В шуме крутящейся рулетки и звона бокалов лето прошло незаметно. Работа официанткой в казино мне наскучила. Нужно было думать, чем еще заниматься. Получив образование специалиста в сельскохозяйственной промышленности, в доярки я точно не собиралась. Переждав терпеливо зиму, мы с Ольгой и Бэнчей стали ходить в только что открывшийся ресторан «Симон» в районе городского пляжа. Сначала, конечно, на приличное место это было отдаленно похоже, но со временем популярность «Симона» достигла таких высот, что о нем говорили по всему Краснодарскому краю, считая за честь посетить его. Я еще помню, как директор пивзавода решил огородить поросшую лесом и болотной растительностью территорию и организовать там нечто похожее на забегаловку под открытым небом. Чтобы гостей не одолевали комары, ресторан осыпали вокруг каким-то соляным специальным раствором, и казалось, особенно под вечер, когда смеркалось, что мы сидим в заколдованном и защищенном от оборотней и злых духов кругу. Точьв-точь, как в гоголевском «Вие».
На парковке ресторана всегда было много дорогих иномарок. Многие машины приходилось ставить под деревья в лесу, так как мест не хватало. Многочисленные гости сидели прямо на мощных пеньках за наскоро сколоченными из грубых досок столами. Над всем этим радостно чирикали и кружились лесные птицы. Воздух был волшебно чист. Близость леса давала о себе знать. Сама атмосфера была уютная и непринужденная, напоминающая собой больше охотничий домик, чем ресторан. Тут не раз играли пышные свадьбы, дни рождения. «Симон» славился своей кавказкой кухней, чудотворные запахи которой вызывали слюноотделение и будоражили желудки случайных прохожих на несколько километров в округе. Цены были демократические, поэтому за соседними столиками можно было встретить и успешного олиграха, ведущего разборки с местными бандитами, и учащихся техникума, пришедших набить свой живот щами из кислой капусты и на халяву послушать живую музыку.
К ресторану можно было подойти со всех сторон, так как он был под открытым небом, но основной поток посетителей шел по дорожке, протоптанной от пляжа. С этой стороны на возвышенности стоял глиняный козел в натуральную величину. Его неподвижная, потрескавшаяся от влажности морда, покрытая лишайником и мохом, смотрела на гостей неким потусторонним взглядом, и казалось, что ты находишься в каком-то сказочном королевстве, где действуют другие законы бытия. В «Симоне» играла живая музыка, выступали многие, тогда еще неизвестные артисты, например, братья Карецкие. Народ, пьяный, дикий и развязный, всегда толпился возле сцены. Посетители засовывали купюры артистам за пазуху, пихали друг друга, одержимые харизмой артиста и желанием отличиться. Помню, как на аукционе, принимались серьезные ставки, кто первым закажет музыку.
Однажды Бэнча раздобыла классные итальянские шляпки и, как всегда, уговорила их у нее купить. Шляпки, действительно, были «отпад». Нацепив их себе на голову, с многозначительными взглядами, как самовлюбленные леди на Пикадилли, прогуливались мы по городу и, наконец, утомленные мужским вниманием, под вечер поехали в «Симон».
У входа в ресторан стоял пятилитровый Понтиак небесно-изумрудного цвета, самый настоящий шедевр автоискусства, двухдверный, с вращающимися, словно у крокодила глаза, фарами. Ольга, как хищник встрепенулась, и стала искать среди гостей владельца этой шикарной машины. Местных мы всех практически знали, и она без особого труда зорким орлиным глазом вычислила свою жертву. Им оказался с виду ничем не примечательный горец среднего возраста в мятой рубашке, сидевший скромно в компании своих друзей, медленно поглощая пищу. По неторопливой и вальяжной манере общения можно было догадаться, что этот человек привык управлять и приказывать. Впиваясь своими острыми, как кинжалы, зубами в жирную плоть баранины, джигит бросил на нас пренебрежительный взгляд.
Ну, все он мой! решила Ольга.
Мы как-то не придали этому значения и сильно усомнились, что она сможет «закадрить» такого влиятельного мужчину. Проведя весело вечер на свежем воздухе, отплясывая под живую музыку, мы потеряли Ольгу из виду, а когда вернулись домой, рухнули спать у Бэнчи. Под утро, когда ещё было темно, но петухи уже пропели, меня растолкала подруга.
Эля, Эляяя, быстрей, вставай! Посмотри на чем Ольга приехала!
Эля, Эляяя, быстрей, вставай! Посмотри на чем Ольга приехала!
