DjVu. Свержение. Территория Зомби. Империя целаканта. Прогулки по сковородке - Ноэми Норд 4 стр.

Живу в орде и пишу из орды,
но ненавижу намазы спецназов,
спецназы намазов.
Страна  это главное,
но важнее страны  сын,
не кремлемское бремя военных заказов.

Снова поборы ордынские  брать сыновей,
отрывать от семьи, под дулом вести на закланье
власти, которой всего нужней 
не критика  а рабское заиканье.

Ханскую плеть сменили на слезоточивый газ,
на опричника надели шлем  и в бой!
Бьет чужак неграмотный нас,
и гордится  новой ордой.

Трудно  эту  ярость  сдержать.
Трудно  пересилить  газетные  толки.
Ложь  лишь  с  виду  божия  благодать,
не  соврать: под  ногти  иголки.

Если  солдат коченеет  во рву,
до хребта  разорваны  ребра,
запретом не сдержишь  молву 
взрывается    славой   недоброй.

Крик этой  матери, вопли всех матерей,
сметут   ледяные заторы,
пустые  просторы  городских  площадей,
разбудят  кухни  и   норы.

Хочется правды  но закрывают сайты.
Хочется закрыть призывные пункты,
но разгоняют  пикет.
Пусть бы дети учились, любили 
 так нет:
мальчиков восемнадцати лет
отправляют в передвижные крематории.
Господи, если ты есть на свете 
пошли им из рая привет!

О  смерти орать неразумно.
Она  в  мензурке   осадком.
Взболтай  и  проверь на  свет,
забудь, что  ангелу всего восемнадцать лет.

Созидатель  квантов, парсеков  и  прочих  мер
 отзвук  мегерный, школьный  пример,
звук трубы, глас, разрывающий путы  небес 
голем, выдирающий  горло  чудес.

Взрезал   артерию, качающую звук,
ты не  сальери  просто не друг,
гомункул, далекий    от шимпанзе,
 скачущий  по  арене  в  плиссе.

У  матери   кровь  на  губах  не  кричать!
 Молчать, губы зубами прошить!
Не забирайте сына!
А доктор диктует: «Не жить», 
 сиделкам и  санитарам.
Их  лица  застывший  грим.
Когда  появляется  смерть
в  повозке  нет  места  двоим.

Мир  звоном  заунывным  переполнен,
В  нем    струны  путы  и аккорды   зла.
они  терпимой  сути весть.
Сон: бой  гай- взвесь
взорванных звезд, колыбель  пустоты.
Умер, но  восклицает: «Не  ты!»

Был ангелом,
которого  посчастливилось
        в жизнь  впустить,
 поводырем  по  слепоте,
вручивший тонкую нить,
 чудес, воскресений, убийств,
 поллюций до потолка,
 жизнь  в  радугах  и  фонтанах,
 казалась  легка
восторгом,
лепечущим    на материнских  руках.
Но вырос   воин  и  прочь.
Лед  замерзает в  следах.

На Дворцовой площади задержаны участники «прогулки свободных людей».

Цербер  церберу  шепчет в  ушко:
 Заебали  прогулки по  сковородке.
Прибавить жару? Залить  горшком?
Бунтарей  чую   в дерзкой  походке.

Прорычал  в  ответ  вислоухий  пес,
с десятком медалей  за «гоп»:
 Революция  не  просто понос,
императору  ада  гроб.

За  прогулки  несвободных  людей 
15 суток и более,
дабы  не  тянули  за  тонкую   нить
из адского лепрозория.

Чего боятся люди?
Люди боятся  страха,
лающих  псов, автоматной
очереди  над  головой.

У  страха   глаза приятеля 
за   слово  скручены  руки.
У страха глаза ребенка,
отправленного  в   детский  дом.

Страх  заполняет  улицы,
страх расправляется  с  толпами,
страх повинуется крикам:
«Запрещено!» и «Молчать!»

Так что же  перебьют по-одному?
Закупят генералов,
полковникам  налично,
в хари смеяться,
давить в дыму
с первого удара научены отлично.

Дилер ручкой дернет 
и мент замрет столбом,
покажет факом палец 
и пошел вприсядку!

А пацаны за город свой,
за родину  в тюрьму,
на смерть и в рукопашную
немыслимую схватку.

