И тебе того же не хворать и быть здоровым как можно дольше, по-доброму, с теплотой в голосе отозвался на приветствие хозяин дома. Проходи, Сеня, гостем будешь.
Благодарствую, Анисим Миронович, за приглашение, улыбаясь, проговорил Семён, оценивая намётанным взглядом хозяйственную обстановку жилья будущих родственников.
Под большим добротным навесом на широкой новой лавке, ещё не загаженной куриным помётом, сидел Анисим Миронович, помахивая зелёной берёзовой веточкой перед лицом от назойливых мух, которые роились в огромных скоплениях, создавая гудение, словно пасека пчёл. Пищи для них было в изобилии справа и слева виднелись загоны для скотины. Это нисколько не смутило гостя, ибо такая же картина наблюдалась и у них дома, а напротив порадовала. Сестре не придётся жить впроголодь, как многим в округе.
Степан сидел на недопиленном бревне, лежащем на деревянном козле, изготовленном специально для распила дров, с воткнутой в распил пилой. Левая рука его висела на перевязи. Он немного похудел, даже возмужал или посуровел не понял Семён. Но былая юношеская беспечность исчезла с его лица. Всё это он оценил одним цепким взглядом, а сам, продолжая наблюдать, сказал:
Гостевать мне некогда, я к вам проездом по поручению своих родителей. Они приглашают вас, Анисим Миронович, вместе с Анисьей Акимовной и Стёпой пожаловать к нам на обед в ближайшее воскресенье. Они будут с нетерпением вас ждать, сказав это, он замолчал, уставившись на собеседников в ожидании ответа.
Наступила неловкая пауза. Всё это было так неожиданно
Спасибо за приглашение, Анисим Миронович, немного помешкав, продолжил: Нужно спросить у Степана. Как у тебя со здоровьем будет сынок? Осилишь?
Сынок заметно заёрзал на берёзовом бревне, не понимая, какой нужно дать ответ, потянул:
Сегодня ещё вторник К воскресенью, думаю я, буду чувствовать себя лучше.
Слава Всевышнему, Господь наш милосерден, Мирон набожно перекрестился. Тогда с божией помощью, мы, пожалуй, посетим ваш благословенный дом. Так и передай родителям, что сами собирались на той неделе посетить вас.
С этим и расстались.
Немного погодя, после ухода Семёна, Анисим Миронович подвёл итог:
Ну, что ж судьба нас тянет за власы, сынок, ты только поспеши. Главное в нужном направлении, только иди за ней и не споткнись, развеселился старик.
А мне этот зов почему-то ой как не нравится, возразил Степан угрюмо, плутовато, глядя вбок мимо отца.
Мы ничего не теряем, недоумевая, вперился на сына Анисим немигающими глазами. Свадьбу можем назначить на время, когда придёшь из армии. Ей, наверно, лет семнадцать, но терять такую невесту непозволительная для нас, голодранцев, роскошь. Я бы и сам на ней женился! пошутил старик.
А почему голодранцев? возмутился, выпрямляясь на бревне, Степан. С голоду не пухнем. Всё как у людей жизнь налаживается
Только и всего?! А всё потому, что рук только полторы. Работать некому. Равняться с Немковыми нам?.. он не договорил и, махнув с отчаянием рукой, ушёл в хату.
Степан остался один. Он сидел, потупившись, ни о чём не думая, подперев здоровой рукой голову. Всё уже было передумано, намечено и обозначено без его участия и согласия.
Мать позвала на ужин. Ели молча круглую варёную картошку в мундирах, которую каждый едок сам для себя тут же облупливал и круглой кусал, прихлёбывая холодными кислыми щами без хлеба.
Перекусив, сын полез на сеновал, на своё постоянное место отдыха. Здесь ему было хорошо. Никто не мешал сладко мечтать, распластавшись на мягком душистом сене, покрытом овчинным тулупом вверх шерстью.
Уютно улёгшись, Стёпа подумал, глядя на яркую звезду, что Катерина ему стала казаться далёкой, холодной и недоступной, как вот эта звезда. В этой мысли сейчас его больше всего раздражала её недоступность; она тянула его к себе своей чистотой, тайной и недосягаемой статью. В такие минуты ему становилось скверно на душе и как-то стыдно. С некоторых пор он даже уж и не знал, любит он её по-прежнему или нет. Этот трудный, волнующий его вопрос требовал чёткого осмысления. Но ответ был покрыт туманом таинственной неопределённости. Только время властно могло внести свои коррективы в его разрешение.
