Дружище, выручай. Мне нужно, встретиться с Марией, а у меня обуза Не мог бы ты проводить Катю домой, век буду тебе благодарен.
Услышав это, Степан онемел от такой удачи. У него загорелись глаза от какого-то внутреннего, понятного только ему счастья. Он даже растерялся от такого предложения, но через мгновение сообразил, что от него требуется.
С радостью удружу тебе Можешь быть спокоен, я выполню это щекотливое поручение с достоинством, с нескрываемым волнением выдохнул Стёпа.
Семён, сразу же после разговора подойдя к сестре, предупредил её о своём решении, чем неимоверно смутил Катю. Она категорически запротестовала:
Да как же это так, это же некрасиво! А вдруг он не согласится, я одна боюсь
Не бойся. Он с радостью уже дал согласие. Да ты ему нравишься, дурёха
Когда пришло время провожать, Степан подошёл к Кате и будто заглянул ей в душу. Глубокая бездна её чёрных глаз леденила сердце. Мечта его сновидений стояла рядом с ним. До неё можно было дотронуться, только протяни руку. Он ликовал восхищению не было конца; ему было достаточно созерцать её, молча, стоя на месте. Кто не познал счастья любить, тот не знает её безбрежных границ, способных завести в такую прорву, из которой и не выберешься без посторонней помощи.
Ну, пойдёмте, провожатый! вывел влюблённого мечтателя трезвый голос чаровницы из блужданий в потустороннем мироощущении.
Неторопливо они шли рядом. Какое это счастье. Время гулкими раскатами отсчитывало его сердце. Ночь лёгкая, как юность, тёплая с невнятной прозрачностью не предвещала ничего коварного и злого. Луна-волшебница озаряла своим идиллическим светом ночь и всё скрытое ею. Их тени скользили сбоку, кувыркаясь по неровностям придорожья.
Степан Анисимович, расскажите что-либо интересное, прервала Катя молчание.
Катенька, я прошу тебя, называй меня просто по имени. И на ты, пожалуйста, если тебе это будет не в тягость.
Она затихла и, пройдя несколько шагов, ответила тихим голосом:
Хорошо, если вы хотите, то есть если ТЫ хочешь, я согласна. Мне так ещё легче Так как же моя просьба?
Ах, да извини, Катенька, промолвил Степан. Какая тема тебя интересует?
Мне всё интересно ну, скажем, что-либо про любовь, смущаясь, засмеялась она.
Хорошо, я расскажу тебе печальную историю Ромео и Жульеты, он рассказывал с таким пылом и воодушевлением, будто речь шла о нём, о любви его любви к ней, о его бессонных ночах, кошмарах и страданиях.
Так не бывает, вытирая украдкой слёзы на глазах, волнующим голосом заявила она.
Бывает, уныло возразил Степан, даже хуже бывает, например, я люблю, а меня нет.
Если не секрет, кого же это ты так любишь? спросила Катя с затаённым любопытством в голосе. Шли они по лесной дорожке; было удивительно тихо, только крупные звёзды да золотая луна с глубины небес с таинственным любопытством, казалось, глазели на них, источая загадочную улыбку.
Для меня это не секрет, подумав немного, сделав короткую паузу, добавил Стёпа. Люблю давно очень сильно люблю тебя, Катенька!
Он остановился и повернулся к ней лицом. Она тоже смотрела на него своими сияющими, с отблесками звёзд, чёрными глазами, притягивая к себе, как магнитом, но с каким-то необъяснимым страхом ожидания чего-то недозволенного и оттого непонятного Она, казалось, сжалась в упругую стальную пружину, готовую в случае необходимости разжаться, предотвратив что-то немыслимо скверное.
Вдруг затрещали кусты, и, как чёрт из коробочки, откуда-то из глухой ночи, как страшный демон из сказки, на дорогу с диким криком с кухонным ножом в руке выскочил разъярённый, весь взлохмаченный Васька Луньков.
Сволочи, умрите!!!
Он молниеносно замахнулся на Катерину и обрушил на её грудь свой смертоносный удар. Всё было так неожиданно, что Катя не успела даже вскрикнуть. Стёпа же стремительно отбросил Катерину и подставил свою левую руку под нож, одновременно нанося острый удар кулаком в переносицу нападающему. Васька застонал и, выпустив нож, рухнул на землю, издав глухой стон.
