Простите меня, ибо я согрешила, святой отец, женщина еле сдерживала слезы. Осенив крестным знамением занавесь, Шмуэль ласково сказал:
Не волнуйтесь, дочь моя. Говорите, что у вас случилось.
На облупленной эмалированной табличке на углу здания виднелись черные буквы «Костерманвиль». Камешек ударился о пустую жестяную банку. Санитар Дени широко улыбнулся:
Пять-три. Ты здорово меткая, Роза, пусть ты и носишь очки, девушка чиркнула в блокноте галочку:
Мой папа пять лет провоевал в очках, а я занималась в скаутском кружке и ходила в тир, Роза указала на табличку:
У вас тоже, как и в Киншасе, город переименовали, а таблички не сняли, Дени отпил из бутылки домашнего лимонада:
Не-а, он взял камешек, в Африке мы все ленивые, банка звякнула:
Пять-четыре
Шведские миссионеры, выстроившие госпиталь Панзи, позаботились о жилье для персонала. Выложенная терракотовой плиткой веранда выходила на озеро Киву. Роза всмотрелась в скопление разноцветных вилл:
Здесь прохладней, чем на равнине, с воды дул ветерок, поэтому бельгийцы устроили в городке курорт, Букаву лежал на высоте в полторы тысячи метров. По словам тети Евы, в озере купаться было нельзя:
У нас есть бассейн для персонала, успокоила она Розу, что касается здешней пресной воды, то она заражена паразитами, Роза покосилась на Дени:
Он купается, но он местный. И он очень осторожен, он знает, что с царапинами нельзя заходить в воду, Дени намеревался стать врачом:
Папа хотел, чтобы я пошел по его стопам, признался парень, он пастор в церкви пятидесятников. Я тоже стану священником, он перекрестился, я верю в Иисуса, но сначала я выучусь на врача, он ахнул:
Извини, ты тоже еврейка, как доктор Горовиц. При тебе нельзя креститься, Роза фыркнула:
У нас в поселке стоит вторая по величине церковь Бельгии и не протолкнуться от паломников. Мы единственная еврейская семья в Мон-Сен-Мартене. Не беспокойся, я привыкла к знаку крестного знамения
Двойняшки получили школьные аттестаты прошлым летом, однако доктор Гольдберг считал, что дочери должны провести еще год в Бельгии:
Элиза была недовольна, Роза незаметно дернула щекой, она хотела сбежать в Израиль, к ее драгоценному Моше, Роза старалась не думать о письмах от Ника. Весточки становились все более редкими:
С лета прошлого года ничего не приходило, девушка вскинула подбородок, но я не собираюсь звонить и спрашивать, в чем дело. Он занят докторатом, нельзя его отвлекать. Он сам должен мне написать, я не хочу выпрашивать любовь, Роза раздула ноздри, но ведь он мог встретить кого-то в Америке, она тряхнула головой:
Пусть он мне сам все скажет. Я не хочу за ним бегать, летом Роза уезжала в Вену, к профессору Франклу. Девушка намеревалась снять квартиру на паях с другими студентами:
Ты окажешься в роскоши, заметила ей Элиза, а меня ждет центр абсорбции и армейские бараки, Роза отозвалась:
Еще тебя ждут сумки с домашней едой из Кирьят Анавим. У тебя появится приемная семья, а мне надо самой пробивать себе дорогу, Элиза скептически выпятила губу:
Можно подумать, что ты едешь в тропическую Африку. Вена не так далеко от Мон-Сен-Мартена, Роза задумалась:
У тебя в голове попадаются здравые мысли, весело сказала девушка, щипцы для завивки не окончательно выжгли твой мозг, сестра кинула в нее подвернувшейся под руку помадой:
Ты так говоришь только потому, что твои волосы тяжело завивать, сладко улыбнулась Элиза, ты всегда мне завидовала, в госпитале Роза стягивала темные локоны в строгий узел:
В общем, подытожила девушка, я доказала папе, что должна получить опыт работы в новых странах Африки. Он согласился, он ведь тоже врач, Роза прислушалась к шуму пальмовых листьев, он понимает, что, получив диплом, я вернусь сюда, до Пасхи девушка жила в Лувене, где она работала санитаркой в психиатрической больнице:
Моя сестра тоже станет врачом, сказала она Дени, только педиатром. Она мыла полы в нашем поселковом госпитале, Элиза и доктор Гольдберг проводили Розу в брюссельский аэропорт:
Все равно меня не оставили без присмотра, хмыкнула девушка, вернее, оставили всего на час, пока самолет не приземлился в Риме
