И каждый мечтает встретить на берегу свою Ассоль, тревожным взглядом, высматривающую на горизонте алый шёлк парусов Напротив расположилась вывеска казино «Таро», пробуждающее в человеке совсем иные устремления. И всюду неон, неон. Навстречу нам ехали машины с приглушенными фарами, кто-то возвращался с работы, другой же, возможно, едет в гости к кому-то, в окнах домов зажигался свет, словно приветствуя, надвигающуюся ночь.
На следующий день, и после, я тщетно пытался встретить, увидеть её, надеялся, что где-то промелькнёт её милое лицо, ещё не испорченное хамством, завистью, лицемерием, да и мало ли в нашей жизни такого, что может заставить нас стать другими, стать монстрами. Оставаться благородным в жестоком обществе задача подчас непосильная, и порою легче крикнуть: «остановите землю. Я сойду!», нежели бороться с невидимым врагом, живущим в нас самих, но от этого не менее опасным.
Сколько требуется усилий ежедневно, чтобы выкорчевать из своей души монстра, чтобы быть чистым в помыслах. Не взращиванию ли хороших качеств нас учат и призывают как философия востока, так и вся мировая религия.
Напрасно я всматривался в прохожих, в людей на автобусных остановках, в торговых залах салонов, убеждал себя, что вот за этим перекрёстком встречу её. Наверное, так ждут обещанного чуда, которое должно произойти. Но по какой-то неведомой причине, оно запаздывает, запаздывает, как всегда. Иначе, зачем всё это?
Все эти поиски, метания, будто рыба, выброшенная на берег, в страстном и жизненно важном желании снова оказаться в родной стихии, в водной среде. И разве любовь, не стихия, не океан, что должен бы окружать человека, не самая ли главная заповедь гласит: «Бог есть любовь», а всё, что нас окружает и есть Божий промысел. Поэтому, да иначе и быть не могло, я всегда верил, что Бог благоволит страждущим, верящим. И видимо, по этой причине Провидение осчастливило меня, преподнеся ещё одну встречу, которой я уже отчаялся дождаться словно дал ещё один шанс.
Произошло же всё на той же остановке, когда я в ожидании автобуса закуривал сигарету. Из подъехавшего автобуса выпорхнула она, в том же долгополом пальто, но теперь на её голове красовалась вязаная шапочка. Морозный воздух донёс до меня аромат чарующих, но незаслуженно забытых духов «Шахерезада». А что именно «Шахерезада», я нисколечко не сомневался, своеобразность и исключительность, выбивающая их из ряда однотипных, советских духов, ставящий наравне с французским парфюмом.
Тот же лёгкий макияж, выдающий молодых девушек, ценящих юношескую свежесть и знающих цену вещам, но при этом не стремящимся походить на фарфоровых кукол, коими изобиловали торговые дома купцов ХIХ века и иметь дома, хотя бы одну из них, почиталось особым шиком и приближенность к культурной аристократии. В эту минуту, не раньше и не позже, мне представилась совсем иная картина
Деревья, карета с золочёной резьбой, будто из сказки, лошади все покрыты инеем: струящиеся гривы лошадей, всхрапывающие ноздрями и с каждым новым вдохом и выдохом в воздух, поднимается облачко пара, что, застывая на морозном воздухе, переливается тысячами бриллиантов. И она легко и непринуждённо покидает карету, запряжённую в шестёрку белых лошадей.
Не знаю, почему именно белых, видимо сказывался юношеский максимализм, изрядно подпитанный историко-приключенческой литературой, коей тогда я питал особую страсть, но сомнений быть не могло: это были именно белые, ухоженные, нетерпеливо переминающие ногами, лошади. А она, вложив свои прелестные ручки в соболью муфту, с румянцем на щёчках, несмело ступает на невесомый снег, укрывший землю пушистым белым покрывалом. А вокруг, звенящая на сотни метров тишина, нет-нет да, прерываемая стрекотом вездесущих сорок, да похрапывание лошадей
Бензиновый запах рассеял моё видение и вернул меня к реальности. И всё же, пусть я и не был теперь застенчивым подростком и за плечами имел пусть и не столь богатый, как у большинства своих ровесников, но всё же опыт общения с представительницами прекрасной половины человечества; здесь и сейчас я робел, то ли этому способствовал ореол детской незащищённости девушки, весь её облик, то ли ещё по какой причине, но я боялся подойти к ней, заговорить, а сердце умоляло об этом, мозг же неотступно твердил: она не для тебя! И в этот миг я испугался.
Точно так же стоят у отходящего поезда с билетом в руках и растерянно гадают: ехать, не ехать, и вот-вот проводница закроет дверь, а ты стоишь и смотришь, и не знаешь, что лучше ехать или остаться, пока невидимая сила не подтолкнёт тебя к вагону. В таком же состоянии я пребывал сейчас и лишь подгоняющий страх, что она уйдёт, растворится в толпе, и после, когда-нибудь, я буду горько сожалеть, что не подошёл, упрекать, что не заговорил и уступив велению сердца, робко сделал первый шаг, затем второй.
