называют тормозом увы, я часто силён задним умом. Почему я, почему не проводил её, или не попросил номер телефона? А теперь остаётся лишь надежда. А вдруг женщина всё же приедет?
***
Вечер, но жара не спадает. Покупаю в киоске тогда их ещё не снесли пару бутылок пива и отправляюсь, перейдя улицу Марата, в сквер за ТЮЗом. С собой ножа нет, срываю пробку о скамейку, и запузыриваю бутылку залпом.
Сижу, с пустой головой, дома никто не ждёт. Что там в холодильнике? Пельмени, масло и, кажется, остатки сметаны. На сегодня достаточно. Туалет напротив, нужно освободить место для второй бутылки для меня, если признаться, это как слону дробина с моим-то ростом.
Возвращаюсь на прежнее место. Уютный скверик с клумбой в центре окружён со всех сторон рядами невысоких кустов, четыре прохода, четыре скамейки. На одну, напротив меня, устраивается плотный среднего роста мужчина, в костюме и рубашке с галстуком. Ставит рядом с собой дорогой кожаный представительский портфель, из которого извлекает баночку пива. Дёргает за ключик, прикладывается мы встречаемся взглядами и чокаемся на расстоянии. Залпом выпивает банку, затем достаёт деловые бумаги и углубляется в чтение. Бог знает, что подвинуло его остановиться в этом скверике, разве что желание поразмыслить на природе, не выезжая за город.