Но орды усмехаются:
закуплен каждый коп.
За мать свою заступишься,
в  рыло дашь  тюряга.

Минное поле 
кровавая страна,
рыночных министров
дележ и передряга.

Ты бьешь свою страну по почкам,
швыряешь в автозак,
лохмотья кожи на асфальте
со спин  твой мертвый флаг.

Но голос сдавленный все громче,
аплодисменты  тем,
кто за решеткой, кто  герои
батальных теорем.

Но всю страну не пересадишь,
хребтов не перебьешь.
Когда не хватит автозаков 
тогда поймешь.

Друг  Мандельштам
но разрешили залп,
дозволено стрелять,
где в ногу шел с толпой.

Курсант, увы, не знал,
что Мандельштам не штамп,
навел курок, нажал на спуск,
не мудрствуя игрой.

Вселенная нема,
наемник  подлый раб,
рука хозяина.
Не сами ль выбирали?

Вновь Мандельштам убит.
Уже не в первый раз
расстреляны стихи.
Вы вряд ли их читали.

Народ с зашитыми глазами
народ с оглохшими ушами,
теряющий надежды свет-
на дух корыт ползет след в след.

Пленяет разум толп «алла» 
оно  политики хвала 
ни свергнет тупость лживых лиц 
под плеткою  нижайше  ниц.

Забыта истина: «Прощай»
Идет война
Война?  Вставай!

Бумажка власти 
санкция,
санитарная пункция,
дрянция,
арест
под печатью ЖЖ:
«Как жжжже так 
разве ужжжже?

Арестовали,
отобрали,
использовали, как половичок,
траханули, затерли,
били в пах,
сладострастно,
мобильный сверкал зрачок.

Ату! Три хлопка бьют ладони.
Безудержна ладушек тоска.
Глубоко трупаков  захоронят,
не  забудут  сховать ни   куска.

Отчаливай, чех, жги, Европа,
отворачивайся   и  не  смотри.
Среднерусская возвышенность 
огромная попа,
самый крупный на сволочь востри.

Все кончено, давайте отдохнем,
до новых встреч на дымных баррикадах.
Там  впереди  опять грозят огнем
служители невидимого ада.

  Сфера действия человечества  плоскость,
иными словами  двухмерное пространство.
  Что бы человек ни сотворил 
 происходит лишь в двухмерном мире.

  Сфера  воздействия подчиняется закону: пиэрквадратделеноенадва.

  Вероятность победы оппозиции можно рассчитать так:

1. Площадь охвата ее влияния:
 в основном Москва и крупные мегаполисы,
которые воспитали интернет-хомячков.

  2. Энергетика каждого восстания: эмцквадратделеноенадва.

 3. Не надо забывать,
что заметной составляющей солнечной активности
может стать электронная информация.
   Грызуны, облученные мобильниками и маршрутизаторами,
 получив добавочный импульс энергетики,
100500 попрутся на болотные и сенатские.

  И тогда начнется   веселуха!
  Спросишь  хомячка,
 висящего в воздухе на заломленных лапках:
 Ты чё, паря, делаешь?
 Ты чё, власть не любишь?
 Или ты поправки не уважаешь?
 А может, тебе понюхать это?
   Хомячок, булькая мокрыми ножками,
ответит:
 Умру за интернет!
  Очкарику сунь пару тычков под кадык 
 и готово. Он не боксер.
  А по правде говоря,
 каждый цербер ждет революцию.
Хотя бы для того, чтобы  дождь орденов,
Аляска- наша
 и кабинет  вооооо!

Сотни   раз  зарекалась:
 горит  в  мозгу  в  висках,
 под  пальцами  на  клавиатуре 
  подожди, не  смей  отправлять   в  тираж 
не  время   амбразуре.

До  утра  подержи, остепенись, востребуй,
выдержка  это жизнь, а  не  ода   бреду.
Но сжимаются  кулаки:
 Наши  в  автозаках!
   Молодые, нежнейшие   дураки
 поперлись  под  пули на хуй.

Выдержка? Да  сдохни, ты, полиглот,
смерть пацанам  подгребает   последний  дзот.
Так  и  будут   упрямиться, родителей  нах.
По  кому    стрельба?
 По тем, кто в  истерике:" Ах!».