Я хотел было возмутиться и сказать невидимке, что он ни в чём меня не убедил и убедить никогда не сможет. Сказать, что я понял, почему они смеются и счастливы догадался, что они просто глупы.
Я даже открыл рот, собираясь это сказать, но внезапно все булочки одновременно выкрикнули протяжное радостно-удивлённое: «Ооо» и на планету начал падать снег.
Я так и остался стоять, разинув рот, не в силах произнести ни звука, глядя на это чудо снег, под палящей звездой, при температуре больше двухсот градусов по Цельсию.
Это не снег, сказал невидимка, видя моё замешательство. Можно сказать, что это сахарная пудра. Жидкость, выплёскивающаяся на поверхность при толчках, кроме всего прочего, содержит приличный процент сахара. Он вместе с парами поднимается в атмосферу. Там, жидкость выпаривается окончательно, а сахар мелкой пылью падает с неба в виде осадков, похожих на снег.
А куда девается жидкость?
В первом приближении, там, где температура резко понижается на границе света-тени, частично собирается в туман, частично выпадает дождём, но так или иначе оказывается сначала на поверхности планеты, а потом, через её отверстия попадает обратно в недра.
Это сложный процесс не забивай голову, лучше посмотри, как прекрасны наши булочки.
Они и правда, были ничего себе.
Носились по планете, как ненормальные. Перемазались в сахарной пудре так, что на них живого места не осталось. Увлечённые этим занятием, даже перестали говорить, смеяться же, наоборот, стали в два раза громче. Стали белые пушистые и очень привлекательные.
Какие-то бешеные снежки, проворчал я, пряча улыбку.
И не говори, ответил невидимка. Правда, забавные?
Не то слово.
Прямо, как дети.
Что да, то да, ответил я. Радуются так искренне и, похоже, немножко безобразничают.
Пусть повеселятся, пока есть возможность, грустно сказал невидимка. Пока пудра сыпется с неба, им ничто не угрожает. Свет звезды пробивается с трудом, температура воздуха немного падает, поверхность планеты чуть остывает. Но стоит только небу проясниться, просто беда , ещё более грустно добавил он. Многие тут же сгорят.
А может быть, как-то изменить температурный режим? спросил я.
Повисло молчание.
Через две минуты я тихонько позвал:
Эй! Ты где?
Но опять не получил ответа.
Через пять минут, я подумал, что он покинул меня, а ещё через минуту вновь услышал его голос.
Здесь нельзя ничего изменить! твёрдо сказал он. Здесь даже думать об этом нельзя!
Почему? спросил я.
Ты прикалываешься или, правда, не понимаешь? спросил он.
Я и правда, не понимал.
Я мог бы понять, если бы он объяснил причину, или бы просто сказал, что ничего менять не хочет, но нет он сказал это так, словно это выше его сил, словно не он творец этого мира, хотя и недвусмысленно об этом говорил.
Так ты что, не создатель этого мира? спросил я.
Да при чём тут это! неожиданно вспылил он. Создатель не создатель, какая разница? Что ты можешь знать о конечных точках восприятия? Как влияют изменения в них, на всё остальное? Что, вообще, оно такое, как формируется, откуда исходит?
Если ты задаёшь мне свои дурацкие вопросы, значит, понятия об этом не имеешь. Значит, знать не знаешь, как происходит процесс познания, что такое знание в принципе, откуда берутся ответы, а самое главное вопросы к этим ответам. Выходит, ты не намного разумней булочек этой планеты и с тобой разговаривать не о чем.
Честно говоря, он меня ошарашил своей тирадой.
Я почти ничего не понял из того, что он мне сказал, но обиделся капитально. Он совершенно явно назвал меня дураком.
Если бы он не был невидимкой, я бы ему, наверное, врезал и не посмотрел бы на то, что он, судя по всему, крутой.
Но это было невозможно.
Я и, в самом деле, слышал только его голос. И мне не оставалось ничего другого, как просто ответить:
Сука ты, сказал я ему. Если ты знаешь больше, это не даёт тебе права так разговаривать со мной.
Я не хотел тебя обидеть, грустно ответил он. Я лишь имел ввиду, что знание чего-либо и незнание этого, существуют одновременно. Требуется совсем небольшое умственное усилие, чтобы это понять. Ведь любой вопрос является следствием именно знания и тот, кто его задал, на определённом уровне сознания, уже знает ответ. В противном случае он бы не знал, что спрашивать. Восприятие же
Хватит умничать! перебил его я. Опять этот бред. Я просто хотел помочь.
А не нужно никому помогать, ответил он зло Булки катятся к экватору. Если повезёт, его достигнут. Туда же, с противоположной стороны планеты, стремятся другие булки.
