ЛЁХА: Круто! Заглянем, от чего не заглянуть!
Лёха поворачивается к Семёну, обращается к нему.
ЛЁХА: Вот видишь, Семён? А ты ругался, что я не досмотрел. В итоге-то как всё складно вышло?
СЕМЁН: Не могу я так. Не правильно всё это как-то.
АЛИСА: Что такое? Отбивная пришлась не по вкусу?
СЕМЁН: Да нет, я не о том! Не правильно всё как-то тут у вас. С ограблением этим. Чувствую себя вором каким-то, ладно вором мерзавцем!
АЛИСА (Семёну): Да перестаньте. Ну что в этом такого, в самом деле? Ситуации разные бывают. Вам понадобились деньги, а мы как раз можем их вам предоставить. Всё хорошо, не вините себя, не истязайте. Давайте, я лучше вам салатика положу.
Алиса ухаживает за ворами, как за дорогими гостями, очень обходительно с ними взаимодействуя.
СЕМЁН (откинувшись на спинку стула с интересным выражением лица): Знаете, Алиса, я столько лет мечтал о таком вот отношении. Чтобы хоть один не то чтобы день, а хотя бы даже вечер в жизни ко мне обратились как к человеку. Ни как к отбросу общества, понимаете? А как к человеку. Я много лет не знал такого отношения к себе. Спасибо, Алиса за то, что вы подарили мне эти мгновения. Вашему мужу крупно повезло.
ВАДИМ: Это правда!
АЛИСА: Нам повезло обоим. Спасибо за эти слова, они очень трогательны, Семён. Вас ведь Семён зовут, так кажется, к вам обращался товарищ?
СЕМЁН: Да, всё верно.
ЛЁХА: Я помню, последний раз вот так в приличном обществе сидел двадцать три года назад. Ездил с родителями в Литву. Какие-то знакомые там, у отца были. Богатые люди. Я запомнил тот ужин на всю жизнь. Вот и сейчас что-то похожее испытываю здесь с вами. Очень вкусно, очень хорошо, и как-то очень уютно. Это странно, ситуация ведь не располагает но с вами действительно как-то уютно!
СЕМЁН: Вот и я о том же.
ВАДИМ: Спасибо ребята, спасибо. Вы тоже вполне приятные хорошие люди, почему я и пригласил вас к столу, в знак расположения и открытости.
Семён, наконец, приступает к еде.
АЛИСА: Вадим, ну что, завтра всё без изменений? Летим?
ВАДИМ: Да, давай. Часов в десять утра можем выезжать.
Лёха поглядывает хитрым взглядом на Семёна, Семён не разделяет этой хитрости, хоть и понимает, к чему клонит его подельник.
СЕМЁН: Простите, а можно приглушить свет? Чтобы атмосфера была как в ресторане?
АЛИСА: Да! С удовольствием, я сейчас принесу свечи, будет ужин при свечах, я так люблю романтическую атмосферу.
ЛЁХА: Класс!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ДОМ
Алиса приносит свечи, зажигает, ставит на стол.
Вадим выключает свет.
Сцена наполняется романтической ноткой.
СЕМЁН: Спасибо.
ВАДИМ: Вам спасибо за идею, на самом деле, так намного лучше. Я вообще люблю сумрак, но вы уже в курсе.
Небольшая молчаливая пауза.
СЕМЁН: Как я мечтал о семье
Алиса и Вадим внимательно смотрят на Семёна, Лёха всё ещё занят поеданием блюд.
СЕМЁН: Как мечтал о семье Вы не представляете, сколько боли я пронёс через эту свою мечту. Но так и не смог её реализовать в жизни.
Небольшая пауза.
Семён собирается мыслями.
СЕМЁН: Смотрю я на вас сейчас (обращается к Вадиму и Алисе), и вспоминаю, как много лет назад была у меня одна девушка. Славная такая девчушка. Любила меня, а я любил её. Мы встречались около двух лет. Потом она забеременела. Пришла ко мне с этой новостью. Лицо её светилось. Она очень хотела ребёнка. Очень обрадовалась и пришла разделить эту радость со мной. Я же не оправдал её надежд. Я тогда перебивался разнорабочим, денег едва хватало на то, чтобы снять скромное жильё. Один два раза в месяц мог себе позволить сводить Любу Люба, так её звали, в кино, или в кафе. Правда, для этого приходилось сильно экономить на еде. О покупке новой одежды речь вообще не шла. Я больше десяти лет носил одну и ту же шапку, куртку и по пять лет ботинки и штаны. Уже дыры было не залечить, а я всё таскал это шмотьё, потому что новое купить было не на что. И вот ко мне приходит моя девушка и говорит о том, что у нас будет ребёнок.
Сёмён замолкает.
Алиса переглядывается с Вадимом и Лёхой, трепетно смотрит на Семёна.
АЛИСА: Что же вы ей ответили?
СЕМЁН: Я ответил, что не могу себе позволить ребёнка. Что единственное, что могу сделать, это занять денег на аборт.
На сцене повисает молчание.
Затухает одна свеча, Алиса вновь зажигает её.
Затухает одна свеча, Алиса вновь зажигает её.
СЕМЁН: Люба выслушала меня, поплакала, но ничего не сказала. Я знал как она хотела и ждала этого ребёнка, но я работал как мог, и очень чётко отдавал себе отчёт в том, что дополнительные затраты по ребёнку я не потяну. А учитывая, что в обозримом будущем никаких перспектив не предвидится я тем более не мог рисковать ещё одной жизнью. Что я мог дать этому ребёнку?
Семён замолкает ненадолго, делает глоток чая и продолжаетмонолог.
СЕМЁН: Я сказал ей, что если она хочет продолжать встречаться со мной, то ей придётся отказаться от ребёнка. Она выбрала ребёнка. Я понимал, что для девушки семья это главное, но дать это главное Любе я не мог, хоть и мечтал об этом не меньше её.
Семён прокашливается, делает несколько глотков, кряхтит.
СЕМЁН: С тех пор больше я её не видел. Понятия не имею, как сложилась её дальнейшая судьба. К телефону она не подходила, а когда я несколько раз приезжал к её матери, то мне никто не открывал дверь. Я лелеял надежды четыре месяца, скитаясь по ночному городу страдая от бессонницы. Думал, как можно всё организовать так, чтобы всё у нас получилось как у нормальных людей. Я думал об этом каждый вечер, разбавляя горечь в алкоголе, а наутро приходил новый день и вновь погружал меня в привычный круговорот событий. И из этого колеса я не мог вырваться долгие годы. Были мимолётные романы, но и романами это назвать нельзя, скорее так, по пьяни.
Ходил вечерами под окнами, заглядывал в квартиры, слышал детский смех, видел, как папы берут своих ребятишек на ручки и как эти детки в ответ протягивают свои. Как расплываются у них на лицах улыбки, видя своё отражение в детских чистых глазах С сожалением наблюдал за тем, как мамы провожают детей в школу, как папы забирают детей из детских садов. Сколько я протоптал дорожек у детского сада, находящегося неподалёку от той халупы, которую снимал.
И вот сейчас я сижу, смотрю на вас, Алиса, Вадим, и понимаю, что тогда много лет назад я профукал свой шанс, может быть не так как у вас, но всё же я мог бы быть счастливым. Не знаю как, но вместе бы мы справились, ведь мы любили друг друга тогда. А я я так люблю её и сейчас
Молчание.
ВАДИМ: Вы помните, Семён, фамилию той девушки, Любы?
СЕМЁН: Как не помнить, конечно, помню, всё как сейчас. Осипова Люба. А к чему вопрос?
ВАДИМ: Так, интересно. Очень трогательная история. Очень жизненная и, увы, не эксклюзивная.
ЛЁХА: Чего? Не экскю лю какая?
СЕМЁН (Лёхе): Частое явление, не один я на свете такой, Лёха.
ЛЁХА: А это да, наверное.
Все тихо сидят за столом, размышляют об услышанном.
У ПОДВОРЬЯ ДОМА
На край сцены выходит из-за кулис следующий вор Герман, который тоже присмотрел этот домик на сегодняшнюю ночь. В одной руке у него мешок и монтировка, в другой пистолет.
Посетители дома не видят Германа и даже не подозревают о том, что кто-то ещё покусился на ограбление этого дома в эту ночь.
ГЕРМАН: Вот и свиделись с тобой, так давно желанный домик.
Герман надевает чулок на голову, технично проникает в дом, варварски выламывает дверь.
В ДОМЕ
Посетители дома обращают внимание на скрежет.
Семён и Лёха соскакивают со стульев и занимают позиции.
В комнату забегает Герман, видит хозяина, хозяйку, начинает кричать.
ГЕРМАН: Мордой в пол! Легли оба! Это ограбление! Руки за голову! Сейф где? Быстро?
Вадим и Алиса ложатся на пол, кладут руки за голову.
ВАДИМ: Сейф сбоку от вас! Он уже даже открыт.
Герман поворачивается к сейфу, видит пустой открытый тайник, начинает яростно кричать, угрожая пистолетом.
ГЕРМАН: Шутить со мной вздумали? Деньги где? Куда делись деньги?
ЛЁХА (выбегая сбоку на Германа): Здесь деньги!
Лёха мастерски в несколько приёмов обезоруживает Германа и обездвиживает его на полу.
Семён отрывает кусок провода от стены и связывает им руки Герману. Стягивает с его головы чулок.
Вадим и Алиса встают с пола.
АЛИСА (обращаясь к Лёхе): Ого? Никогда не видела ничего подобного. Вы где так научились драться?
ЛЁХА: Я родился и жил до совершеннолетия в самом криминализованном районе города. У нас навыки боевой подготовки впитываешь почти с материнским молоком.
ВАДИМ (Лёхе): Спасибо тебе, большое. Если бы не ты, неизвестно чем бы дело закончилось.