Точно так же стоят у отходящего поезда с билетом в руках и растерянно гадают: ехать, не ехать, и вот-вот проводница закроет дверь, а ты стоишь и смотришь, и не знаешь, что лучше ехать или остаться, пока невидимая сила не подтолкнёт тебя к вагону. В таком же состоянии я пребывал сейчас и лишь подгоняющий страх, что она уйдёт, растворится в толпе, и после, когда-нибудь, я буду горько сожалеть, что не подошёл, упрекать, что не заговорил и уступив велению сердца, робко сделал первый шаг, затем второй.
Добрый вечер, милая незнакомка, первое, что пришло в голову, выпалил я, да и по правилам приличия требовалось приветствовать собеседника в начале разговора или знакомства. И чтобы продолжить начатое, потому как отступать было уже поздно, совсем нелепо я вопросил:
Девушка, мне по секрету доверительно предложили сходить в уютное кафе «Алые паруса». Но, к сожалению, я абсолютно не знаю, где оно находится. Вы мне не подскажете, случайно?
Как Вы сказали, кафе называется? видимо, она была погружена в свои мысли, и мой вопрос некстати, застал её врасплох или я из-за волнения невнятно пробормотал, но уже то, что она ответила, хотя и всего лишь вопросом на вопрос, уже сулило надежду, пусть смутную, но всё же надежду.
«Алые паруса», повторил я.
Ах, да, «Алые паруса», паруса, почти, как у Грина Простите, но в нашем районе такого кафе, кажется нет, разве если только новое открыли
Для меня уже не имело значения, есть кафе или нет, да и тем более это был всего лишь повод завязать знакомство, главное, она не ушла сразу, осталась.
Девушка, я, осмелев на следующий шаг, решил, что она не откажется ответить, и обратился к ней полувопросительно:
А Вас не Леной зовут?
Вы угадали, она стушевалась, и краска смущения проступила на щеках, и она не решалась, как ответить, или мне это привиделось, или заранее знали?
Возможно, что и угадал, впрочем, какое это имеет значение, -отшутился я, и почему бы такой милой девушке не быть Еленой Прекрасной?
В таком случае, если моё имя для Вас уже не представляет тайны, то мне хотелось бы, чтобы и Вы также, назвали своё имя, если это не представляет государственной тайны, она не спешила переходить на дружеское «ты», но голос, особенно тембр голоса, говорил, что ей приятно наше знакомство и она ничуть не тяготится моим обществом.
Антон.
Фамилия не Чехов? она пристально посмотрела на меня, повернув голову в мою сторону. А ведь так похожи, прям одно лицо, если ещё пенсне добавить к Вашему лицу. Мы уже несколько минут шли рядом по тротуару, и, хотя я совсем не знал, куда мы идём, вернее будет: она знала куда, но не понимала, почему я плетусь рядом с нею, и до сих пор не отстал. Она вдруг улыбнулась своей догадке, и пленительная улыбка чётко обозначила ямочки на щёчках, и пауза прервалась вопросом ко мне:
Антон, а куда Вы идёте, если не секрет? Вы же, кажется, искали кафе?
Сейчас провожаю Вас, на улице вечер и мало ли что. А что до кафе, разве быть рядом с Вами, в Вашем обществе не лучше любого кафе?
Простите, но я Вас провожать не просила, она не успела закончить фразу, ибо её мысли решил я завершить, обернув в свою пользу:
Джентльмены об этом догадываются сами
Ну вот, мы уже почти, что и дошли.
Благодарю, правда жаль, что так скоро, и мне остаётся всего лишь пожелать Вам приятного вечера, и если даже покажется нескромным, но я всё-таки спрошу:
Лена, мы можем завтра увидеться?
Благодарю в свою очередь, что проводили, а что до завтрашнего вечера, так ведь даже утро ещё не наступило, isn, t it?
Это удача и успех. Я на обратном пути лишь только не летел, даже если сие звучит высокопарно, но меня несли крылья любви маленького Купидона, милого розовощёкого шалуна, любителя поражать людские сердца своими отравленными любовью стрелами. Вестника любви, что в сущности, не столь большую разницу составляет, и даже декабрьский мороз меня ничуть не задевал, а скорее наоборот: вдохновлял. Возможно, благодаря таким вот исключительным встречам мы имеем счастье наслаждаться гениальными произведениями Толстого и Пушкина, Мандельштама и Асадова.
Но даже их гению неподвластным оказалось передать всю ту гамму чувств, какие наполняют сердце, в котором поселилась любовь и именно это заставляет каждого влюблённого браться за перо и рифмовать строки, когда удачно и мир чествует нового гения-поэта, а когда не совсем, они так и сгорают, в глухой и тёмной ночи, всего на миг, осветив лицо их автора.