Какая-то апатия и сердечная усталость овладела им. Он прозябал в грязной лжи и лицемерии и казался себе отвратительным и жалким проходимцем. Степан оправдывал себя тем, что его интрижки, кроме наслаждений ему, вреда никому не приносят. Дело это касается только его лично. Да и обязательств он никому не давал. Нужно было время, чтобы справиться и ужиться с этим новым для него укладом в его сознании.
С некоторых пор его чувства раздвоились. Он пресытился и стал сдержанным и равнодушным. За это короткое время он столько узнал, получил приличный опыт в любовных делах, что немудрено, что на женщин он уже стал смотреть совершенно другими глазами; Катерина потеряла притягательную трепетность, былую значимость в его глазах.
А почему? Да просто появилась другая совсем иная, раскрепощённая, лёгкая, как праздник, без запретов и условностей, нежная и любвеобильная. Тайна и глубокое разочарование его души, которая и запутала все его помыслы и душевную ясность.
С горечью, как в пьяном бредовом угаре, Степан вспоминает операцию в городской больнице. Женщина с повязкой на лице, привязав его ремнями к столу, как мясник, маленьким ножом безжалостно ковырялась в его ране целую жуткую вечность. Невыносимая боль вырывала из груди Степана дикие стоны страданий. А врач участливо-ласково приговаривала, совершая своё жестокое злодейство:
Молодец, сильный мужчина Приятно иметь дело с мужественным человеком на операционном столе Я рада, что работаю с настоящим мужем, а не хлюпиком Я расцелую тебя после операции за твоё мужественное поведение. Славненький, последний стежок! Ну, вот и всё, милый мой, намаялся, спокойного сна тебе, набирайся богатырских сил, они пригодятся тебе для свершения благородных дел.
Она всё время операции поддерживала и хвалила его, восхищалась его сдержанностью и благородством. Слова её ободряли его и немного сковывали боль. Операция закончилась успешно. Она настолько ослабила его силы, что сознание его помутилось, и он впал в забытьё. Спал Степан долго больше суток. Врач посещала его несколько раз и, послушав его сердце, уходила всегда довольной, проговорив единственное слово:
Великолепно!
Выспавшись, он проснулся, но нашёл себя разбитым и угнетённым бессилием и слабостью духа. Ему подали очень сладкий чай, принёсший небольшое облегчение и прояснение в голове. В тумбочке Стёпа обнаружил липовый стаканчик с мёдом и десяток яблок. «Если хочешь быть сильным, ешь яблоки с мёдом», вспомнились ему внушения матушки. Но этот подарок ему сделала Катюша. Привёз его Матвей Иванович, больше его никто не успел посетить. Значит, Катенька о нём думает.
Сердечко учащённо заколотилось. Она обладала всем набором великолепных качеств, присущих возвышенным женщинам: и красотой, и грацией, и умом, и воспитанностью. Всё это было в зачаточном состоянии. Правда и то, что образование не соответствовало а это вопрос времени. «А я-то кто? Лапоть, деревня необструганная. Грамотей, смешно до боли прочитал три с половиной книги, а возомнил У неё всё от природы».
Степан вконец проголодался. С немалым аппетитом он съел два яблока с мёдом и сразу же почувствовал прилив сил и бодрость духа. После этого он встал и самостоятельно сходил в туалет, не почувствовав при этом никаких болей и побочных явлений. Ему в ту же минуту захотелось домой, так как его сердечные дела продвинулись, но явно не закрепились. Стёпа чувствовал себя на седьмом небе. Он истинный герой, защитил свою любимую от посягательств соперника, как доблестный рыцарь, должен теперь получить награду из её рук. А он тут прозябает в этой тесной палате, полностью забитой по завязку больными, в основном пожилыми и стариками. Но одно дело хотеть, а другое мочь.
Глава четвёртая
Выздоровление. Первый поцелуй
Твёрдая уверенность в возвращении физических сил организма не покидала Степана никогда. Каждый новый день лечения в больнице приносил ему прилив новых сил и новых знаний, так как находясь в обществе почти городских жителей, он невольно обучался, расширяя свой культурно-литературный кругозор, общаясь с ними.
У меня, доктор, превосходное самочувствие и хорошее здоровье, бодро отвечал Стёпа врачу на вопросы о своём самочувствии. Ежедневно ему делали перевязки. Сестра безжалостно сдирала присохшие бинты, причиняя очередную невыносимую боль. Врач основательно знакомилась с житием Степана-мученика. Эту приставку придумала ему медсестра.
Меня зовут София Германовна. Я делала тебе операцию. Ты проявил себя молодцом. Я уважаю мужественных людей. А главное, ты не уронил своего мужского достоинства: вёл себя корректно, не выражался нецензурщиной, никого не оскорблял тем помог нам работать. Я благодарю тебя. Теперь я намерена провести полное обследование твоего организма. Сними рубашку.