Она была так взволнована, словно случился пожар, и я спросонья не сразу поняла, что к чему. А когда она вытянула меня на балкон, то я невольно ахнула. Под фонарем у самого подъезда стоял Понтиак, как инопланетный корабль с зажженными фарами, который мы видели у «Симона». Дверь его медленно поползла вверх, а вместе с ней поползли и наши с Бэнчей на лоб глаза, от такой конструкции внеземных цивилизаций. И вот шикарная дверь открылась, словно взмах крыла небесной птицы, и из него выпорхнула счастливая, помятая, но жутко довольная Ольга. Она послала кому-то в темный салон машины воздушный поцелуй и, виляя чуть хмельной походкой, засеменила к дому на своих высоких каблучках. Мы сразу с Бэнчей ломанулись открывать двери. Любопытство овладевало нами до такой степени, что мы даже не думали одеваться. Ольга, ещё мяукая себе под нос модный инопланетный мотив, порхая в эйфории от неожиданного продолжения её охоты, заявила нам еще на лестничной клетке, что пришла за вещами и уезжает с Русиком, он забирает её с собой в Осетию знакомить со своей мамой! Вся ее покрасневшая шея была в засосах, будто она всю ночь провела в ванне с пиявками.
Ну, надо же! с нескрываемой завистью закачала головой Бэнча, оперев кулаки в покатые свои бока. Да, ты крута Оля, такого мужика отхватила!
Удача любит смелых! засмеялась она тогда. К тому же, мне кажется, я его люблю.
Для меня такое внезапное решение подруги уехать неизвестно куда неизвестно с кем не было удивлением. Я хорошо знала, что Ольга мечтает смотаться из Армавира при первой же возможности и пользуется успехом среди мужчин, в том числе и ради этого. Ее появление в ресторане «Симон» никогда не проходило незаметным. В ее присутствии я чувствовала себя нераспустившимся бутоном, жалкой тенью подруги, и с нетерпением ждала своего часа.
Однажды, еще даже не успев сесть за свободный столик, кто-то угостил нас бутылкой шампанского.
Фи, лимонад! Дамы пьют текилу! сделала кислое выражение лица Ольга, отвергнув подарок.
Она властно хмурила брови, топала ножкой. Мужчины были от нее без ума! Готовы были жертвовать чем угодно, лишь бы попасть под ее милость. Вот почему за нашим столиком всегда звучал беззаботный хохот и велись задушевные беседы. Моя подруга могла поддержать разговор на любые темы. В свои неполные 18 лет она неплохо разбиралась в политике, машинах, живописи, литературе, хорошо знала мужскую психологию и отлично пользовалась своими знаниями. Это была современная гетера наших дней, созданная исключительно для любви под покровительством самого Эроса. Однажды я не выдержала и спросила ее, что она делает такого, отчего мужчины сохнут по ней.
Ведь худюшая, как вешалка, симпатичная, но не красавица, умная, но не Мария Кюри же!
Дыхнув свежей водкой и солеными огурцами, Оля снисходительно улыбнулась и шлепнула мне в ухо:
Знаешь что подруга!
Затем она то ли в шутку, то ли серьезно вытащила из своей сумочки пульт.
Это подарок Юрия Моисеевича. Из самого Израиля привез.
Я взяла эту диковинку в руки, и, как глупая обезьянка, стала тыкать на кнопки и чесать голову, силясь понять, как все это работает.
Полегче! Это же пульт от вибратора, застонала Оля, имитируя сексуальное блаженство. Я применяю его, как только вижу подходящего мужчину, и он, непроизвольно вдыхая мои флюиды, уже бессилен противостоять моим колдовским чарам. Вот смотри!
И она, отобрав у меня секретное оружие, смеясь на весь ресторан, сразу же «закадрила» двух богатеньких старичков за соседним столиком. Они выпучили на нее свои белесые глаза, и, перебирая увядшими, выцветшими губами перешептывались и улыбались той виноватой улыбкой, обладатели которой уже не могут, но все еще хотят.
Правда, однажды интуиция подкачала ее. Произошло это именно тогда, когда Ольга встретила своего нового избранника и повелась на его дорогую машину. Она не обратила внимания на то, что номера были транзитные. Только потом уже выяснилось, что этот горец, вечно помятый, небритый, ночующий в гостиницах, перегонял угнанные иномарки из Венгрии через наш городок в горную Чечню. У него была серьезная «крыша», которая помогала ему с местными ментами. Оленька и клюнула, как окунь на блесну, ездила с ним повсюду, и даже в Чечню. Может быть, за болтливый язык или повод к ревности, но ее герой стал поднимать руку, и уже скоро моя подруга без паспорта на накладных, трясясь в плацкартном вагоне, голодная и ободранная, добиралась до Москвы, словно беженка. На голове ее прыгали придорожные вши, а драповая шляпка, в которой она некогда щеголяла в «Симоне», долгие дни служила ей подстилкой вместо подушки, и затеняла исхудалое лицо ее с огромным синяком вокруг глаза. Под испуганными, выплаканными глазами синели круги от жестоких побоев, и было в этом нечто от Пикассо, размыто красивое, но непонятное.