На экваторе, те, кто сумеют добраться встретятся. Если очень повезёт, найдут свою половинку сольются и образуют сферу. Сфере намного легче катиться. В движении, смысл их жизни. В таком движении полная счастья жизнь.
И что потом? спросил я. Какой в этом смысл?
А какой смысл в жизни?
Не уходи от ответа, сказал я. Это я тебя спрашиваю.
Есть легенда, нехотя, ответил он. Однажды, две влюблённые булочки образуют сферу. Их любовь будет настолько сильна, а движение под лучами голубой звезды столь долгим и стремительным, что вызовет мгновенную мутацию. Они станут единым целым, и им станет доступно всё. Вселенная распахнёт им свои объятья, и они
Чушь, оборвал его я. Сам-то ты веришь в то, что говоришь?
Да! надменно прогрохотал голос. Эта вера поддерживает нас не одну тысячу лет!
Ну и как, распахнулась Вселенная?
Пока нет, но я знаю, что , голос внезапно осёкся на полуслове.
Я почти физически почувствовал, как меня буравят невидимые глаза.
Я вижу, ты издеваешься надо мной, сказал невидимка сурово и жёстко. Пытаешься поколебать мою веру. Я мог бы тебя уничтожить за это, но ты слишком глуп и ничтожен, а значит, тратить на тебя свои силы, слишком расточительно.
Однако, твоё дальнейшее пребывание здесь нежелательно, добавил он. Объявляю немедленную депортацию. Раз, два, три
На счёте девять, его голос немного смягчился, и он попросил меня поплотнее закрыть глаза.
На счёте десять, мне показалось, что его голубая звезда взорвалась так ярко что-то вспыхнуло за моими закрытыми веками.
Это длилось недолго, и уже в следующее мгновение я открыл глаза и обнаружил себя дома, за кухонным столом.
Передо мной стояла кружка с остывшим чаем, и стеклянная тарелка с двумя сладкими булочками в виде маленьких полусфер, посыпанных сахарной пудрой.
Ну, что мои хорошие, тихо сказал я им. Похоже, Вселенная всё же открылась для вас.
Конечно, это не были булочки с планеты у голубой звезды и, разговаривая с ними, я вовсе не ждал ответа. Эти булочки неподвижно лежали на тарелке и вряд ли были живыми.
Тем не менее, съесть их, по понятным причинам, я уже не мог.
Под влиянием порыва, я взял и соединил их в маленькую сферу. Накрыл другой тарелкой, пряча от любопытных глаз. Собрался поставить в холодильник, но передумал.
Мне послышался перезвон колокольчиков, чуть слышный весёлый смех, а сразу за ним, очень тихое Спасибо!
Дырка в асфальте
Как она образовалась, не знает никто.
Словно по волшебству, в приличном ещё дорожном покрытии подъездной дорожки у дома 13 по проспекту имени «Тринадцати героев», образовалась маленькая выбоина неправильной формы сто на сто миллиметров шириной и глубиной тоже сто
В первый момент её никто не заметил.
Колёса автомобилей проскакивали над ней, не вызывая никаких неудобств, пешеходы не ходили по проезжей части в этом месте, а дорожным рабочим, как и работникам различных служб ЖКХ, было вообще не до того хватало других важных дел, посерьёзнее, чем какая-то незначительная дырка в асфальте.
В большинстве подобных случаев, такое их отношение, можно было считать вполне оправданным. Действительно, маленькая выбоина, каких на наших дорогах сотни тысяч не разорвёшься, заделывая каждую из них.
Пусть сначала станет побольше, считали они, тогда, затраты на её заделку станут целесообразными, тем более, что со временем она может и сама забиться грязью, станет невидна и делать ничего не придётся.
Но это был не тот случай.
Проблема с выбоиной в подъездной дорожке не желала рассасываться сама по себе, она желала перейти из разряда незначительных проблем, в более серьёзную категорию и этот процесс развивался стремительно.
Не прошло и трёх дней, как она стала значительно шире и углубилась миллиметров до двухсот.
Хорошо, что на подъездной дорожке нельзя было разогнаться мешали припаркованные у тротуара автомобили и поворот, находящийся от выбоины сравнительно недалеко. Но и на маленькой скорости несколько автомобилей, неудачно попавших колесом в эту дыру, переехали её со страшным грохотом, отбив о её кромки всё, что только можно было отбить. Чудом не получили при этом серьёзных повреждений. Задержались на мгновение, осознавая случившееся и, ругаясь сквозь окна матом, недовольно урча мотором, уехали дальше.