В Африку она летела с его высокопреосвященством епископом Кардозо. Дядя Шмуэль провел восемь часов полета, обложившись отпечатанными на машинке папками:
У меня новая епархия, объяснил он Розе, время разобраться в делах на месте вряд ли появится. Надо приехать в Букаву готовым идти в бой, Дени швырнул в банку последний камешек:
Шесть-шесть, добродушно заметил подросток, тебе повезло, осень в этом году сухая, по словам тети Евы, обычно местной осенью в Конго шли сильные дожди:
Пасха была две недели назад, вспомнила Роза, и с тех пор пока не пролилось не одной капли, Дени уверил ее, что лето в Конго тоже сухое:
Здесь сухое, поправил себя санитар, -но в центре страны влажно, у них настоящие джунгли, Роза указала на вершины окружающих город холмов:
Там тоже джунгли, Дени зачарованно сказал:
Где живут гориллы и тебе надо обязательно на них посмотреть, Роза кивнула:
Мы туда поедем, когда прилетят мои дяди, она не знала, зачем в Букаву собирается семейный, как выразился дядя Шмуэль, совет:
Иосиф, Джо и Виллем потом отправятся куда-то еще, на террасе раздались шаги, ой, обеденный перерыв закончился
Обезьянка, прыгнув на плитку, стащила не съеденный Розой апельсин. Зазвенела перевернутая зверьком жестяная банка, на Розу повеяло прохладным ароматом трав. Тетя Ева носила брюки хаки и серую майку:
Мне пора в аэропорт, сказала главный врач, вы расселись и точите лясы, а больные еще не обедали, обезьянка укоризненно затрещала что-то с дерева:
Именно так, подтвердила доктор Горовиц, прибирайте за собой и марш на кухню, Роза кинула Дени его синий халат:
Тетя Ева, а когда мы поедем к гориллам, доктор Горовиц коротко улыбнулась:
На выходных. Гости поселятся в городе у дяди Джо, директор горнодобывающего района держал в центре запущенную квартирку, но пообедают они сегодня здесь, ты со всеми увидишься
Подростки ринулись на кухню, Ева пошла к своему джипу.
За стойкой единственного паршивого бара в аэропорту Букаву висели портреты Его Святейшества Павла Шестого, покойных Патриса Лумумбы и команданте Че Гевары. Вокруг головы Лумумбы и берета Че фольгой выложили импровизированные нимбы святых.
Транзистор хрипел песенкой распавшихся неделю назад битлов:
Маккартни объявил, что группа больше не выступает вместе, Ева отпила горького растворимого кофе, как говорится, ушла эпоха
Больше судьбы рок-музыки Еву беспокоили недавние выборы в Южной Родезии. Десятого апреля все места в парламенте в очередной раз получила расистская партия нынешнего премьер-министра, Яна Смита:
Официально страны не существует, Ева взяла сигарету из пачки Джо, после одностороннего выхода из Британского Содружества Родезию никто не признал, но Смиту на это наплевать
Южная Родезия не граничила с Конго, но Еве все равно было неуютно. Доктор Горовиц вспомнила карту:
Мы словно между молотом и наковальней, она отогнала назойливую муху, с одной стороны Танзания с коммунистическими колхозами, с другой расисты в Родезии, а посреди местный Мао, то есть диктатор Мобуту
Президент Конго настаивал на ношении государственными служащими абакоста, подобия френча. По слухам президент сам разработал костюм, который надевали с шейным платком:
В таком наряде он похож на Сталина, хмыкнула Ева, в чем, кажется, и состоит цель всего маскарада
Ни она, ни Джо, ни даже Виллем государственными служащими не были. Кузены работали по контракту, а в брезентовой куртке Евы лежало удостоверение представителя Всемирной Организации Здравоохранения и Красного Креста. Доктор Горовиц, впрочем, сомневалась, что правые или левые бандиты обратят внимание на ее статус:
Маргариту пленил отряд под предводительством беглого нациста, она скосила глаза на графа Дате, Джо был в отчаянии и только поэтому согласился на сотрудничество с русскими
В сонном Букаву каждый человек был на виду. Появление чужака здесь бы не пропустили:
Белого чужака, Ева выдохнула дым, но агентами русских могут быть и негры. Здешние места всегда славились левизной
Фотографии за стойкой, пусть и с нимбами. только это подтверждали. По-французски в Конго говорили все. Ева точно знала, что пожилой бармен понимает английский язык: