Ночной дождь - Коллектив авторов 4 стр.

 А для кого,  спросите, 
Соком томлюсь, сгораю
В короткие дни осени?
Я и сама не знаю!

Вон виноградарь молча
Мимо прошёл задумчиво.
Нет уже больше мочи
Руки себе выкручивать.

Боязно мне и холодно,
Дети и те домой.
Будет кому-то голодно
И без меня зимой.

Ладно, что неприметная,
Но вобрала тепло.
Я же почти бессмертная,
Всем холодам назло.

Всем им, не замечающим,
Жаждущим песню спеть.
Сколько же мне кричать ещё,
Сколько на них смотреть?!

Что ж мне, до смерти, что ли
Век одинокой жить,
В пёстрой листве от боли
Слёзы на землю лить?!

Что-то тут бесчеловечное,
Похожее на искус,
Быть и лозою вечною,
Вечною, как Иисус.

Небо спустилось птицами
В этот промозглый сад.
Плачется, не летится им 
Грозди ещё висят.

I

Я зелен был, был мне неведом
Стон звёзд мерцающих во мгле,
Стон ночи, дерева, их беды,
Стон скорбных песен на земле.

Душа была зелёной, лето,
Да все таким казалось мне.
И начиналась повесть эта
В зелёной сказочной стране.

Ii

Я шёл, душой охладевая,
Куда я шёл, ещё не знал.
Себе отчёта не давая,
Смысл на бессмысленность менял.

Iii

Трава росла всё глубже, глубже,
Словами сердце леденя,
Она встречала чьи-то души,
Глаза ушедших от меня.

Тяжёлым соком истекая,
Трава пока ещё жила.
Но у меня душа другая,
Хоть и зелёная была.

Iv

Одинок, как этот воздух,
Солнце красное зову.
С неба сбрасывают звёзды,
Как сгоревшую траву.

Солнца нет, на сердце серо,
Но вблизи шумит трава.
И какой измерить мерой
Поминальные слова?

Пролетают дни и ночи,
Память сердца вороша.
Жизнь ломает позвоночник,
Холодна моя душа.

V

Но ведь это было, было,
Было, будто бы вчера:
Жизнь меня с размаху била
И бросала в клевера.

И как пыльная лавина,
Перейдя мою судьбу,
В сети прочные ловила,
На своём несла горбу.

Неужели нет дороги,
Нет уже пути назад,
Если кровоточат ноги
И глядят во тьму глаза?

Я библейские страницы
До единой бы порвал,
Если б в юность возвратиться
Мне Господь возможность дал.

Vi

Ещё живу, а времени не стало,
Чтобы запеть и голос свой падать.
Но я спою, пора уже настала,
Пора уже хоть тут не опоздать.

«Душа моя зелёная и лето!
Храни вас Бог от бед и неудач!
Пока ещё поёт перо поэта,
То он ещё и радостен, и зряч».

Vii

А дальше будет много-много сказок,
Покинут боли, подлости и грусть,
Пока не надорву гортанных связок
И в небеса орлом не вознесусь.

И мне сказали: «Уходи!
Тебе сюда пока не надо,
Ступай себе и часа жди!»
И затворили двери ада.

И я пустыню пересёк,
Хромое солнце утром встретил.
Я понял, срок мой не истёк,
Что поживу ещё на свете.

Со мной не будет ничего,
Пока живу, пока страдаю,
Пока не встречу я Его,
Пока Его не повидаю.

И тут мне кто-то говорит:
«Ты потому, наверно, грешен,
Что плакал или делал вид,
И слёзы лил, а был успешен.

А слёзы превращались в соль,
Их ветер гнал всё дальше в поле.
И доставляли слёзы боль
Тем, кто не видел этой соли.

Безвкусным хлеб был у детей,
Безвкусною у взрослых рыба.
Щепотка щедрости твоей
Была как каменная глыба.

Всю жизнь проплакать не дано,
Воды в глазах не так уж много,
Ты семь потов пролей мне, но
Соль собери и дай в дорогу!

Вон, видишь, юноша идёт,
А он идёт с твоею кровью,
Дай соль ему, он счастья ждёт,
И он расплатится любовью!»

Я встал, узнав себя в себе,
И улыбнулся солнцу: «Ясно!
Доверюсь Богу и судьбе,
Жизнь коротка, но так прекрасна!»

Но Он сказал мне, плакал ты,
А, значит, соль дарил кому-то.
А, значит, женщина мечты
Без соли не вставала утром.

Был хлеб солёный у неё,
Солёной подавалась рыба,
За бескорыстие твоё
Шептала: «Господи! Спасибо!»

Ты, человек, люби её,
Даруйте вместе жизнь другому!
Шагай себе через жнивьё,
Мир полю твоему и дому!

