Вы кто? голос ее зазвучал тоненько от испуга, Как вы сюда существо повернуло к ней голову, и Валентина Александровна потеряла дар речи. Она подняла ладонь козырьком над глазами и наконец, смогла рассмотреть сидящую перед ней фигуру. Это была безобразная старуха, ужасно толстая, к тому же вся она была какая-то опухшая. «С похмелья дом перепутала, не иначе», догадалась Валентина Александровна. Руки по локоть и колени старухи были густо перепачканы землей, уже подсохшей и кое-где отвалившейся небольшими комочками на пол. Весь правый бок старухи был потрепан: и платье изорвано, да и на просвечивающей бледнющей коже виднелись как будто следы хватавших ее рук. Глаза старухи были мутными, казались больными. Лицо было растерянное, неподвижное. И вот что самое странное заметила Валентина Александровна, отчего мурашки побежали по всему ее телу, старуха отчего-то не дышала. Ни разу не сделала ни вдоха, ни выдоха за все время пока они друг на друга смотрели. Наконец старуха все таки вдохнула немного воздуха и негромко завыла, скривив рот. Казалось, что она продолжила с того места, на котором Валентина Александровна прервала эту жуткую арию своим приходом. Валентина Александровна снова перекрестилась:
Да что вы, женщина! Я уж подумала, не собака ли воет, а это вы! Вы идите своей дорогой, откуда вы здесь?! Уходите давайте! Валентина Александровна начала злиться и слегка приободрилась от этого. Старуха выдохнула все, что вдохнула, и теперь продолжала неподвижно сидеть, вперив в Валентину Александровну немигающий взгляд, не потрудившись даже закрыть рот. Валентине Александровне показалось, что десны старухи были неестественно темными. «Она и наелась, небось, земли-то! Совсем ум потеряла старая дура!» раздраженно подумала Валентина Александровна.
Ну, чего расселась?! Уходи, кому говорят!
Старуха снова набрала воздуха в грудь и хрипло спросила:
А где Ирка?
Что? Какая такая Ирка? Уходи давай! Откуда ты здесь взялась?!
Старуха поднялась, по-прежнему не дыша, не закрывая рта и не моргая. Валентина Александровна отступила на шаг.
Вот, вот, давай, выходи, вон дверь, давай!
Та сделала неуверенный шаг вперед, еще раз вдохнула с шипением и сказала хрипло и зло:
Ирка мне нужна. Срочно.
Да какая тебе Ирка?! Нет здесь никакой Ирки! Я здесь хозяйка, да муж мой вот сейчас придет, живо тебе покажет, как по чужим домам лазить!
Старуха неподвижно выслушала всю тираду, так и не моргнув, набрала воздуха в грудь с тем же свистящим звуком, и вдруг пошла на Валентину Александровну:
Ты хозяйка? ТЫ ХОЗЯЙКА?! страшная тварь схватила толстенной рукой Валентину Александровну за лицо и швырнула от себя, как легкий сноп.
Женщина упала, на пол со всего маху, дыхание перехватило, голова вспыхнула болью, будто раскололась, локтем она задела какой-то угол, наверное, сервант, и закричала бы от боли, потому что больно было так, что даже задергались пальцы и подбородок, но удар словно парализовал ее грудь. Старуха! Чтоб ее! Валентина Александровна приподняла голову, ища глазами чудовище, моля бога, чтобы это оказалось сном, и одновременно тоскливая мысль зайцем пронеслась в голове: «Где Гена?!». Старуха стояла над ней. Одним движением, будто подкосились ее колени, старуха бухнулась на Валентину Александровну и придавила ее своей громадной тяжелой фигурой, не дыша и не мигая, подняла обе руки над головой и с силой обрушила кулаки на голову несчастной женщины.
***
Геннадий Павлович остановился на минуту у колодца очень вкусная там была вода, а в свой двор они с женой так и не собрались до сих пор вызвать бурильщиков, все недосуг было. Он выпил студеной воды, ополоснул лицо и шею, и продолжил свой путь. Подходя к дому, он втянул носом воздух, надеясь, что жена уже стол накрыла и поджидает муженька с нетерпением, хлебушек нарезает. Он даже улыбнулся. Распахнул дверь в дом, крикнул:
Валентина! Принимай сумку! Где ты там? Муж голодный приехал!
Никакого ответа. Он поставил тяжелую хозяйственную сумку, скинул кроссовки, сунул ноги в тапочки и замер. Кто-то, тяжело топая, пробежал в доме. Чтоб его Валентина так топала? Гости, что ли? Или и правда, какой домовой здесь живет? Он прошел в жилую часть дома.
Валентина! Где ты есть? Что это у тебя и лук на полу, он шагнул за занавеску, закрывавшую дверной проем и остолбенел. Валентина, судя по одежде и одной калоше на ноге, лежала на полу, но вместо головы у нее было сплошное кровавое месиво с торчащими осколками костей. Под телом растекалась огромная лужа крови. Кровью были забрызганы стены и даже низенький оклеенный потолок. Геннадий Павлович перестал чувствовать ноги, в груди его что-то сжалось, он упал на колени.
