Да что рассказывать? вздохнул Иван. Летом было дело. Работал я в деревне. Ну, тяпнули с мужиками, как водится. Да, видать, перебрали.
Вово, кивнул Лука. А отсель и все беды случаюца.
Не помню, как домой шёл, продолжил Иван, не замечая, что опять свернул на дорожку к памятнику с выбитой датой. Вдруг услышал голос такой громкий, что уши заложило. Он говорил так сурово: «За грехи уготовано тебе место в аду». Ну, мне спьяну и привиделось, что Господь судил меня и к дьяволу отправлял, в преисподнюю. Испугался я сильно. Упал на колени и так усердно молился, аж слёзы из глаз. А голос ничего больше не говорил, лишь траурная музыка играла. Я решил по мне. Загубил, дурень, свою душу. Тут вспыхнул свет, люди пошли, и я прозрел. Оказалось, на коленях в канаве у летнего кинотеатра поклоны отбивал. Рядом пацаны стояли и со смеху давились. А утром дома в зеркале себя не узнал белым стал.
Ну, и каково на небето? спросил Лука, ухахатываясь в бороду.
Не до смеха было, вздохнул Иван. С тех пор не пью. Лишь запах спиртного учую, трясти начинает.
Гляди, шо там? прошипел Лука.
Иван повернулся и обмер. А рука стала творить крестные знамения. Привидение.
* * *
Планета встретила гостью ветерком. Но Тарлу не заботили местные условия. И в пургу, и в дождь внутри поля сохранялся приятный микроклимат. Плащ не защищал лишь от повышенного уровня гравитации. Тарла сразу ощутила тяжесть собственного тела. Но с этим можно смириться. Есть иные жизненные проявления, с какими душе не просто совладать. А порой и невозможно.
Миров, где возможна белковая жизнь, в Галактике не много. А потому каждый из них особо ценен. В случае обнаружения планеты с богатыми природными ресурсами и кислородной атмосферой, в соответствии с законами Межзвёздного содружества, туда направлялись послы. Там, как правило, уже проживали местные жители, и представители высокоразвитых цивилизаций стремились заключать с ними союзы. Но не всегда аборигены шли на такие контакты. Ведь к сотрудничеству расположены культуры, схожие в развитии. А когда уровень сильно отличается, коммуникация просто неосуществима.
Грым, первенец Тарлы, был назначен послом на одну из планет, цивилизация которой находилась на доиндустриальном уровне развития. Но там имелись хорошие предпосылки для роста. В скором времени аборигены могли подняться до состояния, когда законы Межзвёздного содружества позволили бы им вступить в равноправный контакт с другими инопланетными расами.
Работа послацивилизатора развивающегося мира вдохновляла Грыма настолько, что он не послушал мать и других родственников, отговаривавших от участия в опасной миссии. Его завораживала сама идея помощи целой планете, благодаря которой миллиарды разумных существ могли подняться на новый уровень жизни и обрести достойное место в межзвёздном сообществе.
Грым с энтузиазмом принялся за работу, и его планы успешно претворялись в жизнь. Но однажды оказался не в том месте и не в то время. Шла война, и кровожадные аборигены убили попавшего под руку чужака. Позже коллеги разыскали тело посла, но, не имея возможности на тот момент вывезти его на родную планету, похоронили по местным обычаям.
Конечно, теперь прах сына можно перевезти ближе к дому. Но Тарла решила оставить всё, как есть. Возможно, потому, что ей самой нужны эти длительные рейсы, когда одолевала невыносимая скука, а в голову приходили бредовые идеи, при реализации дававшие потрясающие результаты, и позволявшие сохранять престиж, а родне на Исирионе увеличивать политическое влияние. Не лететь же по космосу лишь бы куда.
Тарла остановилась у могилы сына. Вот цель её долгого путешествия через десятки парсек и звёздный портал. Когдато Грым ворочался в животике и стучал ножкой. А теперь он там, под землёй. Как нелепо и печально.
Коллеги сына установили над могилой памятник, а рядом лавочку и оградку. Спасибо им. Удобно вот так сидеть и предаваться мыслям, когда оживают милые воспоминания о былых днях с Грымом.
Тарла почувствовала, как слеза покатилась по щеке. Сейчас можно. Она позволила эмоциям вырваться наружу. Здесь никто не увидит, и не узнает, что и у неё есть сердце. И оно также страдает. Дома, когда пришла ужасная весть о гибели сына, она не позволила себе даже изменить выражение лица. Таковы правила. Личность должна стойко переносить любые невзгоды и тогда её будут уважать. И лишь здесь, у могилы Грыма, избавившись от чужих глаз и постоянного контроля бдительных следящих устройств, Тарла дала волю слезам.
Когда первый испуг прошёл, Иван и Лука огляделись. Призрак на месте, лишь присел на лавочку. И если бы не светился голубым, то и вовсе походил бы на простого человека. Правда, роста немалого чуть выше памятника. А ведь Иван, стоя, макушкой едва до надписи доставал.
Чё, сдрейфил? подковырнул Лука.
А ты нет?! огрызнулся Иван.
Есть малёха, выдохнул старик, пристально глядя на товарища, отчего тому стало не по себе. У Луки злой глаз, а язык острый, как бритва. Начнёт выговаривать и мёртвого из гроба поднимет.
Идём, посмотрим, что она делает, предложил Иван, чтобы товарищ не считал его трусом. А в глубине души надеялся, что тот откажется. Но Лука, видимо, понял игру и решил подкусить.
Идём, твёрдым голосом произнёс старик. Ты справа, а я слева. Может, поймаем.
А ловитьто зачем? удивился Иван.
Да к попу сведём. И буде потеха! Он меня алкашом обзывал. Гляну я, чё запоёт, как сам призрака увидит.
Иван струхнул не на шутку. Не думал, что Лука так загнёт. Одно в голове не укладывалось как ловитьто? Призрак же не живой. Но если старик решил, его не остановить. Вот пусть и думает, как вязать нечистого.
Тучи заполонили небо, и луна со звёздами ушли на покой. Тьма будто кто глаза завязал. Вдали залаяли собаки. Ветер окреп, и раскачиваемые деревья издавали звуки, похожие на стоны несчастных душ. От них по спине пробежала дрожь.
Вновь Иван чувствовал себя, как и тогда, в пьяном бреду, у врат ада. Но чтото его толкало вперёд, словно у него к призраку было дело.
Он перешагнул оградку сзади памятника и притаился. А у самого голова кругом то ли от волнения, то ли от страха. Под ногой хрустнуло, и он схватился за сердце.
Лука каркнул вороной. Пора. Иван глубоко вдохнул и, набравшись храбрости у свежего ветра, выскочил изза памятника. И оказался перед огромным призраком. Как и говорил Лука, это величественная красивая женщина. Черты лица в голубом ореоле казались выточенными из мрамора.
Божественно неземная и далёкая, красавица подняла на него взгляд. У неё по щекам текли слёзы. А наполнявшая её печаль была такой глубокой и естественной, что у Ивана невольно зарыдала душа. И он осознал: женщина пришла сюда излить свою боль.
Держи её! заорал Лука и кинулся к призраку.
Но тут стало происходить нечто странное. Иван хорошо видел, как старик выскочил изза куста и бросился к призраку. Вот, ещё пара шагов и схватит за руку. Но, едва приблизившись к голубой ауре, Лука застыл. А потом случилось и вовсе удивительное: старик стал прозрачным. Контур его тела прорисовывался расплывчато, а фигура потеряла плотность, и сквозь неё теперь просматривались кусты и далёкие фонари.
«Как же так? Что происходит?» оторопел Иван.
Последнее, что он запомнил глупая улыбка на лице Луки. Она исчезла последней.
* * *
Тарла с негодованием взирала на дикаря. Такие же, как он, движимые звериными инстинктами, когдато убили её Грыма. В душе разгорелись ярость и неуёмная жажда мести. Удар энергетического поля и от аборигена останется лишь горстка пепла. А ей это ничего не будет стоить. Но душа завопила: СТОП!
Тарла неожиданно увидела перед собой Грыма. Его лицо, глаза, подбородок. Сын восхищённо и както испуганно смотрел на неё. Мистика какаято.
«Так не бывает!» Тарла закрыла глаза. Она умела сдерживать эмоции. На Исирионе этому очень хорошо обучают. А когда вновь открыла, то увидела перед собой всё того же аборигена. Это он так восторженно смотрел на неё. «Но почему дикарь так похож на Грыма?»
Тарла ощутила, как в глубине души взяли аккорд годами дремавшие струны. Взглянув на неё, абориген не мог скрыть эмоции. Его глаза выражали неподдельное восхищение. На Исирионе, где проявление чувств считалось постыдным, а люди, словно роботы, надевали на лица маски безразличия, такой взгляд просто невозможен. Дома её воспринимали машиной, дающей прибыль. А абориген, даже не подозревая о том, сделал для неё больше, чем родня за полжизни. Этот дикарь, этот мужчина, увидел в ней женщину, достойную восхищения, а возможно, и так не достававшей ей любви. Вспышка гнева улеглась так же быстро, как и появилась. Тарла бросила последний взгляд на памятник сына и активировала транспортатор.
* * *
Иван открыл глаза и с удивлением обнаружил себя у печи в сторожке. На лавке в пьяном сне храпел напарник. За окном светало. Мир и покой царили в грязной тёплой комнатушке.