Пламену Ставреву

Был я молод и сентиментален,
Не скрывал навернувшихся слёз,
И слова золотые слетали
В душу мне с чёрно-белых берёз.

Я вдруг понял, стихи это правда,
Если в них непутёвая жизнь,
Но жужжали и слева, и справа,
О своём проповедники лжи.

Стиснул зубы и больше ни слова
Не промолвил две тысячи лет.
Умер плач мой, но смех свой суровый
Посылал я, как пули, в ответ.

Я не прав был, что рвал свои тексты,
Сердце часто кричало: «Не рви!»
В кабаке, где пьянели невесты,
Под гитару запел о любви.

Неиспорченный, в белом костюме
Я входил в этот самый кабак,
Песни пел, но тяжёлые думы
Не хотели оставить никак.

Ах, какие там женщины были,
И, надеясь на лёгкий успех,
Как любили они, как любили!
Но любили, наверно, не тех!

Средь веселья рыдала гитара,
И хмелела от выпивших пар,
И тогда я просил кочегара,
Чтобы в топке поддерживал пар.

Он исправно топил, чтобы в зале,
Разогретые крепко спиртным,
Словно бабочки, вальс танцевали
Незамужние женщины с ним.

А я пел о любви на потребу,
Над собою смеялся до слёз,
И молился далёкому небу,
И прощенье просил у берёз.

Вот тут-то вино и запело!
Хрипело, глотало слезу.
Красивое женское тело
Метало не искры, грозу.

Куда-то оно уводило 
На запад, а после на юг,
Дороги, мосты наводило,
Холмы обходило вокруг.

Река в меня бурно входила,
И ноги как рыбы, в песок.
Вода же круги разводила,
Делила и луг, и лесок.

И радуга в небе стояла,
Спустившись до самой травы.
И так она людям сияла
И с речкой общалась на вы!

А речка опять убегала
От этой земной кутерьмы,
На взгорье себя сберегала,
И там умывала холмы.

А листья, что с грабов опали,
Вздымали свои плавники,
Мосты разводные вставали
На бурном теченье реки

Но вот за кормой свои крылья
Развесил полуночный мрак.
Вино остывает, бессилье
Уйти не желает никак.

В стаканах вино умолкает,
И песни уже не слышны.
Последняя капля стекает,
Сверкая осколком луны.

Приходит, как божий посланник,
Исчезнувший официант:
 Ах вы, очарованный странник,
На сон у вас мощный талант!

Плачу ей за шутку по счёту
И тычусь, как мальчик, в плечо!
И в губы целую кого-то,
И что-то шепчу горячо.

Август. Полдень. Болгария.
Розы так и кипят.
Раны рваные старые
Разболелись опять.

Что-то холодно-голодно
И ни капли тепла.
Ты из этого города
Торопливо ушла.

Я и к этой поспешности
Незаметно привык.
В моей грусти и нежности
Утонул Казанлык.

Ни о чём на свете не жалею,
Если от Земли за пару вёрст
Мчит во мгле безумная Галлея,
Глаз небесный и сестра всех звёзд!

Как же мы светлы и вдохновенны!
Как горят огнём её глаза!
Друг на друга смотрим откровенно,
И уйти от этого нельзя.

И стоим под небом, славословим:
 Вот такой и нам бы в души свет!
Может, мы единые по крови,
Просто не видались много лет?

Тот, кто светел, тот и не заметен,
Больно оступается в пути.
Но комета каждому посветит
И своей дорогой улетит.

Будем жить и в кровь сбивать колени
И по новой шишки набивать.
Жаль, и людям новых поколений
Без войны на свете не бывать!

Улетает в облака из серы,
В облака из сказочного льда,
Гордая, горячая без меры,
И не возвратится никогда.

Пусть потом судачат астрономы,
Сколько там борозд в её ядре,
Как же ей без нас живётся дома,
Как одной ей спится на заре?

Не вернётся, а могла бы славу
И бессмертье с нами обрести.
Может, астрономы и не правы
В том, что сбилась с нужного пути.

Да, у нас всегда тепло и чисто,
Не в пример блуждающим во мгле.
Лишь она, безумна, и лучиста,
Жить могла бы с нами на Земле.

У кометы обгорели руки,
Волосы на лбу опалены.
Как переживёт она разлуку,
Как не побоится тишины!

Что ей наши улицы и скверы
С именем её? Ей всё равно.
Но комета не живёт без веры,
Без неё пропала бы давно.

Видно, у неё своя дорога,
И своя счастливая звезда,
И она за пазухой у Бога
В небесах не сгинет никогда.

Сбережёт и не допустит краха,
Дальше свет в ладонях понесёт.
И слепой какой-нибудь от страха
Вдруг прозреет, встанет и пойдёт.

И комета с массой многотонной
Станет хоть кому-нибудь судьбой.
И заплачет, как перед иконой,
Счастьем переполненный слепой.