Валя! прошептал он, Что это? Что это, Господи?!
9.
На другой день после работы Яна и Наташка сидели в сенях у подружки Жанки и пили самогон, не чокаясь, поминали Илюшку.
Слыхали? В том краю села тоже старуху кто-то убил. Говорят, всю голову вроде молотком разнесли, сердито сказала Жанка.
Про старуху не знаю, а вот Илюшка наш на тех похоронах, говорят, остался, помните? Тогда всем водку раздавали прямо так, он и остался там конфет поесть, да водки попить, отозвалась Наташка.
Фельдшерица сказала, землей его накормили, да так, что и зубы выбили. Кто ж такая сука?! Это не наши, из наших никто б такого с Илюшкой не натворил, это городские, сволочи. Поди после похорон там кто-нибудь остался, да с пьяну нашего дурачка и уходил.
А может у нас какой Чикатило завелся, а? усмехнулась, глядя в стопку Наташка.
Сплюнь десять раз, посоветовала Яна.
10.
Юра и Инна Коваленко с восторгом осматривали свою новую квартиру, маленькую, светлую. Конечно, еще придется выплатить за нее ипотеку, а еще сделать ремонт, но вот она, СВОЯ квартира! И теперь уже ничего не страшно. У Инны был заметен круглый животик, но до рождения малыша они успевали и ремонт сделать, и мебель поставить. А сейчас они радовались жизни, бродили из кухни в комнату, затем на балкон и обратно, держась за руки и улыбаясь так, как улыбались в самом начале своей романтической истории. С минуты на минуту они ждали мастера-бригадира, чтобы договориться о фронте работ и стоимости. Они стояли посреди комнаты.
Сюда поставим диван! сказала Инна.
Тогда туда поставим телевизор, ответил Юра.
Инне показалось, что в комнате немного потемнело, она взглянула в окно солнце светило с совершенно чистого неба, и она решила, что ей показалось. Трубка домофона запищала. Юра подошел к ней и ответил:
Входите! и нажал кнопку открывания дверей. Он пошел в прихожую, краем глаза заметив, что угол напротив балконной двери темноват. Это показалось ему странным, но, отперев входную дверь, он вернулся, взглянул в тот самый угол и никаких теней не обнаружил. «Показалось», решил он и забыл об этом случае.
***
На следующий день рабочие принесли мешки с клеевой смесью, плитку, сумки с инструментами, и пошла работа загрохотал перфоратор, завизжала «болгарка», мужские голоса переговаривались, стараясь перекричать шум.
Саня! Подсвети мне, что-то не вижу ни черта!.. Вот, другое дело! похвалил Боря, не прерывая своих упражнений с уровнем.
Чего звал? спросил Саня, выходя с кухни и держа в зубах саморез. Боря удивленно оглянулся.
Да темно здесь, попросил подсветить мне.
Где темно?
Где-где, в Караганде! рассмеялся Боря и посмотрел на стену, по которой водил уровнем. Солнце из окна светило прямо на это место.
Заработался? хохотнул Саня, и вернулся в кухню, шлепая сланцами. Боря продолжал недоуменно смотреть в стену, Что за?.. А, черт с ним! и продолжил работать.
Саня, насвистывая, перекладывал саморезы из баночки в две кучки, предстояло делать между комнатой и кухней барную стойку. Всем нужна барная стойка между кухней и комнатой, всем. А потом расставят на ней вазочки-букетики-открыточки, прочую какую-нибудь дребедень, а рядом поставят стол, и барная стойка все равно превратится в лишнюю полку. Но, кто платит, как говорится, тот и заказывает музыку. Или стойку. Перфоратор в санузле, наконец, сделал перерыв, и Саня отчетливо услышал за спиной слово «дурак». Он резко обернулся никого. «Странные дела. И странный запах, подумал он, Что-то Никитос в санузле наваракосил, не иначе», и снова повернулся к своим саморезам. Он вгляделся в недра жестяной кофейной банки, в поиске очередного самореза, и тоже заметил, что как-то потемнело. Он поднял лицо, и с трудом разглядел край листа гипсокартона. Что за черт? Саня поморгал. Темнота рассеялась.
Боря! с нарастающей громкостью заорал Саня, Никита! Перекур!
Боря с озабоченным видом вошел в кухню:
Ты чего, Саня? Саня стоял с видом человека, внезапно вырванного посреди сеанса фильма ужасов.
Из ванной подтянулся покрытый штукатуркой Никита:
Что случилось?
Саня требует перекур, пояснил Боря.
Лично я голосую за пиво, а потом и за перекур! Мне в этой ванной какие-то черти мерещатся! Где это видано, чтоб черти на трезвую голову мерещились? Сначала нужно выпить! Порядок должен быть во всем!
У Бори тоже глюки, добавил Саня и нервно хихикнул, Пора промыть мозги пивом!