Нож вонзился по самую рукоятку в мышцу Степана; девушка была в шоке, дрожа всем телом, что-то лепетала. Её дом был рядом. Именно здесь и поджидал Катю Луньков. Не вынимая нож, Степа почти бегом повёл девушку к дому, бросив Ваську на дороге, проверив его пульс
Событие переполошило весь дом. Нашли лекарства, но вытаскивать нож никто не решался. Тогда Степан попросил бутылку первача. Не раздумывая, он выпил половину содержимого, приказал:
Как только вытащу нож, облейте рану спиртом и крепко перевяжите.
Так и сделали, но этого он уже не видел. То ли водка, то ли боль, а может, близость любимой, свалили его наповал.
Пришёл он в себя от тряски. Вёз его сам Матвей Иванович в районную больницу показать настоящему доктору. Трубчевск находится в двадцати пяти километрах от Сдесловки. Поспели вовремя, заражения не произошло, кости не задеты, лезвие ножа проникло параллельно мышцам, не причинив тяжких повреждений.
Лунькова арестовали и приговорили к перевоспитанию сроком на один год. Мать его, убитая горем, вскоре слегла и через две недели и четыре дня скончалась. Эту утрату жители деревни переживали каждый по-своему; но всё же присоединились к процессии проводов в последний путь и отдали дань уважения её пребывания среди них столь длительное время своей жизни. Все без исключения сожалели о её мучениях со своим непутёвым сыном, который своим поведением и вогнал её в могилу прежде времени.
Жил человек, что-то делал, обеспечивая себя минимумом необходимого, чтобы поддерживать нетленный дух в теле и не подохнуть с голоду, растил детей. Вроде как все остальные, разве только судьба была не склонна ей потворствовать, а уж по каким причинам всё так печально выпало, в этом нужно разбираться специально.
Каждый человек распоряжается своей жизнью сам, вот только тлеет он в ней или горит незатухающим пламенем, зависит от каждого из нас индивидуально. Всё зависит от поставленной цели и упорства в её достижении. Многие ждут, что им когда-то повезёт или какой-то дядя поможет или даст. Не ждите, надейтесь только на себя и опасайтесь этого дяди. Живите сообразно своим личным возможностям.
Что до сына её Василия, то в деревне он больше не показался. Луньков даже ни разу не навестил оставшуюся в отчем доме свою старшую сестру, которая была инвалидом детства. Наверно, всё-таки совесть у него была, кто его знает. Только никто не заикнулся о горькой его судьбинушке. Наверно, многие придерживались житейской мудрости, что горбатого могила исправит.
Степан возвратился домой спустя полторы недели. Рука его висела на перевязи. Он похудел, стал грубоват и задумчив, неразговорчив и рассудителен будто его подменили, он и не он. На жизнь он стал смотреть взрослыми глазами. Юность улетучилась, будто в больнице он провёл целую вечность, которая поработала над ним целенаправленно и вдумчиво. Только глаза его как-то плутовато прятались, с застенчивой виновностью, как у напроказившего пса.
Как ни горько и страшно спускаться с божественного олимпа юности на трудную мужицкую землю, но пришлось! Он встретил отца во дворе и, поговорив с ним о всяких мелочах, заявил без всяких обиняков, открыто, прямо глядя родителю в глаза:
Я помню, ты хотел знать, есть ли у меня невеста?
Да, было такое. И кто же она? Постой угадаю! Не дочь ли моего друга Катерина?
Да, папаня, если она вам не подойдёт, то жениться я буду после армии.
Вот она-то как раз и подходит, я тебе раньше хотел предложить её. К ней давно приглядываюсь. Семья работящая, ничем не опорочена, здоровая, а главное, её отец мой кореш, вместе служили при монархе в лейб-гвардии. Вот после осенней уборочной соберёмся и засватаем. На неделе съездим с тобой к ним в смотрины. А пока, сынок, поправляйся окончательно, набирайся сил, чтобы был здоров, как прежде, и не хандрил. Сам видишь, какие из нас с матерью работники.
Да уж, постараюсь
Прошло три дня После обеда Анисим с сыном резали под навесом дрова на чурбаки. Степану было трудно таскать пилу одной рукой, поэтому часто приходилось отдыхать.
Ничего, сынок, Бог даст, поправишься, эти дрова никуда не денутся
Не успели они договорить, как в калитку громко и настойчиво постучали. Отец глянул на сына, ища у него ответа, и, не получив его, громко крикнул:
Открыто! Входи, пригласил Анисим Миронович.
Калитка открылась нараспашку. Во двор вошёл разрумянившийся, видимо, от быстрой езды Семён Немков. Он небрежно снял с головы картуз, слегка поклонившись, сказал:
Бог вам во здравие!
И тебе того же не хворать и быть здоровым как можно дольше, по-доброму, с теплотой в голосе отозвался на приветствие хозяин дома. Проходи, Сеня, гостем будешь.